Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

В родительстве — это самая яркая мама. Самый развивающий папа. Самые креативные завтраки. Самые красивые фото. Лучшие кружки, лучшие школы, лучшие рюкзаки. Не потому, что ребёнок требует. А потому, что где-то глубоко звучит: «если ты будешь мной гордиться — значит, я есть».

Но у этой структуры есть и другая сторона. Если я — это то, как меня видят, то кто я, когда никто не смотрит? Кто я — вне сцены? Кто я — когда не надо быть лучшим, успешным, весёлым, вдохновляющим? Могу ли я остаться, если мне не аплодируют? Этот страх — не про фальшь. Он про зависимость. От взгляда. От отражения. От одобрения. Он делает истерика ловким, ярким, сильным. Но он же делает его хрупким, тревожным, зависимым. И если его не осознавать — он становится стилем. Стилем жизни на сцене. Жизни с включённым светом. Где аплодисменты — это дыхание. А тишина — почти смерть. Но если прислушаться, если не бежать в новую роль, а остаться — можно заметить: там внутри есть что-то живое. Тихое. Ранимое. Настоящее. То, что хочет быть не увиденным, а узнанным. Не оценённым, а принятым. Не ярким, а живым. И если с этим можно быть, тогда — даже без света, без сторис, без публики — я остаюсь. Я — есть.

Потребность в постоянстве

Потребность в постоянстве (страх изменений) — боязнь неопределённости, нестабильности, утраты контроля. Я — это то, что я могу контролировать.

Не просто фраза. А формула. И не столько про власть, сколько про выживание. Если шизоид говорит: «я — это то, от чего я могу тебя защитить», — а истерик: «я — это то, как ты меня видишь», — то навязчивый говорит: «я — это порядок». Я — это правило. Я — это та структура, в которой ничто не выходит из-под контроля. Это не про перфекционизм. И не про любовь к тайм-менеджменту. Это про страх. Глубинный, навязчивый страх распада. Разрушения. Случайности. Потери. Если я не проконтролирую — произойдёт что-то, с чем я не справлюсь. Если я не досчитаю — всё провалится. Если я не учту всех переменных — последствия будут необратимыми. Поэтому я составляю таблицы. Создаю календари. Продумываю всё на 10 шагов вперёд. Проверяю. Перепроверяю. Контролирую не потому, что хочу быть лучшим. А потому, что иначе — тревога. Иначе — хаос. Иначе — невыносимо.

В деньгах это проявляется как стремление к стабильности. Деньги должны быть учтены. Предсказуемы. Лучше медленно, но точно. Лучше меньше, но гарантированно. Финансовый поток — не река, а труба, которую можно регулировать. Где можно просчитать всё: когда зайдёт, когда выйдет, сколько останется. Где нет места внезапным тратам. Где каждый рубль имеет смысл. Где каждый проект — проверка прочности.

Это не всегда экономия. Это не скупость. Это система. Система, без которой я теряюсь. Потому что без неё всё становится неуправляемым, а значит — опасным. Деньги здесь — не предмет удовольствия. А способ упорядочить жизнь. Зафиксировать. Заземлить. Сделать устойчивым то, что постоянно ускользает.

В работе навязчивый — тот, кто тянет всё на себе. Кто не может делегировать, потому что не доверяет. Кто боится, что другие сделают плохо, — а значит, делает всё сам. Это опора. Это предсказуемость. Это результат. Но это и выгорание. Потому что за всё время — ни одной по-настоящему свободной минуты. Свобода — слишком непредсказуема. Её нельзя контролировать. А значит, в ней слишком много риска.

В отношениях навязчивый — это тот, кто регулирует контакт. Кто не допустит слишком быстро, но и не отстранится слишком далеко. Кто будет терпеть, пока не станет невыносимо, — потому что договор есть договор. Кто боится перемен, даже если они к лучшему — потому что лучше знакомая тревога, чем незнакомое спокойствие. Потому что контроль — не про комфорт. А про то, чтобы не сломаться.

В родительстве — это дисциплина. Режим. Ответственность. Мораль. Дети вовремя ложатся, вовремя едят, вовремя делают уроки. Но иногда им не хватает воздуха. Простора. Хаоса, в котором рождается игра. Потому что хаос пугает. Он непредсказуем. А значит — неуправляем.

Если вдуматься, фраза «я — это то, что я могу контролировать» звучит почти как приговор. Как будто всё, что вне контроля, — уже не я. Но это иллюзия. Жизнь — не алгоритм. Люди — не таблицы. Деньги — не всегда поддаются логике. И вот здесь навязчивый оказывается в тупике. Потому что он не может быть собой, если не может всё учесть.

А значит, чтобы вырасти, нужно рискнуть. Начать отпускать. Осознавая: я могу быть и в неопределённости. Я могу быть в изменении. Я могу быть в тревоге — и при этом остаться. Не рассыпаться. Не исчезнуть. Просто — быть. И вот тогда контроль перестаёт быть бронёй. Он становится выбором. Не средством выживания, а инструментом управления. Не тем, что удерживает жизнь в клетке, а тем, что даёт ей структуру. И именно из этой точки начинается взрослая навязчивая зрелость. Где порядок — не защита от хаоса. А пространство, в котором можно дышать. Жить. Тратить. Зарабатывать. Чувствовать. Быть в отношениях. И не бояться.

Четыре ветра. Внутренняя картина диалога

Теперь, когда мы прошли путь от телесной реакции к символу, от фрагмента к истории, можно сделать шаг в сторону. И оглядеться. Посмотреть на всё это не как на теорию памяти, а как на внутреннюю картину общения. На психическую картину диалога. Между мной и другим. Между мной и собой.

Представьте: два человека стоят напротив. Вроде бы всё просто — они разговаривают. Слова летят от одного к другому, отражаются, возвращаются. Но если вглядеться, становится ясно — всё не так линейно. Между ними — пространство. Слоями. Потоками. Плотностями. И каждый слой несёт свою правду.

Есть то, что сказано. Текст. Слова. Мы их слышим, произносим, запоминаем. Они звучат, записываются, цитируются. Мы формулируем, выбираем выражения, управляем интонациями. Это — видимая часть. Как поверхность воды, отражающая небо. Но под ней — глубже.

Есть то, что не сказано. Но всё равно присутствует. Пауза. Взгляд. Поворот головы. Непроизнесённое «но». Нерешённый вопрос. Здесь уже работает не логика, а гравитация: всё, что не проговорено, всё, что не оформлено, — всё это начинает втягивать в себя смысл. Мы чувствуем, что-то есть, но не можем до конца понять, что именно.