Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

ту фигуру, которая сможет выдержать: «Я злюсь. Я недоволен. Мне больно» — и не исчезнет. Не отвергнет. Не закроется. Психоанализ называет этот переход триангуляцией. Не как социальную конструкцию, а как внутреннее событие. Это не «мама, папа, я» как семья. Это Я, Другой и Точка зрения. Это способность вынести, что тот, кого я люблю, может не соответствовать моим ожиданиям. И я могу его злить. И он может меня ограничивать. И при этом контакт может сохраниться. Всё, что психоанализ делает, — он возвращает утопию. Тот конструкт, в котором ребёнок может быть понятым, не обрушиваясь в вину. Может быть злым, не становясь плохим. Может быть свободным, не становясь одиноким. Именно этот конструкт делает возможным выход из бессознательных петель: если я сержусь — меня накажут, если я страдаю — меня полюбят, если я подавляю себя — меня примут. Но психика безутешно тоскует. По тому, чего не было. Или было, но недолго. Или было, но не выдерживало напряжения. И всё, что она потом делает, — это поиск. Поиск пространства, где можно было бы наконец не выбирать. Где можно было бы чувствовать, различать, не стыдиться, не бояться быть отвергнутым. Именно поэтому триангуляция — не просто структура отношений. Это внутренний опыт. Это архитектура зрелости. Это способность вынести, что мир не совпадает с желанием, но не становится враждебным. Это то, что делает возможным иерархию, закон, конфликт, союз. Это то, что отличает капсулу от живого пространства. Когда внутри формируется фигура третьего — психика перестаёт метаться. Она перестаёт цепляться. Перестаёт бояться различий. И тогда появляется самое главное — возможность выдерживать амбивалентность. Не только в других. В себе. Возможность быть собой — без страха потерять любовь. Возможность жить. Без иллюзии идеальной матери. Без ужаса наказания. С правом быть разным. И тогда становится возможным то, что невозможно до тех пор, пока психика застряла в диаде: выйти из себя, чтобы посмотреть на себя. И вернуться — не разрушенным, а понятым. Не отвергнутым, а принятым. Не хорошим или плохим — а настоящим.

Психодинамическая система координат

Когда мы говорим о потребностях и страхах, нас неизбежно тянет к упрощениям. Хочется определить себя: я — про близость, я — про свободу, я — про стабильность, я — про перемены. Но психика не живёт по правилам типологий. Она многослойна, изменчива, амбивалентна. В разные периоды жизни, в разных отношениях, в разных фазах развития мы активируем разные потребности и сталкиваемся с разными страхами.

В одной из предыдущих глав мы уже обозначили базовую модель: четыре ключевые координаты, четыре вектора движения — и страхи, с которыми сопряжено каждое из направлений. Мы начали размышление о внутренней географии психики: о том, что страхи не случайны, а потребности не всегда осознаются. Что структура личности — это не просто сумма качеств, а система внутренних напряжений, сдержек, механизмов защиты и глубинных ожиданий. Теперь мы углубим это размышление. Эта глава предлагает взглянуть на внутреннюю динамику через другую оптику — через коллектив. Мы не классифицируем людей, мы описываем внутренние фигуры — части психики, которые берут на себя функцию удержания связи, автономии, стабильности или изменения. Эти фигуры активны не только внутри нас, но и в группах: в командах, в семьях, в терапевтических пространствах. Речь пойдёт не о диагнозе, а о навигации. Не о том, кем вы являетесь, а о том, как можно двигаться — в себе и среди других. Эта система — инструмент размышления. Она даёт язык для описания сложных процессов: как возникают конфликты, что пугает в других, почему мы хотим одно, а делаем другое, почему иногда чужая потребность воспринимается как угроза и как из многообразия состояний собирать устойчивую внутреннюю структуру. Мы войдём в каждую координату через её ключевую потребность, затем — через страх, и далее — через то, как она звучит в коллективной динамике. Это позволит не просто узнать себя — но распознать другого. Не запутаться в реакции, а различить — кто сейчас говорит во мне и в нём. А в финале мы сделаем ещё один шаг. Выйдем из линейного мышления, в котором предполагается баланс между противоположностями. Потому что психика не живёт на плоскости — она движется в объёме. Важно не только удерживать себя между близостью и дистанцией, между переменами и постоянством. Куда важнее — научиться видеть пересечения: те точки, где встречаются две оси, формируя пространство зрелых форм. Там, где близость соединяется с постоянством. Где дистанция поддержана стабильностью. Где перемены не разрушают контакт, а обновляют его. Где свобода и привязанность не исключают, а усиливают друг друга. В этих квадратах — подлинная сложность. И подлинная возможность.

Координата перемен и страх постоянства в коллективной динамике

В каждом коллективе — будь то команда, группа, сообщество или временное объединение — со временем начинают звучать голоса тех, кто приносит с собой ветер. Их не всегда видно сразу, но слышно почти мгновенно: они задают вопросы, провоцируют движение, вносят искажения в устойчивый ритм. Это фигура человека с высокой потребностью в переменах. Такой участник обладает способностью оживлять пространство: туда, где всё было «как всегда», он приносит «а что, если иначе». Он не просто креативен — он структурно неспокоен. Его психическая организация настроена на восприятие изменений как способа быть, как формы самосохранения и самоощущения. Его энергия — это смесь любопытства, визионерства, скорости и вкуса к риску. Он может быть центром идей, вдохновителем и разрушителем. Его тень — скука и повтор. Его страх — застрять, быть пойманным в правило, иерархию, форму.

В группе такая фигура вызывает двойственное чувство. С одной стороны, она восхищает: кажется, что с этим человеком можно выйти за пределы известного. С другой — раздражает, тревожит, провоцирует страх у тех, чья психика держится за стабильность. Он часто оказывается в бессознательной роли нарушителя или чужака. Ему вменяют в вину «слишком много», «слишком быстро», «слишком остро». Группа инстинктивно пытается его затормозить, встроить, приручить или отвергнуть. Парадокс в том, что такая фигура сама боится быть отброшенной. Страх не быть принятым, страх зависимости от ритуала и рутинного хода вещей делает её ещё более подвижной, ещё более непредсказуемой. Это не бунт ради разрушения, это способ не исчезнуть в стабильности.

Психодинамически мы можем думать, что за этой фигурой стоит ранний опыт, где безопасность ассоциировалась не с постоянством, а с изменениями. Может быть, в этом опыте перемена была единственным способом избежать застывшей боли, замороженной обиды, застывшей агрессии. Тогда перемена становится не роскошью, а условием выживания. И