Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции - Коллектив авторов

I–VII вв. в китайской книжной культуре возникновение чуских строф связывалось исключительно с литературным гением и жизненными коллизиями Цюй Юаня, который воспринимался преимущественно в ипостаси конфуцианской благородной личности – «верного Государя слуги» (чжунчэнь, 忠臣) – и поэта, чье творчество наследовало великой поэзии ши (詩), процветавшей при Западной Чжоу (Си Чжоу, 西周; I–VIII вв.) и в период Чуньцю (春秋, Вёсны и осени, VIII–V вв. до н. э.) и запечатленной в «Каноне поэзии» («Ши цзин», 詩經; первоначальное название «Ши» – «Стихи») Такое видение образа и творчества Цюй Юаня четко зафиксировано в «И вэнь чжи» (藝文志, «Трактат о канонах и книжной словесности»), входящем (цзюань, 卷 / глава 30) в «Хань шу» (漢書, «Книга о [Ранней] Хань») Бань Гу (班固, 32–92): «После [периода] Вёсен и осеней путь [дома] Чжоу, [как] размытый потоком, разрушился. Августейшие расспросы о государственных песнопениях вышли из [державных обычаев] отдельных царств. Ученые мужи, изучавшие «Стихи», если и остались, оказались в рубищах. Даже [подлинно] мудрые люди слагали оды, лишенные воли, [присущей прежней поэзии]. Великий конфуцианец Сунь Цин и Государя слуга Цюй Юань из Чу, удаленные и оклеветанные, горевали о [своем] государстве, и оба творили оды, [полные] порицаний и таящие устои древних стихов»[135][1, с. 231]. С приведенным суждением полностью согласуется определение чуцы, данное в «Цзин цзи чжи» (經籍志, «Трактат о канонах и книжных собраниях») из официального историографического сочинения (чжэнши, 正史, «образцовая история») «Суй шу» (隨書, «Книга о Суй»), составленного в 621–636 гг. комиссией под руководством Вэй Чжэна (魏徴, 580–643). Главу (цзюань) 5 этого трактата (цз. 35 в составе «Суй шу») открывает рубрика, посвященная редакциям «Чу цы», в послесловии к которой («Чу цы лэй сюй», 楚辭類敘) читаем: «Чуские строфы – это то, что создал Цюй Юань [здесь и далее выделено мною – М. К.]. С той поры как дом Чжоу одряхлел и пришел в состояние смуты, истинные поэты [словно бы] погрузились в [беспробудный] сон, взялись за дело льстецы и угодники, строфы, высмеивающие [современные им] порядки, пришли в упадок. В Чу жил мудрый Государя слуга Цюй Юань, кто был оклеветан и неправедно сослан; тогда-то и сотворил [поэму] “Ли сао” в восемь частей, где поведал о своих скорбных мыслях в разлуке, до конца излил, что на сердце; для доказательства, что невиновен, порицал аллегориями; уповал на государя и, осознав, что ошибся, [предпочел] умереть без колебаний, и вот так [в водах] Мило обрел свою смерть! Его младший брат Сун Юй, оплакивая своего наставника, неуемно горевал и [создал произведение], вторящее [поэме]. Затем Цзя И, Дунфан Шо ˂… ˃ восхищались красотою ее словесного узора и, подражая ей, создавали [собственные произведения]. Так как Юань был чусцем, их все прозвали “чуские строфы”»[136][3, с. 1055–1056].

