Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции - Коллектив авторов

мыслей читателя. Хотя в рассказах имеются и места, в которых подразумевается, что читатель додумает все сам, а также есть и пустые выдумки, и длинные отрывки, где нужно прилагать усилия [при чтении], однако эти недостатки не затмевают их достоинств, и [“Ляо Чжай”] в силу этого пользуется широким признанием». Ван Цзэнци считает, что «это хорошо сказано» [2, с. 168]. Фэн Чжэньлуань считает, что о чем бы в «Ляо Чжае» ни шла речь – о духах или о тиграх, – повествование отражает как суть, так и характер описываемого; даже очевидный вымысел не представляется надуманным и несуразным. Ван Цзэнци считает такую оценку справедливой.

Еще один способ, которым Ван Цзэнци выразил свое почтение к Пу Сунли-ну, состоит в том, что он задумал написать переложения нескольких десятков новелл из «Ляо Чжай чжи и» и объединить их под названием «Ляо Чжай синь и» («Новая интерпретация “Ляо Чжая”», 聊斋新义). Самыми первыми переработке подверглись такие новеллы, как «Жуй Юнь» (瑞云), «Хуан Ин» (黄英), «Сверчки» (促织), «Чистая безыскусность камня» (石清虚). При переложении новелл Ван Цзэнци обычно сохранял заголовок оригинала, однако для новеллы «Сверчки» (促织) он также заменил заголовок на синонимичное звукоподражательное слово цюйцюй (蛐蛐). Эти четыре переписанные новеллы под общим названием «Новая интерпретация “Ляо Чжая”» вышли в третьем номере журнала «Жэнь-минь вэньсюэ» за 1988 г. Ван Цзэнци также написал послесловие к «Новой интерпретации “Ляо Чжая”», в котором указал, что его переработка – эксперимент, попытка придать историям из «Ляо Чжая» «современное звучание». Во время переработки историй из Ляо Чжая Ван Цзэнци порой практически ничего не менял в сюжетах, так как считал, что многое из «Ляо Чжай чжи и» и без этого «ощущается современным». Например, в новелле «Чистая безыскусность камня» камень может выбирать хозяина; в новелле «Хуан Ин» люди подобны цветам – «все эти соображения представляются весьма современными. То, что Пу Сунлин в свое время мог иметь подобные мысли, поразительно» [2, с. 545]. Поэтому Ван Цзэнци посчитал, что в новелле «Чистая безыскусность камня» переписывать нечего, достаточно просто пересказать историю на байхуа. А из новеллы «Хуан Ин» он убрал женитьбу Хуан Ин и Ма Цзыцая. Это связано с тем, что Ван Цзэнци была крайне неприятна вульгарность Ма Цзыцая, и он считал, что если изъять эту сцену, то тема станет яснее и чище. В новелле «Сверчки», как считает Ван Цзэнци, проявились противоречия во взглядах Пу Сунлина. Изначально сюжет новеллы содержит сильный обличительный компонент: показано жестокое угнетение народа чиновниками – однако впоследствии умерший ребенок воскресает, его отец получает ученую степень и богатство. Такой счастливый конец, по мнению Ван Цзэнци, является неудачным штрихом. Пу Сунлин из трагедии сделал комедию, возмущение превратил в утешение – можно сказать, «Пу Сунлин подрался сам с собой», уступив «жестокости феодального строя». Переписывая новеллу «Сверчки», Ван Цзэнци изъял присутствующую в изначальной версии счастливую концовку, дабы в полной мере явить читателю весь трагизм этой истории. То, что Ван Цзэнци в преклонном возрасте решил вновь рассказать на байхуа несколько десятков новелл из «Ляо Чжая», прежде всего, дает нам понять, насколько хорошо писатель был знаком с этим сборником. Безусловно, переписывание историй из «Ляо Чжай чжи и» демонстрирует некоторое недовольство Ван Цзэнци изначальными историями, но в первую очередь в этом проявляется его глубокое почтение к ним. «Кого журят, того и любят» – здесь это выражение очень уместно. Более того, Ван Цзэнци считает, что «неудачные штрихи» в «Ляо Чжай чжи и» – это не собственные огрехи Пу Сунлина, а его уступки жестокому и беспощадному феодальному строю, при котором он жил и творил. Его переложения изначальных историй на байхуа, в свою очередь, представляются дописыванием того, что Пу Сунлин хотел, но не осмелился написать. Например, касательно изъятия счастливой концовки из новеллы «Сверчки», в результате чего история стала заканчиваться трагически, Ван Цзэнци отмечает следующее: «Я это сделал, так как считаю, что это соответствует первоначальному замыслу Пу Сунлина» [2, с. 545]. Ван Цзэнци считал себя близким другом Пу Сунлина и чувствовал духовную связь с мастером, жившим и творившим за несколько сотен лет до него. Завершить работу над «Новой интерпретацией “Ляо Чжая”» было большим замыслом Ван Цзэнци в поздние годы. В окончании стихотворения «Изливаю свои чувства в семьдесят лет» (七十书怀), написанного в феврале 1990 года, Ван Цзэнци высказывал надежду на то, что проживет еще десять лет и создаст еще несколько книг, в одной из которых допишет «Новую интерпретацию “Ляо Чжая”» [2, с. 635]. К сожалению, Ван Цзэнци не удалось до конца реализовать этот замысел.

2

Можно сказать, что связи Гао Сяошэна с «Ляо Чжай чжи и» необычайно глубоки: это произведение можно считать чем-то вроде его учебника литературы. Став известным писателем, Гао Сяошэн неоднократно упоминал о влиянии «Ляо Чжай чжи», которое он испытал. В эссе «Вспоминая книги, которые были у меня дома в детстве» (想起儿时家中书) Гао Сяошэн пишет, что деревня, в которой он жил в детстве, была достаточно большой, однако книги были только в трех или пяти домах, и только в доме у Гао Сяошэна было несколько десятков книг по литературе и истории. Он освоил все книги, что были у него дома, когда учился в средней школе, «например, на основе “Ляо Чжай чжи и” я изучил древнекитайский язык» [3, с. 132]. В эссе «Извилистая дорога» (曲折的路) Гао Сяошэн вспоминает, как после начала антияпонской войны его деревня была оккупирована и школа прекратила работу; тогда отец Гао Сяошэна открыл частную домашнюю школу, и будущий писатель, естественно, тоже стал в ней обучаться. «Я начал знакомиться с текстами на вэньяне и помню, что первым текстом, который мы разбирали с отцом, была новелла “Сверчки” из “Ляо Чжай чжи и”. Затем я полюбил творчество Пу Сунлина, и “Ляо Чжай Чжи и” стал моей настольной книгой в подростковый период. У нас дома было очень хорошее ксилографическое издание “Ляо Чжай чжи и”, под непонятными словами были приписаны комментарии с разъяснениями; можно сказать, что по этой книге я и изучил древнекитайский язык» [3, с. 423]. Гао Сяошэн неоднократно подчеркивал, что первым текстом на древнекитайском языке, который он изучил, была новелла «Сверчки» из сборника «Ляо Чжай чжи и». Гао Сяошэн – писатель с очень сильным языковым сознанием, и это напрямую связано с тем, что он с детства был близко знаком со сборником новелл Пу Сунлина. В эссе «Я читаю прозу» он пишет: «Я обращаю очень пристальное внимание на язык прозы. Я начал читать прозу еще в детстве, когда ходил в