Отель «Война»: Что происходит с психикой людей в военное время - Арлин Одергон

Конфликт и осознанность

Помогая организациям разрешать конфликты и меняться, мы иногда просим людей высказать различные точки зрения и обнаруживаем скрытые за ними роли, такие как роль инициатора или, наоборот, противника изменений, роли авторитета и бунтаря. Это помогает людям почувствовать себя не просто изолированными индивидуумами – они могут ощутить глубинный смысл или творческую движущую силу организации, открывая для себя то, как эта сила реализуется в трениях и конфликтах. Так происходит и на общественно-политических форумах – вопросы дифференцируются, и коммуникация приобретает глубину по мере того, как каждая позиция и роль находят свое выражение и все начинают осознавать, сколько возможностей для самореализации дает работа над проблемой, важность которой превосходит их индивидуальные различия. Люди перестают ощущать себя «винтиками» и нередко «жертвами» системы и начинают чувствовать принадлежность к сложившейся ситуации в целом – и ее потенциальному развитию. На форумах в Хорватии участники не раз признавались, что, если бы кто-то сказал им, что они будут чувствовать такую тесную связь друг с другом в смешанной группе сербов, хорватов, боснийцев и других народов, они ни за что не поверили бы. Они ощущали единство и общее направление движения, вобравшее в себя все их различия, конфликты, трагедии и вопросы, оставшиеся без ответа.

Блюдо пробуждает ценителя

Подобный стиль взаимодействия стимулирует осознанность. Она не привносится в отношения извне, как соль в пищу. Скорее это вкус хорошего блюда пробуждает в нас ценителя. Но когда мы чувствуем себя игрушкой в поле взаимоотношений, наши поступки вряд ли можно назвать осознанными.

В китайской философии термином «у-вэй» (действие без усилий) обозначается такое действие, которое осуществляется не силой, а, скорее, осознанностью и связью с ци – глубинным полем, движущим всеми нами. Йога учит, что опыт переживания тела в асанах позволяет ощутить связь с глубинной жизненной силой, которая проявляет себя в различных архетипических позах[399]. В конфликтной ситуации мы можем осознать свои реакции и чувства, находясь в контакте с тем полем, из которого они рождаются. Мы видим ситуацию шире, оказываемся способны вместить в себя самые разные точки зрения и приобретаем связь с динамическим полем, которое формирует наши архетипические роли и определяет развитие наших взаимоотношений.

Карта и территория

Совершенно естественно, что в пылу конфликта человек не в состоянии отказаться от своей позиции и смотрит на мир с одной-единственной точки зрения. Простым и интересным примером того, насколько мы бываем уверены в своей объективности, не отдавая себе отчета в относительности собственной точки зрения, может послужить картография. В последние годы все чаще стал возникать вопрос о «нейтральности» или «объективности» карт, поскольку возросло понимание того, насколько карты зависят от социального, культурного, экономического и политического контекстов[400]. Что будет отмечено на карте, а что нет, определяется не только тем, что существует в действительности, но и лично тем человеком, который ее составляет[401].

Карты составляют исходя из определенных предпосылок, и, пока эти предпосылки неочевидны, в кажущейся «объективности» попросту – без всякого упоминания этого факта – опускаются те или иные детали. «Попробуйте отыскать велодорожки на карте автомобильных дорог или ближайшее захоронение токсичных отходов на туристической карте»[402]. Карты влияют на нас подобно управляющей парадигме, определяя наше мировоззрение и вопросы, которые мы задаем и которые мы задать не способны.

На многих картах изображены сети дорог, связывающих города, или границы национальных государств и территорий. При этом подчеркивается важность именно этих аспектов, а не других признаков данного региона, таких как, например, уважение к народу и культуре коренного населения, или поток беженцев, наводняющих этот район, или флора и фауна, экосистемы, цвета и текстуры, или духовная сущность этой земли.

