Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции - Коллектив авторов

школу. Нас заставляли декламировать наизусть, поэтому некоторые тексты я знаю досконально. В “Ляо Чжай чжи и” есть несколько новелл, которые именно так проникли в мое сознание. Сейчас, сочиняя прозу, я всегда по ходу написания зачитываю написанное вслух, а когда завершу какой-то отрывок, прочитываю его вслух не менее десяти раз. Написанное на бумаге прежде всего должно быть удобно для чтения» [4, с. 248]. Оказывается, будучи подростком, Гао Сяошэн выучил несколько отрывков из «Ляо Чжай чжи и» наизусть. Если писатель был настолько близко знаком с какой-то книгой в подростковом возрасте, то она неизбежно окажет влияние на его творчество. Далее Гао Сяошэн отмечает, что при чтении язык должен двигаться свободно, а дыхание должно быть беспрепятственным, не должно быть так, что при чтении язык прикусишь и поперхнешься от того, что не продохнуть. В связи с этим длина предложений должна быть четко выверенной, мелодика и ритмика должны быть естественны и изящны, вплоть до того, что омонимичные и близкие по звучанию слова не следует располагать слишком близко друг к другу. Такие требования Гао Сяошэн предъявляет не только к себе, но и к другим. Даже читая прозу на байхуа и не издавая вслух ни звука, он тем не менее может ощутить сильные и слабые стороны языка написанного, так как, по его собственным словам, «загвоздка в том, что у него очень сильное чувство языка» [4, с. 248]. Выработка такого сильного языкового чутья также имеет некоторое отношение к тому, что Гао Сяошэн в подростковом возрасте выучил наизусть немало новелл из «Ляо Чжай чжи и».

Связь творчества Мо Яня с «Ляо Чжай чжи и» уже рассматривалась во множестве статей. Мо Янь и сам многократно подчеркивал влияние, которое оказал на него Пу Сунлин. В лекции, названной «Мой литературный опыт» (我的文学 经验), Мо Янь отмечает, что с самого начала он, сам того не осознавая, прошел путь, схожий с тем, который прошел Пу Сунлин, «а впоследствии сознательно брал с Пу Сунлина пример в творчестве» [5, с. 152]. В лекции «Писатель и его творчество» (作家和他的创造), говоря о той прозе, которую Мо Янь сам считает хорошей, он прежде всего упоминает «Ляо Чжай чжи и» [5]. Мо Янь почитает Пу Сунлина как одного из «великих основоположников» китайской художественной прозы.

Сборник статей Би Фэйюя «Уроки прозы» вышел в 2017 г. и получил хорошие оценки в широких кругах. В эту книгу вошло более пятнадцати статей, в которых анализируется китайская и зарубежная проза. Первая статья в сборнике называется «Смотрю, как непрерывно тянутся горы Цаншань, слушаю, как бурлят речные потоки – читая “Сверчки” Пу Сунлина» (看苍山绵延，听波涛汹 涌—读蒲松龄«促织»). В этой статье автор выражает глубокое почтение к Пу Сунлину. Уже в начале статьи Би Фэйюй называет «Сверчки» «великим прозаическим произведением», отмечая при этом, что, несмотря на скромный размер в 1700 иероглифов, «“Сверчки” – это великий эпос; таланта, который продемонстрировал его автор, достаточно для того, чтобы поставить его в один ряд с Цюй Юанем, создавшим поэму “Лисао”, Ду Фу, автором цикла “Три чиновника”, и Цао Сюэцинем, перу которого принадлежит “Сон в красном тереме”. Клянусь, что говорю хладнокровно и не теряю самообладания» [6, с. 4–5]. Далее в статье Би Фэйюй проводит подробный анализ художественных особенностей новеллы «Сверчки». Эта новелла начинается следующим пассажем: «В годы правления Сюаньдэ[187]при дворе ценились бои сверчков, и их даже взимали в качестве ежегодного налога с простого народа. То есть такая практика была придумана изначально не в самой провинции Шэньси. Один чиновник из Хуаяна хотел снискать расположения вышестоящих начальников и преподнес им сверчка. Когда этого сверчка поставили драться с другими сверчками, выяснилось, что он хорош в бою, поэтому чиновнику предписали впредь снабжать начальство сверчками на постоянной основе. Чиновник же, в свою очередь, поручил это дело своим подчиненным. В результате лодыри, которым было больше нечего делать, стали отлавливать сверчков и держать их в клетках, дабы поднять на них цену как на редкий товар. Уполномоченные местной администрации, будучи хитрыми и коварными, пользуясь данным им поручением, обложили семьи налогом в одного сверчка, а так как сверчки были дороги, эта повинность разорила немало семей» [7, с. 206]. Такой зачин весьма своеобразен. Он создает фон и объясняет ту историю, которая будет изложена далее. Пу Сунлин необычным и лаконичным языком выражает достаточно богатое содержание, передает сложную и многоуровневую информацию, с нескольких ракурсов предоставляет читателю пространство для воображения. Этот зачин восхищает Би Фэйюя. По его подсчетам получилось, что Пу Сунлину хватило восьмидесяти пяти иероглифов, чтобы передать дух исторической эпохи, в которую происходит действие новеллы. Би Фэйюй считает, что этот короткий отрывок ни в чем не уступает эпическому размаху романа «Сон в красном тереме». Автор подчеркивает, что Пу Сунлин весьма логично передает трагическую судьбу главного героя по имени Чэн Мин. Для характеристики Чэн Мина Пу Сунлину достаточно всего четырех иероглифов: 为人迂讷, «по характеру неразговорчив в силу собственной глупости» – кроме этого, Пу Сунлин не дает никаких пояснений касательно характера Чэн Мина. Однако каждый из четырех иероглифов в этой фразе на вес золота. То, что Чэн Мин «по характеру неразговорчив в силу собственной глупости», является главной причиной его трагической судьбы. Это вовсе не означает, что глупость и трагизм объединены причинно-следственной связью. Но когда глупость Чэн Мина сталкивается с коварством сельского старосты, Чэн Мину некуда деваться, и трагедии не избежать. Пу Сунлину удалось с помощью двух иероглифов – 迂讷, «неразговорчивый в силу собственной глупости» – передать характер Чэн Мина, и также с помощью двух иероглифов – 猾黠, «коварный» – раскрыть характер сельского старосты. Получается, что для того, чтобы раскрыть суть двух противопоставленных друг другу героев, Чэн Мина и сельского старосты, Пу Сунлину хватило по паре иероглифов на каждого. В обоих случаях от двух иероглифов ничего не отнять и к ним ничего не прибавить. При этом без этих двух иероглифов рассказ был бы нескладным. Будь же описание более подробным, оно выглядело бы избыточным. Чэн Мин под руководством горбатого знахаря с трудом отыскал насекомое, которое можно было бы предоставить начальству, однако его сын случайно погубил сверчка, а затем, испугавшись родительского гнева, прыгнул в колодец и погиб; состояние Чэн Мина и его жены в этот момент описано у Пу Сунлина следующим образом: «Супруги устремили взоры в угол, они молча смотрели друг на друга, стоя в хижине с потухшим очагом, у них больше не было опоры [в жизни]» (夫妻向隅，茅舍无烟，相对默然，不复聊赖) [7, с. 207]. Би Фэйюй отмечает, что это лаконичное