Нервы на пределе. Почему стресс — не слабость, а биология и что с этим делать - Ричард Маккензи

Еще одна важная деталь контекста заключается в том, что, хотя мы будем в основном говорить о материнском стрессе, мать не всегда главная фигура, влияющая на ребенка. Многочисленные исследования показывают, что отцы, другие члены семьи и лица, которые ухаживают за ребенком, могут значительно влиять на него, причем как положительно, так и отрицательно. Но какова бы ни была причина, последствия могут быть очень и очень реальными.

Потерянные гроссбухи

Один из самых значительных прорывов в понимании того, как младенчество влияет на всю последующую жизнь, случился в один прекрасный день, когда выдающийся британский эпидемиолог на большой скорости подкатил к своему сельскому дому в Гэмпшире. Взволнованный Дэвид Баркер вбежал в дом и попросил свою жену Джен оставить детей на несколько минут и сесть с ним в машину, так как ему нужно было кое-что ей показать. Он припарковался возле ворот фермы и достал из бардачка маленькую красную книжечку в сильно потрепанной обложке. В ней содержались данные, на поиски которых он потратил годы, и эта книжечка навсегда изменила наше представление о долгосрочных последствиях детского опыта для здоровья.

В невзрачном томике содержался официальный отчет о младенческих смертях в Англии и Уэльсе в начале XX века с указанием места. Баркер, годами изучавший связь заболеваний и социального неравенства, читал этот источник в своем кабинете и внезапно осознал, что в большинстве районов, упомянутых в отчете, высокая детская смертность сохранялась и почти век спустя, в 1980-е годы. Тут явно имелась закономерность, но какая?

Так зародилась гипотеза, в наше время известная как теория внутриутробного программирования Баркера: неблагоприятные обстоятельства внутриутробного периода могут повлиять на всю последующую жизнь. Баркер имел в виду прежде всего физическое здоровье, в частности недоедание матерей, но его теория легла в основу десятилетий последующих исследований, доказавших, что психические стрессы могут действовать аналогичным образом.

Через несколько лет, в середине 1980-х, Баркер обнаружил еще более примечательную подборку книг, проливших свет на эту загадочную закономерность. В старых бухгалтерских гроссбухах регистрировались почти все рождения в английском графстве Хартфордшир с 1911 по 1938 год и приводились личные данные детей, вес при рождении и вес в возрасте одного года. Эти гроссбухи были результатом трудов Этель Бернсайд, суровой женщины и первого главного санитарного врача Хартфордшира. Бернсайд не только фиксировала данные, но и собрала команду акушерок для надомного патронажа рожениц, который те осуществляли, вооружившись пружинными весами. Сама Бернсайд тоже занималась патронажем и разъезжала до Хартфордширу на велосипеде, за один год наездив почти 5000 км.

Эти гроссбухи оказались настоящей сокровищницей сведений не только о региональных статистических тенденциях, но и о конкретных людях, чью биографию можно было проследить до настоящего времени. Баркер с командой начали отслеживать мужчин, упомянутых в гроссбухах (отследить женщин было сложнее, так как большинство выходили замуж и меняли фамилию). Они находили живых мужчин или записи о смерти, и так им удалось идентифицировать 5654 человека. Результаты поразили ученых. Из 1186 мужчин, которые умерли, 434 скончались от заболеваний сердца. Очень четко прослеживалась корреляция с весом в младенчестве: мужчины, которые в годовалом возрасте весили менее 8 кг, имели почти в три раза больше шансов умереть от сердечно-сосудистых заболеваний, чем те, кто весил 12 кг или больше[160]. Последующий анализ оставшихся в живых мужчин показал, что низкий вес при рождении и в возрасте одного года существенно повышал вероятность гипертонии и диабета II типа. Статью со своими находками в «Британском медицинском журнале» Баркер озаглавил: «Утроба может быть важнее дома».

* * *

Все это связано с изучением стресса по двум причинам. Доказано, что стресс — фактор риска низкого веса при рождении как доношенных, так и недоношенных детей. Наиболее тщательно этот эффект представлен в метаисследовании, объединившем данные тридцати одного проекта с участием в общей сложности более 5,5 миллиона женщин. Согласно этому метаисследованию, стрессовые ситуации во время беременности на 23 процента повышают вероятность рождения ребенка с низким весом (менее 2,5 кг) — и на 20 процентов увеличивают вероятность преждевременных родов (раньше 37 недель)[161].

Находки Баркера послужили научной основой для гипотез, которые психотерапевты выдвигали уже давно: физиология и психика взрослого человека, в том числе его умение справляться со стрессом, формируются в первые годы жизни и даже в утробе матери.

В восьмой главе мы убедились, что хронически высокий уровень кортизола в крови может препятствовать зачатию; в дальнейшем тот же фактор способен тормозить развитие эмбриона. Тесты на крысах показали, что искусственное введение кортизола блокирует действие эстрогена, способствующего росту матки, а это жизненно важно для здоровья ребенка. Другие исследования показали, что высокие уровни искусственно введенных глюкокортикоидов могут препятствовать развитию эмбрионов мышей.

Дело не только в массе тела при рождении, хотя иногда она может служить полезным предиктором негативных последствий для здоровья. Многолетние исследования показали, что сильный стресс у матери может привести к «программированию развития», то есть изменить внутриутробное развитие плода и повысить риск возникновения в дальнейшем таких заболеваний, как диабет II типа, гипертония, эмоциональные и когнитивные проблемы, ожирение. Основной причиной этого, по-видимому, является более чувствительная ГГНС некоторых младенцев, сформировавшаяся под воздействием избытка кортизола, особенно в органах, богатых глюкокортикоидными рецепторами, — печени, мозге и жировой ткани. Новые данные подтверждают, что этот процесс во многом эпигенетический, то есть вызывает изменения в ДНК ребенка.

Опять же, все зависит от интенсивности и продолжительности воздействия. Глюкокортикоиды выполняют и полезные функции: они готовят младенцев к рождению, способствуя созреванию тканей и органов, особенно легких. Женщинам с опасностью преждевременных родов назначают стероиды, сходные по действию с кортизолом. Проблема возникает, когда организм плода оказывается перегружен этими веществами.

Кортизол особенно сильно воздействует на плод при недоедании матери во время беременности. Есть целая серия исследований нидерландцев, родившихся в период с зимы 1944-го по весну 1945 года, накануне освобождения страны союзными войсками. Тогда страну, которая всегда жила сыто, охватил голод, и в отдельных местах ежедневный рацион граждан составлял 400–800 калорий в день. Влияние на детей зависело от срока беременности, на котором матери столкнулись с недоеданием. Если голод приходился на поздние сроки, дети, как правило, рождались меньше ростом, а во взрослом возрасте у них увеличивался риск непереносимости глюкозы и сахарного диабета II типа. Недоедание на ранних сроках беременности не сказывалось на весе ребенка при рождении, но последствия во взрослом возрасте оказывались еще более серьезными: повышался риск ожирения, а частота сердечно-сосудистых заболеваний оказалась втрое больше по сравнению с детьми, чьи матери питались нормально.

Причин этого явления множество. Помимо повышенного уровня кортизола в организме, часть поджелудочной железы, вырабатывающая инсулин, развивается на поздних сроках беременности, что может объяснить непереносимость глюкозы у тех, чьи матери