Карты тоже становились орудием власти. В своей статье «Карты, знание и власть» их взаимосвязь описывает историк картографии Брайан Харли:

Карты имели для империализма не меньшее значение, чем пушки и военные корабли. При помощи карт права на те или иные колонии заявлялись задолго до того, как эти колонии были оккупированы войсками. Карты шли впереди империи. Топографы маршировали бок о бок с солдатами. Сначала они создавали карты для нужд разведки, затем – для общей информации и, в конце концов, в качестве инструмента умиротворения, насаждения цивилизации и эксплуатации той или иной колонии[403].

И далее:

…государство очень внимательно оберегает свои знания: карты всегда подвергались тщательной цензуре, их засекречивали и фальсифицировали[404].

Карты играли ключевую роль в становлении национальных государств. Важнейший вопрос, стоящий перед национальным государством, – это вопрос территории, которую оно занимает и которую следует оборонять всеми силами. Если под страной мы в первую очередь подразумеваем «национальное государство», то это понятие может стать для нас священным[405]. Мы называем его своей родиной, отечеством. Национальное государство может заменить собой духовную связь с землей, и именно за национальное государство мы оказываемся готовы умирать и убивать.

Карты отражают и наше стремление к пересмотру истории, к уничтожению прекрасного и всяких следов травм и событий, которые произошли вот на этом склоне холма. Мы привыкаем к тому, что каждый регион кому-то принадлежит. Карты также символизируют тенденцию «объективно» оценивать регион или политическую проблему, не углубляясь в суть дела.

Что мы замечаем: развивающееся миропонимание

Индивидуальное и коллективное мировоззрение определяется различными областями знания, культурой и местом проживания и постепенно развивается. Оно влияет на то, что и насколько мы готовы осознать и как ведем себя в конфликтной ситуации.

Научный метод

При обсуждении методов познания мира научные исследования иногда критикуют за стремление «доминировать», подчинить себе природу или установить над ней контроль. Но главная цель научного метода – принимая во внимание легкость, с которой мы игнорируем самые разнообразные факторы, влияющие на ситуацию, на наши предположения и восприятие, – усилить нашу осознанность. Научный метод основан на понимании того, что наблюдатель может легко оказывать влияние на объект наблюдения и по-своему его истолковывать. Пользуясь научным методом, мы можем сформулировать гипотезу о взаимосвязи различных феноменов, а затем проверить ее, целенаправленно снижая неопределенность относительно связи между определенными событиями. Если мы формулируем гипотезу о том, что кофеин ускоряет деятельность человека с утра, то нам придется не только наблюдать за потреблением кофеина и измерять скорость, но также определить, действительно ли к такому эффекту приводит именно кофеин, а не какие-либо другие факторы, например овсяная каша, йога или простая случайность.

Научный метод, используемый для выявления причинных связей между событиями, сыграл неоценимую роль в бесчисленных прорывах во всех отраслях знания. Недостатком этого подхода является то, что его очень трудно применять, если вашей целью становится не детализация явлений или выделение отдельного фактора, а рассмотрение взаимодействия множества факторов.

Развивающиеся системы

Телеологическое направление поднимает вопрос об изначальной ориентации, которая присуща любой развивающейся системе. Вместо того чтобы рассматривать первопричину, оно интересуется пунктом назначения. В желуде изначально заложено развитие целого дерева. Понятие «конечных причин» в биологии предполагало, что эволюцией живых систем управляют жизненные силы, в то время как механистическая парадигма настаивала на поиске каузальных психохимических феноменов, которые могли бы объяснить жизнь как последовательность причин и следствий[406]. В телеологических концепциях зачастую предполагается наличие цели, «конечной» точки и даже сознания. Анри Атлан указывает, что подобный образ мыслей отрицает важность и возможность неожиданных событий[407]. Теория сложности настаивает на том, что системы не являются ни «причинными» (причины и следствия), ни «конечными» (стремление к изначальной цели), но скорее эволюционными и творческими и включают в себя все неожиданное, поэтому в них и возникают свойства, наличие которых до определенных пор нельзя было предположить.

Описывая развивающиеся и самоорганизующиеся системы, Илья Пригожин, получивший за свою новаторскую работу Нобелевскую премию, говорил: «Это нечто совершенно новое, такое, что может породить новое научное знание о природе нашей Вселенной… Если хотите, эта идея глубоко