Теория личности Курта Левина. Теории личности в зарубежной психологии - Блюма Вульфовна Зейгарник

помещался стол, накрытый для еды (при этом пища была обильная и изысканная. Сервировка стола была тоже хорошей). Экспериментатор обращался к испытуемому со словами: «Нам придется несколько подождать, а пока я вас попрошу сесть за стол и покушать, а я буду наблюдать за вами и записывать». Как правило, реакция испытуемых была отрицательной: люди стеснялись, отказывались, некоторые возмущенно уходили; лишь некоторые из них садились и ели. Одни после заявляли: «Мне никогда не приходилось так вкусно питаться. Раз уж представилась возможность – воспользуюсь и наемся вдоволь вкусных вещей». Другие говорили: «Я понял, что это какая-то ловушка, ведь, конечно, никого не интересует, как я ем. Ну, что же, воспользуюсь и вдоволь поем того, чего я в своем студенческом рационе никогда не вижу».

В другом эксперименте участвовали девушки-студентки, играл патефон. Инструкция гласила: «Пожалуйста, пригласите даму и потанцуйте – а я буду записывать». Реакция испытуемых была различной: большинство из них смущались, отказывались, некоторые выполняли инструкцию, но танцевали неуклюже, наступали на ноги девушкам. Однако были и такие испытуемые, которые всматривались в «дам», выбирали хорошенькую девушку и с удовольствием пускались в пляс.

Выводы, к которым пришел К. Левин при анализе экспериментов: часть испытуемых могли стать «над полем» и выполняли действие, намеренное, опосредованное. Те же испытуемые, которые испытывали на себе власть «поля», подчинялись ему, были не в состоянии «стать над ним» – не могли совершить намеренного, волевого действия.

Признаки полевого поведения часто выступают и в обыденной жизни: например, если вы заметите у стоящего перед вами человека в троллейбусе белую нитку на темном костюме, вы захотите ее снять – хотя, как правило, вы не выполните этого желания. Чаще всего подобные явления выступают в аффективно окрашенных состояниях, когда случайные вещи «лезут в глаза». Подобные факты описаны и в художественной литературе. Вспоминается рассказ Леонида Андреева «Рассказ о семи повешенных». Народовольцев ведут на казнь, на виселицу, а их руководителя Сашу страшно беспокоит, раздражает закопченный фонарь. Еще один пример из романа Л.Н. Толстого: Анну Каренину стали раздражать уши Каренина. Следовательно, у взрослых людей может наступить ситуация, когда возникает полевое поведение; когда предметы незначимые, не играющие никакой роли, приобретают побудительный характер. Но для этого должна быть ситуация аффективного напряжения. Анну Каренину стали раздражать уши мужа в ситуации отчаяния. До ее драмы с Вронским эти уши ее не раздражали. Вещи начинают «лезть в глаза», привлекать к себе внимание и в иных состояниях, например, при большой усталости. Курт Левин говорит, что окружающий мир, или поле, в котором существуют предметы с положительной или отрицательной валентностью, тесно связан с квазипотребностями, с их формированием. Это чрезвычайно важное положение, о котором Левин много говорил и писал и которому он позже, в американский период, придавал огромное значение. Валентность предметов, взаимодействуя с квазипотребностями, формирует человеческое поведение. Проблема воли, намеренного, волевого действия (для Левина не было понятия осознанного действия) сводится для Левина к проблеме преодоления сил, существующих в поле. Таким образом, волевое действие, по мнению Левина, это такое, которое совершается не под влиянием поля. В возможности «стать над силами поля» К. Левин усматривал волевое поведение. В своем докладе «Развитие экспериментальной психологии воли и психотерапия», сделанном на Конгрессе психотерапевтов в Лейпциге в 1929 г., К. Левин подчеркивал, что ни ассоциативная теория, ни Вюрцбургская школа не смогли разрешить теории воли; что эта проблема может быть разрешена только в категориях динамической теории. Курт Левин высказывает мнение, что надо отказываться от противопоставления воли «разуму», «побуждению» и от них ее отграничивать; что термином «воля» реально обозначаются весьма различные, накопленные в психологии факты и проблемы, например: решение, намерение, самообладание, отграничение от окружающего мира, собранность, выдержка, сложное или дифференцированное строение целей, целостность структуры действий и многое другое. Курт Левин считал, что развитие динамической теории приводит к совершенно другой группировке отнесения тех или иных явлений в единый класс «процессов воли». Для этого необходимо прежде всего экспериментальное исследование волевых процессов как моментов общего вопроса о «душевных» силах и их законах. Для волевого, намеренного действия важно возникновение «душевных сил напряжения», которое в силу их динамического родства с настоящими потребностями К. Левин обозначил как квазипотребности. Левин подчеркивает, что намерение может вызвать в известных обстоятельствах соответствующее действительное перераспределение душевных динамических отношений. Но как раз самые важные реальные переструктруирования душевных систем происходят в основном непосредственно под влиянием внешней и внутренней динамической ситуации. «Внезапно приняв решение», человек часто только по совершении действия понимает, что эти внутренние перераспределения (о которых до того он ничего не знал) действительно имели место.

Роль психологического поля может быть рассмотрена на разных уровнях: на одном уровне валентность вещи, предмета выступает не сама по себе, а в связи с квазипотребностью; на другом уровне валентность вещи проявляется как бы вне этой связи.

Можно говорить о двух типах полевого поведения.

Первый тип. В его основе лежит, потребность: например, хлеб приобретает для нас «побудительный» характер, если мы голодны. Эта корреляция между потребностью и «волевым» действием не всегда так очевидна; она часто выступает в завуалированной, скрытой форме.

Второй тип. Сюда относятся случаи, когда нельзя установить корреляцию между ситуационным поведением субъекта и наличием потребности; в этих случаях случайные моменты становятся источником действия, например, вид колокольчика побуждает желание позвонить, прыгающий мячик – желание поймать его.

В норме мы имеем дело обычно с ситуационным поведением первого типа; в случаях патологии мы встречаемся со вторым типом. Однако решающим является не само наличие того или иного вида ситуационного поведения. Последнее следует трактовать как патологическое, если оно становится доминирующим, определяющим источником поведения субъекта.

Например, в случаях тяжелого поражения лобных долей мозга ситуационный момент является именно решающим, а иногда и единственно определяющим поведение больного. Конкретные, живые отношения отсутствуют, и поведение больного диктуется не структурой человеческих отношений; сам предмет становится источником деятельности. Нередки случаи, когда больной, который сидит без всякого дела, не выполняет просьбы экспериментатора почитать; но, проходя мимо книжной полки, извлекает оттуда книгу и начинает читать. Или больной, которого нельзя было убедить написать несколько слов, при просьбе передать другому врачу карандаш не выполняет этой инструкции, а задерживает карандаш в своей руке и начинает писать.

В основе всех этих проявлений полевого поведения нельзя усмотреть направленности на цель. Определяющим, конституирующим моментом этого поведения является откликаемость на внешний раздражитель. Эта откликаемость на внешний раздражитель принимает часто форму расторможенности, когда больные вмешиваются в разговоры других, становятся бестактными, многоречивыми.

Как было сказано выше, в повседневной жизни с нами тоже случается нечто подобное. Мы входим в магазин и