Отель «Война»: Что происходит с психикой людей в военное время - Арлин Одергон

смысле самому стать духом этого животного. Главное отличие состоит в том, что шаман намеренно достигает пределов своей психики, входит в измененное состояние сознания и демонстрирует поведение за рамками культурной традиции и даже самой «человеческой» формы ради того, чтобы попасть в иные миры, установить контакт с духами и принести сородичам полезную информацию.

Между мирами

Большинство из нас привлекает яркий опыт преодоления границ знакомого нам мира, но в то же время мы стараемся оберегать себя, изолируясь или дистанцируясь от подобного опыта. Мы хотим иметь возможность преодолевать свою идентичность, не утрачивая собственной целостности.

Мы видели, как измененные состояния сознания, связанные с верностью, потребностью в других людях и способностью преодолевать рамки обыденного, эксплуатируются с целью разжигания войн. «Измененными» эти состояния сознания делает то, что они не вписываются в наш привычный кругозор и повседневный опыт. Испытывая восторг при преодолении границ идентичности, но при этом заботясь о том, чтобы оставаться самими собой, мы иногда оказываемся в подобии транса, как бы застряв между мирами.

Ниже мы обратимся к динамике измененных состояний сознания, которые используются в ритуалах, и сопоставим их с опытом лиц, перенесших психические расстройства. Мы также рассмотрим, как сам по себе конфликт может принять форму измененного состояния, чуть ли не выходящего за пределы привычного мира, и как целые сообщества впадают в состояние транса.

Газета

Взяв в руки газету, вы можете отметить в себе две тенденции: жажду ярких впечатлений и стремление надежно отгородиться от них. На страницах этой книги вы постоянно встречались с описанием того, как люди, якобы отстранившиеся от войны, на деле принимали в ней участие, будучи вовлечены в динамику правосудия, террора и травмы. Мы все, зачастую сами того не понимая, переживаем измененные состояния сознания, связанные с войной.

Поразительно и даже забавно, что в редкие минуты отдыха в кафе или за завтраком мы утыкаемся в газету, жадно впитывая в себя насилие и разрушение, которые творятся в мире. Посмотрите на людей, читающих газеты в метро, – все еще полусонных, с затуманенным сознанием. Заголовки кричат им о войне, трагедиях и жестокости на наших улицах. Нам нравится переключать телевизионные каналы (и спорить по этому поводу с близкими), заинтересованно останавливаясь на перечислении безумных актов героизма и кровавой жестокости и время от времени интересуясь, не вредно ли на все это смотреть детям.

Многих из нас жестокости, которые показывают по телевизору или описывают в газетах, приводят в расслабленное состояние и даже развлекают. Все дело в том, что они соответствуют двум немаловажным критериям. Они удовлетворяют жажду ярких впечатлений и тягу к экстремальным переживаниям, выходящим за пределы социальных норм. И в то же время они позволяют нам надежно дистанцироваться от всего этого, выводя подобные события за периметр своей духовной жизни и мышления. При этом мы, как правило, не чувствуем себя участниками событий и не пытаемся объективно осознать, что происходит. Либо нас охватывает восторг сенсации, либо мы остаемся безучастными к реальности. Многие средства массовой информации стимулируют и обслуживают это состояние сознания, порождаемое комбинацией чувствительности и отстраненности. Но есть и такие журналисты, которые рискуют жизнью ради того, чтобы вторгнуться на эту территорию и чтобы их материалы побудили нас пристальнее вглядеться в негативные события, не вызывая внутреннего воспроизведения насилия. Они призывают нас принять участие в происходящем и осмыслить его.

Если мы не можем рефлексировать, то проваливаемся в чужое горе, стараясь при этом держаться на расстоянии. Мы сидим в метро или за столиком в кафе, читаем об очередных ужасах – и наши остекленевшие глаза выражают состояние всеобщего социального транса и оцепенения от насилия в нашем мире.

Чтобы понять, как в нас пробуждается насилие и как мы реагируем на него, необходимо осознавать динамику измененных состояний сознания. Нужно понять, почему нам так хочется выйти за рамки обыденного мира, почему нам необходимо мечтать о том, чего нет в нашей повседневной жизни, – и зачем мы при этом стремимся держать руку на пульсе своей жизни.

