Теория личности Курта Левина. Теории личности в зарубежной психологии - Блюма Вульфовна Зейгарник

социальные факторы необычайно существенны для определения реального или нереального характера события. Только если испытуемый может сообщить экспериментатору о своем решении, возможна адекватная разрядка исходной системы. Следовательно, уровень реальности связан с социальным фактором.

Нередко говорят, что в решении проблемы замещения К. Левин сближается с теорией Зигмунда Фрейда[5]. В обоих случаях речь идет о замещении в символическом плане; в обоих случаях замещение является обходным путем решения действия. И все же замещение в теории Левина приобретает иную функцию, чем в теории Фрейда. У Фрейда замещение означает замещение либидозной, уходящей своими корнями в подсознательное, потребности. С помощью замещающего действия человек защищает себя от антагонистически противостоящего ему мира [4]. Для К. Левина же замещение представляет собой перемещение энергии, переструктурирование энергетической системы. Если для З. Фрейда основное действие, которое должно быть замещено, является проявлением врожденных (либидозных) влечений, то для К. Левина основное действие, которое замещается, отнюдь не является врожденным – оно порождается тем окружением, в котором человек находится. Как основное, так и замещающее действие социально вызвано. В теории К. Левина замещающее действие носит в себе скорее функцию регуляции, а не защиты, как это имеет место в теории З. Фрейда.

Понятие психологического поля

Введение категории психологического поля сыграло большую роль не только в системе самого К. Левина, но и в системе социальной психологии. Уже само порождение намерения, квазипотребности становится возможным, если человек что-то совершает в реальной окружающей его ситуации (испытуемый возвращается к прерванному действию, если он его реально выполнял)[6]; замещающее действие наступает, если выполнение основного тоже реально к удовлетворению потребности. Иными словами, К. Левин подчеркивал связь квазипотребности с предметом. В формулировке Левина это звучало так: вокруг нас существует мир предметов, которые обладают определенной валентностью.

Прежде чем перейти к критическому анализу психологического поля, которое представляет собой не объективную реальность, а феноменологический мир, придавая тем самым субъективный характер объективной реальности, опишем эксперименты, с помощью которых К. Левин доказывал существование психологического поля и валентности вещей.

Именно при объяснении этого понятия психологического поля К. Левин применяет понятие топологии и годологии.

Первые его положения о существовании мира вещей с положительной и отрицательной валентностью были отражены в научном фильме «Ханна садится на камень (1928)». В нем рассказывается о маленькой полуторагодовалой девочке, которая предпринимает тщетные попытки сесть на камень. Девочка кружится вокруг камня, прижимается к нему, хлопает по нему ручками, даже лижет его, но не садится. К. Левин объясняет: камень, на который хочет сесть ребенок, имеет для него положительный характер, т. е. притягивает его, а для того, чтобы сесть на камень, надо совершить действие, обратное этой положительной валентности, т. е. отвернуться от камня. Ребенок не может сесть на камень, потому что не в состоянии преодолеть притягивающую силу. Графически К. Левин изображает ситуацию следующим образом:

Были проведены и другие опыты для доказательства наличия валентности вещей. Заключались они в следующем: испытуемый приглашался в комнату, в которой на столе были разложены различные предметы: колокольчик, книга, карандаш, шкафчик, закрытый занавеской из свисающих гирлянд бисера, распечатанное письмо и другие объекты.

Испытуемого, которого пригласили якобы с целью исследования его «интеллекта» или «памяти», просили минуточку подождать. «Я забыл, что мне необходимо позвонить», – говорил экспериментатор, выходил из комнаты, а сам наблюдал (через стекло Гизела) за тем, что будет делать испытуемый, оставшись один. Все без исключения испытуемые (а это были не только студенты, но и сотрудники берлинского института психологии – профессора, доценты) производили какие-то манипуляции с предметами: некоторые перелистывали книгу, трогали «шкафчик», проводя пальцем по бисерной занавеске; все без исключения позванивали колокольчиком (автор данной книги тоже не составил исключения). Курт Левин задался вопросом, почему же взрослые, серьезные люди совершали подобные манипуляции, и отвечал, что в ситуации, в которой субъект не занят осмысленным действием (а для К. Левина это означало, что в данной ситуации у людей не формировалось дифференцированного намерения), поведение становилось ситуативно обусловленным, «полевым». Это ситуативное, в терминологии Левина «полевое» поведение носило в данном случае мимолетный характер: позвонив в колокольчик, человек занимался своим делом; некоторые вынимали газету и читали, другие просматривали лежащую книгу, третьи предавались ожиданию. Но для К. Левина было важно установить, что окружающее психологическое поле, окружающая ситуация таят в себе возможность вызвать действие в направлении предмета с положительной валентностью или уйти от предмета с отрицательной валентностью. Это означает, что субъект с его внутренними заряженными системами и окружающая ситуация (психологическое окружение) составляют единый континуум.

Вводя понятия «субъект» и «окружение», К. Левин подчеркивал, что здесь нет двух аспектов для рассмотрения: один – внутренняя субъективная система намерений, потребностей; другой – внешняя. Хотя К. Левин писал о двух существующих универсумах – «психологическом» и «физикальном»– он предлагал их рассматривать не изолированно, а как единое целое. Конечно, не раскрывая социально-общественного характера окружения, К. Левин оставался неминуемо на позиции взаимодействия и гомеостаза. Но он хотел показать, что всякая потребность (квазипотребность) связана с окружающим миром. В своих лекциях он часто говорил о том, что нет потребности без предмета, способного ее удовлетворить (в его терминологии, физикальные предметы приобретают валентность благодаря существованию или возможности существования потребности). Поэтому он и предложил говорить не отдельно о действующем субъекте и о психологическом окружении, а о включающем и то, и другое «жизненном пространстве» индивида.

Конкретное поведение человека является реализацией его возможностей в данном жизненном пространстве. Механизм реализации этих возможностей понимается как психологическая причинность. Именно потому, что поведение человека вытекает из жизненного пространства, в котором человек находится, возможна предсказуемость его поведения.

Разработка понятия психологического поля шла в разных руслах. Прежде всего, следовало определить, какова роль полевого момента в функционировании потребности, в разворачивании действия. Ведь если механизмом намерения, деятельности объявляется потребность, а с другой стороны, эта же потребность может функционировать только в связи с особенностями валентности предмета в поле, то следует определить роль и значение этой валентности. Левин считал, что взаимодействие валентных объектов и потребностей должно быть таково, что валентность вещи должна соответствовать смыслу потребности. Если человек подчиняется в основном смыслу потребности, это действие намеренное. Если же человек подчиняется валентности вещей, за которой не стоит потребность, т. е. если происходит как бы «отщепление» валентности вещи от потребности, то такое поведение не намеренное, не волевое, оно «полевое». Курт Левин продемонстрировал это на анализе двух экспериментально созданных ситуаций. Первая из них состояла в следующем. Испытуемый приглашался для «исследования» памяти. Он входил в комнату, в которой