Личность в истории и художественной литературе - Коллектив авторов

Комнин представлен Скоттом как честолюбец и тиран, хитрый и коварный, но все же правитель, отстаивающий интересы своего государства. Скотт объяснял политику императора и даже его личные качества обстоятельствами времени и требованиями эпохи.

В 20-е годы XIX века в Европе происходили бурные политические события. Была подавлена революция в Испании, разгромлено карбонарское движение в Италии, неудачей закончилось восстание декабристов в России и военные заговоры во Франции. В 1823 году вспыхнуло национально-освободительное движение греческого народа, завершившееся объявлением в 1829 году независимости Греции. В июле 1830 года во Франции произошла революция, приведшая к монархии Луи Филиппа. Проблема соотношения морали и политики приобретала новый смысл, который заставлял пересмотреть само понятие героического. В «Графе Роберте Парижском» Скотт называет Первый крестовый поход безумием, охватившим всю Европу [11, т. 20, с. 160]. Иными словами, с точки зрения разумности или бессмысленности крестовых походов Скотт близок к концепции просветителей.

Он считает результаты крестовых походов малозначимыми для Европы. Гораздо важнее для Англии было разрешить свои внутренние проблемы. «Лучше бы Ричард смягчил свои охотничьи законы в Англии, вместо того, чтобы навязывать их Святой земле», – утверждает Скотт в «Талисмане» [11, т. 19, с. 103].

Скотт осуждал феодальную вольницу эпохи крестовых походов, которая способствовала усилению анархии в Англии. В тексте «Айвенго» он указал на «саксонскую хронику» как источник сведений о жестокостях норманнских баронов по отношению к населению как в Англии, так и в завоеванных странах. В период царствования Генриха II Плантагенета (1133–1189), стремившегося к созданию объединенного англо-французского государства («анжуйской империи»), мятежных феодалов усмирили. При Ричарде I, больше занятом погоней за славой, чем внутренними делами королевства, феодальные смуты повторялись неоднократно.

В XI веке частые неурожаи и порожденный ими голод вызвали в европейских странах волны крестьянской эмиграции. Призывы церкви идти в Святую землю падали на благодатную почву. В 1096 году состоялся плачевно закончившийся поход крестьян-крестоносцев.

В романах Скотта чувствуется конфликтность и драматизм эпохи, однако в них нет изображения крестьянских волнений. Скотт не останавливается на социально-экономических причинах участия народных масс в крестовых походах. Его больше волнует участь тех, кто остался на родной земле, когда их покровители ушли воевать в Святую землю. Тем самым Скотт поднимает важнейшую для Англии того времени проблему патернализма. Скотт считал естественным для монархов и феодалов быть покровителями и защитниками своих вассалов. Эту мысль Скотт проводил еще в 1799 году в предисловии к своему переводу с немецкого драмы Иоганна Вольфганга Гёте «Гёц фон Берлихинген». Гёц (Готфрид) фон Берлихинген (1480–1562) – участник крестового похода 1524–1526 годов, командовал отрядом крестоносцев, которых он предал перед решающим сражением в мае 1525 года Скотт же особо подчеркнул отеческую заботу Гёца о своих вассалах, и Гёц предстал как идеальный феодальный вождь, мягкий со своими сторонниками. Дж. Локхарт, ведущий сотрудник критико-сатирического журнала «Блэквудс Мэгэзин», признанный знаток и переводчик немецкой литературы, даже предположил, что в основу романов Скотта о Средневековье была положена драма «Гёц фон Берлихинген» Гёте [19, т. 1, р. 20]. Однако представляется справедливым скорее мнение А. Чэндлер, согласно которому зять Скотта преувеличил роль драмы Гете в творчестве Скотта [15, р. 28].

Скотт рисует в романах представителей почти всех социальных слоев. Однако главные герои – рыцари. Это соответствовало исторической правде, ибо крестовые походы осуществлялись в основном силами рыцарства. При этом писатель придавал большое значение детальному описанию характеров людей, от которых мог зависеть ход истории. В «Талисмане» он ввел эпизод, где Ричард I по неведению мог убить наследника шотландского престола, тем самым дав толчок новому взрыву англо-шотландской резни. В роковую минуту рыцарь Томас де Во бросился между Ричардом и Кеннетом. Казалось бы, лишь случай спас Кеннета от смерти. Однако Скотт объяснил это свойствами характеров Ричарда и Кеннета. Именно мужество Кеннета, присущее его рыцарскому поведению, так же как и королевское умение Ричарда ценить человеческие достоинства, помогли отвести беду не только в личном, но и в государственному масштабе [11, т. 19, с. 192].

В романе «Обрученная» Скотт устами рыцаря Хьюго де Лоси доказывал, что участие в крестовом походе – ошибка:

Шаг, который я предпринял как великий долг, возможно, будет великой ошибкой, и ошибкой непоправимой [22, р. 183].

При этом Скотт подчеркивал особую роль церкви в организации данного безрассудного предприятия, а религиозный фанатизм трактовал как явление, характерное для Средневековья. Скотт представил читателям фанатичного церковного деятеля архиепископа Кентерберийского Болдуина, который считал основной своей обязанностью защиту прав церкви, а главным делом жизни – организацию очередного крестового похода. Его религиозный пыл вызывал недовольство у многих рыцарей. Хьюго де Лост, принявший участие в «священной войне» лишь из-за боязни открытого конфликта с архиепископом, даже намекнул ему, что его чрезмерные притязания как объявившего себя последователем святого Томаса Бекета могут привести его к тому же трагическому концу, как и самого Бекета [22, р. 154, 160–161]. Как известно, Томас Бекет, архиепископ Кентерберийский, назначенный на этот пост вопреки его воле Генрихом II, в 1170 году был убит Генрихом II. Это убийство, так же как истоки борьбы Бекета с королем за права и привилегии церкви, послужили причиной многовековой полемики [20].

Скотт полагал, что противоборство Бекета с королем и последующее его убийство были вызваны агрессивной политикой церкви по отношению к государству, жертвой которой стал Бекет. В этом смысле он опровергал точку зрения великого английского историка – просветителя Эдварда Гиббона (1737–1794), отводившего политике католической церкви лишь пассивную роль [18, р. 550–555]. Подчеркивая активность церкви в организации крестовых походов, Скотт развивал идеи Юма, полагавшего, что можно было бы избежать многих бедствий, если бы интриги духовенства не доводили людей до фанатизма, – об этом Юм писал в предисловии к своей «Истории Англии» (1754–1762).

Многие зарубежные литературные критики считают, что прототипом скоттовского Болдуина явился аббат Бернард Клервоский (1090–1153), оказавший огромное влияние на европейскую философско-теологическую мысль. На первый план познаний он выдвигал утилитаризм, а высшим состоянием души считал религиозный экстаз, способствующий отказу от собственного «я» и при помощи мистического созерцания приводящий к Богу. Его считают вдохновителем Второго крестового похода.

Крестовые походы в изображении Скотта не продемонстрировали единства наций. На примере взаимоотношений между валлийцами и норманнами («Обрученная») Скотт показывает, что совместное участие в крестовом походе не снимает национальных противоречий. Напротив, попытки церкви в лице архиепископа Болдуина примирить валлийца Гуэнвина и норманна Беренгера оказались несостоятельными. Отказ Беренгера выдать дочь за Гуэнвина привел к возобновлению военных действий. Вместе с тем крестовые походы отвлекали нации от своих внутренних дел.

Они не способствовали и социальному примирению