Теория личности Курта Левина. Теории личности в зарубежной психологии - Блюма Вульфовна Зейгарник

покупаем совсем не нужную вещь, которая привлекла наше внимание. Но потом мы обычно огорчаемся или во всяком случае обнаруживаем какое-то отношение к своему поступку. Короче говоря, мы осознаем полевое действие и стараемся его преодолеть. В этом проявляется опосредованность нашего поведения. В терминах Левина это означает, что мы можем встать над ситуацией.

В дальнейшем К. Левин предпочитал говорить не о психологическом поле, а о жизненном пространстве. Жизненное пространство – более емкое понятие: оно включает в себя психологическое поле, т. е. целостность существующих, зависящих друг от друга психологических фактов и личность в ее динамической структуре (квазипотребность, намерение). Жизненное пространство – это личность и среда в их взаимоотношениях. При этом он подчеркивает, что нельзя говорить о волевом действии, намерении как о «событии», выводимом из «полевых сил», но их нельзя также рассматривать только как системы напряжения. Левин провозгласил тезис, что всякое психическое явление (событие), в том числе и намеренное волевое, должно рассматриваться как единство конкретного субъекта и конкретного окружения. К. Левин вступает в спор как с субъективистскими, так и бихевиористическими доктринами, в которых всегда выступает антитеза: субъект – окружение. «Поведение человека, – говорит К. Левин, – определяется не особенностями среды, которые влияют на личность; оно детерминируется той конкретной целостностью, в состав которой входят и личность, и ее психологическое окружение». Левин выразил это отношение в виде формулы

B=f(P,E)

(В – Behavior, Р – Personality, Е – Еrоutment).

Это означает, что поведение (В) есть функция личности (Р) и окружения (Е); при этом К. Левин подчеркивает, что «среда» в его теории – это «внешнее поле конкретных сил и воздействий», а личность – это «внутреннее поле» систем напряжений. Человек и среда – это два полюса (момента) одной и той же поведенческой целостности («жизненного пространства»).

Надо себе, конечно, отдать отчет в том, что это единство («поле», «ситуация») выступает для Левина в феноменологическом аспекте, и в этом проявляется антиисторический и идеалистический характер его концепции.

Какие же факторы включает Левин в жизненное пространство? Левин не использует сознание как критерий, чтобы определить принадлежность чего-то к жизненному пространству. Он предпочитает включить все реальные факты. «Реальное» означает для Левина то, что имеет последствия, независимо от того, осознанно ли это или нет.

Все физические или социальные факты могут включаться в «жизненное пространство», по мере того как они воздействуют на человека и его состояние в данный момент. Физический материал, не воспринимаемый человеком, не включается в жизненное пространство.

Для лучшего понимания понятия жизненного пространства К. Левин считал нужным обратиться к топологии, т. е. той части геометрии, которая исследует свойства форм и взаимное расположение фигур вне зависимости от их размеров.

Топологический подход позволяет, по его мнению, применить новое средство изображения взаимодействия: индивид – окружение, а именно метод графического наглядно-пространственного изображения личности и ее окружения. «Жизненное пространство», в котором совершается движение жизнедеятельности, делится им на зоны («районы»), соответствующие возникающим полям, пути к ним изображаются в виде векторов.

Построение модели поведения на основе принципа поля нашло свое четкое отражение в книге К. Левина «О поощрении и наказании» (1931). Книга эта мало известна нашему читателю, поэтому остановимся на ней несколько подробнее. По своему содержанию она посвящена проблеме воспитания, однако в действительности это начальная фаза топологической теории К. Левина. В книге описываются ситуации, при которых ребенок должен выполнять нежелаемое задание. Например, ребенку надо решать задачи, а ему хочется вместо этого пойти поиграть в футбол. В тех случаях, когда ребенок не выполняет задания (например, учебного), взрослые (педагоги, родители) прибегают к поощрению, наказанию[7].

Как же выглядит психологическая ситуация? Нежелаемое задание обладает отрицательной валентностью. Она изображается в виде отрицательного знака, т. е. задача «отталкивает» ребенка от себя.

Если прибегнуть к такому изображению, то видно, что ребенок может уйти из поля. Для того чтобы помешать этому уходу, взрослые должны окружить психологическое поле барьером. Схематически это выглядит так:

Самое примитивное наказание – это физический барьер (закрыть комнату), но барьер может быть (и чаще всего так бывает) и психологическим (властные слова, выговор, упрек: «Ты же не девчонка!»). Курт Левин задает вопрос: что означает этот барьер? Ограничение движений ребенка. Это означает не только, что ребенок вынужден выполнить данное задание, но означает и общее ограничение его возможностей.

Ребенок стремится «пробить» барьер. К. Левин изображает это в виде «разбухания поля».

Если барьер достаточно ощутим для ребенка, то создавшаяся ситуация становится напряженной, дискомфортной. Ребенок может разными путями выйти из поля. Он может сдаться и выполнить задание, это будет проще всего. Он может не выполнить задание и получить наказание. Но может быть и третий путь – ребенок как бы покидает реальный план ситуации и уходит в «нереальный» план.

В качестве примера такого ухода Левин использует отрывок из произведения Л.Н. Толстого «Детство, отрочество и юность». Речь идет об описании «несчастного дня» Николеньки, когда он получил двойку и сломал ключ от портфеля отца. Узнав это, гувернер его наказывает: он его ругает и закрывает в комнате. Тогда Николенька начинает мечтать о том, что будет, когда он станет взрослым: он поступает на службу, ему присваивают высокий чин, царь его хвалит, а гувернер приходит и просит прощения. Таким образом, все неприятные переживания разрешаются у Николеньки в его фантазии, ребенок переносится в ситуацию мечты. Левин правильно подмечает, что такой уход свойствен ребенку, у которого границы реальности и фантазии не жестко уточнены. В клинике мы сталкиваемся нередко с таким уходом в фантазию у психопатов, у больных в реактивном состоянии.

Левин показывает, что и ситуация поощрения не лишена барьера. Вот предложенный им пример того, как изображены ситуации поощрения, когда ребенок должен выполнить неприятное задание, которое его отталкивает.

Для того чтобы ребенок выполнил его, взрослый ставит позади неприятности нечто приятное, которое притягивает ребенка (знак + поощрение) («если будет выполнена задача, сможешь пойти играть в футбол»).

Иначе говоря, чтобы войти в зону приятной ситуации, необходимо войти в неприятную. Но тогда ребенок может пойти прямо к приятному заданию, минуя неприятное:

Чтобы этого не случилось, взрослый объединяет барьером приятную и неприятную ситуации. И тогда ситуация выглядит следующим образом:

Ребенок опять стоит перед барьером, но подобная ситуация более приемлема, так как ребенок вне барьера.

В книге К. Левина