Ритуал

Измененные состояния сознания позволяют преодолеть ограничения привычных схем восприятия и коллективной идентичности. Без должной степени осознанности подобные состояния захватывают без остатка и могут быть очень жестокими. Даже позитивные переживания, например ощущение единства со Вселенной, могут носить всепоглощающий характер, а потому вызывать ужас. Один из способов организации таких переживаний – это ритуалы. В них мы отдаем должное силам непознанного, влияющим на нашу жизнь. Их структура и сфокусированность призваны помочь нам избежать разрушений и хаоса, которые могут возникнуть при бесконтрольном проявлении подобных сил. Ритуал можно также понимать как попытку лучше осознать привычные границы восприятия.

Став важной составной частью жизни человека, ритуал может способствовать обновлению и помочь вступить в контакт с божественным. Он четко очерчивает рамки выхода за пределы повседневной идентичности. Ритуал оберегает и священное, и человеческое.

Хотя ритуальные практики поддерживают стремление выйти за границы повседневности, иногда они могут приводить и к противоположному эффекту, отдаляя от нас элементы подобного опыта. Имея возможность благодаря ритуалам легитимно проявлять в себе подобные силы, мы получаем в свое распоряжение выпускной клапан. Стоит лишь выпустить из парового котла небольшую струйку пара, и кипение в нем прекращается. Ритуальные действа, которые позволяют выйти за пределы коллективной идентичности, способны эффективно поддерживать эту самую идентичность и статус-кво.

Карнавал

Карнавал – это прекрасное время безудержного веселья, несколько дней буйства и вседозволенности. Люди выходят на улицы, пьют, пляшут день и ночь, играют, поют и рядятся в различные костюмы, словно примеряя на себя образы всех духов безумия, которых принято изгонять из повседневной жизни. В течение 51 недели они старательно играют привычные роли, помня об ответственности, и лишь несколько прекрасных дней в году ослабляют хватку, спускают с привязи всех неистовых духов и демонов, предаются страстям, игре и удовольствиям. По окончании карнавала все возвращается на круги своя. В этом смысле он не меняет культуру, а поддерживает и обновляет ее, давая отдушину, морально освежая и придавая сил для дальнейшего пути.

Театр и маски

Театр может считаться формой ритуала, и кое-кто утверждает, что это самая ранняя форма искусства. Когда гаснут огни, мы погружаемся в водоворот драматичных событий, оказываемся в другом мире и прикасаемся к чему-то удивительному, что превосходит саму жизнь. Театральное представление создает контекст, в котором зритель может разделить драматические переживания, не будучи всецело поглощен ими.

В некоторых случаях и ритуал, и театр могут быть лишены содержания: действие как будто совершается само по себе, не соприкасаясь с творческим потоком за гранью повседневности. Волшебство оказывается утрачено. Но, обретая контакт с этим глубинным источником, мы чувствуем, что благодаря смещению самоидентификации обретаем более острую осознанность, помогающую проложить путь в новые миры, к новому мировоззрению. Театр призывает нас погрузиться в мечту, позволить себе быть захваченными человеческой драмой, которая затрагивает и объединяет все наши личные истории. Театр дает доступ к осознанности, которая помогает ощутить весь драматизм и насыщенность человеческих историй, не попадая при этом в ловушку бесконечного воспроизведения драмы и сохраняя способность к рефлексии и глубокому сочувствию.

Находиться в двух местах одновременно

Джозеф Кэмпбелл говорил о том, что, когда некто надевает маску бога, участники ритуального действа больше не видят человека, олицетворяющего или изображающего бога, – они видят бога. В то же время они отдают себе отчет в том, что это – простой человек, живущий по соседству, который надел маску. Эти факты отнюдь не противоречат друг другу. Участник ритуала одновременно и бог, и ваш сосед в маске[359].

Театр (в своих лучших проявлениях) является хорошим примером подобного рода двойного сознания, необходимого нам для того, чтобы, испытывая интенсивные переживания, не остаться в них навсегда. Михаил Чехов описывал опыт одновременного пребывания сознания актера «в зрительном зале, и около себя самого, и в каждом из моих партнеров»[360]. Эта способность осознавать происходящее одновременно с нескольких точек зрения чрезвычайно важна и присуща нам как человеческим существам. Когда мы стремимся оставаться в стороне от интенсивных переживаний, дабы лучше контролировать происходящее и сохранять