Взгляды на чуские строфы принципиально изменились в эпоху Сун: в конце Северной Сун (Бэй Сун, 北宋; 960–1127), т. е. в преддверии чжурчжэньского нашествия на Китай, и при Южной Сун (Нань Сун, 南宋; 1127–1279), когда собственно китайская государственность оказалась на Юге (т. е. в регионах бассейна Янцзы), что ожидаемо повлекло за собой попытки обоснования исходной цивилизационной значимости местной культуры. Хрестоматийно определение чуцы, сформулированное Хуан Босы (黃伯思, 1079–1118) в «Предисловии к толкованиям “Чуских строф”» («Цзяодин “Чу цы” сюй», 校定楚辭序)[137]: «Все “сао” Цюя и Суна являются писаниями на чуском языке, воспроизводящими чуские звуки, содержащими записи о чуских землях, называющими чуские реалии, поэтому их смогли назвать чускими строфами» (цит. по [4, с. 139])[138]. Далее поясняется, что под «чуским языком» следует понимать диалекты различных народностей, населявших территорию Чу, а «чуские звуки» – это «воплощение горестных переживаний и мужества, будь то в рифмованной форме или нет»[139], т. е. ментальности и духовности местного населения, которые были воспроизведены как в собственно поэзии, так и в любой другой словесности. Перечисленные признаки чуских строф, бесспорно, содержат указание на их этнокультурное своеобразие и связи с местным песенным фольклором [7, с. 82].

Более того, чуские строфы стали восприниматься в качестве автохтонной «южной» поэтической традиции, в определенной степени альтернативной «северной» поэзии-ши, о чем красноречиво свидетельствуют две редакции, созданные Чжу Си (朱熹, 1130–1200). Одна из них – комментированная редакция «Ши цзина» – «Ши цзи чжуань» (詩集傳, «“Стихи” с собранием толкований»), другая – «Чу цы» («Чу цы цзи чжу, 楚辭集注/註, «[Собрание] “Чуские строфы” со сводным комментарием»). Во вторую из них, помимо собрания Ван И, входит антология «Чу цы хоу юй» (楚辭後語, «Послесловие к “Чуским строфам”»), которую Чжу Си составил из произведений, относящихся, по его мнению, к традиции чуцы в ее максимально полном временнóм объеме [8, с. 203–296]. Эта антология во многом повторяет сборники (в 12 глав-цзюаней каждый), составленные Чао Бучжи (晁補之, 1053–1100): «Ду “Чу цы”» (讀楚辭, «Читая “Чуские строфы”») и «Бянь “Чу цы”» (變楚辭, «Вариации [на тему произведений из] “Чуских строф”»). Оба сборника утрачены, но об их составе известно из других источников [7, с. 87–90]. В антологии Чао Бучжи и Чжу Си входят в общей сложности 156 произведений 64 авторов, и поэтическая традиция, производная от древних чуцы, продолжена в них до конца Северной Сун (до творчества Хуан Тинцзяня, 黃庭堅; 1045–1105). Оба теоретика сходились также во мнении, что традиция чуцы зародилась до Цюй Юаня, и включали в ее литературные истоки как авторскую[140], так и фольклорную поэзию, для которой приведена «Юэ жэнь гэ» (越人歌, «Песня юэсца», см. ниже).

В эпоху Мин (明, 1368–1644) распространилась версия о присутствии образцов чуского поэтического фольклора в «Ши цзине» (в разделе «Го фэн», 國風, «Нравы / Ветры царств»)[141], которая стала одной из аксиом чуцыведческих[142]исследований ХХ в. (в том числе [9, с. 2–3; 10, с. 2])[143]. Сегодня к вероятным древнейшим «народным песням земель Чу» (Чу ди миньгэ, 楚地民歌) относят в общей сложности около 20 стихов из различных подразделов «Го фэн» [11, с. 97–98]. Однако неоспоримых доказательств их принадлежности к чускому народному песенному творчеству нет.

К вопросам автохтонности и генезиса чуцы китайские мыслители и ученые вернулись после 1911 г. и в контексте вновь обострившейся по политическим причинам (противостояние Пекинского и Нанкинского правительств) фундаментальной проблемы исходных культурных различий Севера и Юга [12, с. 94–98]. Одним из первых, кто приступил к дальнейшей разработке гипотезы о чуском поэтическом фольклоре – не только в рамках «Ши цзина», но и при Чуньцю, – был Ю Гоэнь (游國恩, 1899–1978), по праву признанный одним из основоположников современного чуцыведения. Проведя тщательный анализ огромного книжного массива, он опознал искомые «песни» [5, с. 28–46][144], вычислив их максимально точные датировки (см. ниже). В