Отель «Война»: Что происходит с психикой людей в военное время - Арлин Одергон

ценностей и культурных символов всегда было тактикой террора. Осуществляя систематический террор, мы стремимся поразить основные символы общества. Но после того как сообщество претерпевает лишения, погибает и/или бывает изгнано со своего места проживания, а его историю переписывают или вовсе уничтожают, эти символы неожиданно появляются вновь. Они как артефакты с разграбленного археологического раскопа, в которых никто не видит свидетелей ушедших эпох. Мы наивно любуемся ими. Мы присваиваем и используем элементы чужих культур. Но если спросить нас, как эти культуры были осквернены, то мы можем не понять вопроса, разозлиться и даже проявить враждебность, ворча что-то о политкорректности.

Такие символы несут в себе большую эмоциональную нагрузку. Мы думаем, что перенимаем их в процессе неосознанной попытки оживить священные реликвии – или даже разобраться в жестоком наследии прошлого. Но, игнорируя историю культурных символов, мы скорее романтизируем и опошляем их.

На варшавском рынке в начале 1990-х все прилавки были заставлены резными деревянными безделушками, изображающими еврейских раввинов, держащих в руках священную Тору. Что еще неприятнее, на этикетках леденцов и даже бутылок с водкой красовались надпись «Кошерно» и звезда Давида. Слово «кошерный» описывает определенные правила питания и ритуалы, которые соблюдают религиозные евреи. Во время Второй мировой войны Польша потеряла почти все еврейское население, именно там находились лагеря смерти Аушвиц-Биркенау и другие. Названные на рынке кошерными товары таковыми, конечно, не являлись. Слово «кошерный» и звезда Давида на сладостях и водке должны были привлечь внимание к экзотичному, необычному товару. Маркетинговый прием.

Культурная апроприация часто связана с желанием увидеть в покоренной цивилизации что-то дикое, экзотическое или сексуальное. Это характерно для расизма. Мы уже видели, насколько в США популярен образ «диких», «жестоких» индейцев – тех самых «краснокожих дикарей», которых европейцы должны были убить в Америке, доказывая теорию «предначертания судьбы».

Мы все время производим обмен культурными ценностями. Иногда это происходит в русле взаимоуважения и взаимопонимания. Иногда – в результате длительного процесса выяснения отношений. А порой это открытая эксплуатация чужой культуры. Не всё и не всегда проходит гладко, но очевидно, что разрешение возникающих проблем требует диалога и взаимного уважения.

Долгосрочные цели и долговременные эффекты

Тактики, направленные на уничтожение души сообщества, имеют долгосрочные цели и длительный эффект. Движение людских потоков и миграция происходят большей частью из-за международных конфликтов, изменений в международной экономике, а также благодаря новым возможностям транспорта и коммуникаций. Мир становится все более мультикультурным, и выживание каждого сообщества будет определяться сохранностью его души. Продолжим ли мы использовать свои культуру и идеологию как орудие и жертву войны – или же включим в общественный диалог возможность общаться друг с другом с учетом всего богатства нашего разнообразия?

Глава 13

Тактики террора: дезинформация

Дезинформация и сми

Еще одна тактика террора – распространение ложной информации. Массмедиа – это могущественные орудия войны. Если государство поддерживает применение тактик террора, то, как правило, оно в той или иной степени контролирует и средства массовой информации. Оксфордский словарь дает такое определение дезинформации: «распространение заведомо ложной информации, часто предоставляемой государством или его агентами иностранным властям или СМИ с целью оказать влияние на их мнение или политику»[258].

В бывшем СССР и странах, находившихся под его влиянием, все СМИ контролировало государство. Невозможно было сказать ни слова против существующего режима. Система агентуры и разведки работала настолько отлаженно, что оппозиционная идея, даже высказанная в интимной обстановке, могла стоить человеку жизни.

И поскольку в странах социалистического лагеря существовал только один источник «новостей», население научилось следовать линии партии. В то же время все отлично понимали, что инакомыслие подавляется посредством террора и доверять можно лишь немногим. В условиях демократии, напротив, граждане считают, что имеют доступ ко всей информации, даже если это на самом деле не так.

Свобода слова и свобода информации – это ключевые понятия демократической идеологии, поскольку гарантируют народовластие как основу управления в государстве. Контроль над СМИ небольшого количества частных компаний ставит под угрозу сам принцип демократии. Европейская комиссия по правам человека признала «избыточную концентрацию прессы» нарушением прав, гарантированных статьей 19, и призвала государства предотвращать подобные нарушения[259]. В 1983 году в книге «Монополия средств информации» Бен Багдикян писал, что основная масса средства массовой информации в США контролируется 50 корпорациями. В издании 1987 года их количество свелось к 29, в 1990-м их стало 14, а в 1997-м – 10[260]. В 2000 году шестое издание «Монополии средств информации» засвидетельствовало, что основные СМИ в стране принадлежат всего шести корпорациям. «Именно эта всеобъемлющая коллективная власть корпораций с особенностями их корпоративного взаимодействия, унифицированными культурными и политическими ценностями и ставит под сомнение значение роли личности в американской демократии»[261].

Иногда бывает неясно, где кончаются правдивые сведения и начинается дезинформация. Информацию часто интерпретируют так, чтобы она соответствовала нашему мировоззрению, влияла на наше мнение или приводила к конкретным результатам. Умолчания, бессознательные ошибки и сознательные манипуляции стали неотъемлемой частью информирования, а размывание границы между истиной и ложью – плодородной почвой для маскировки дезинформации. Когда откуда-то поступает сигнал, его сложно уловить – обычно вокруг слишком много шумов, мешающих понять, что происходит. И мы теряем внимание к происходящему. Полуправда и политтехнологии созданы как раз для того, чтобы дезориентировать нас. Мы это знаем, обсуждаем – и опять не улавливаем суть. Слишком короткие или предвзятые репортажи, даже если их создавали с благими намерениями, в итоге лишь увеличивают количество дезинформации, способной к самовоспроизведению.

Существует много видов дезинформации, начиная от открытого подстрекательства к насилию и геноциду и распространения ложной информации, призванной задеть националистические струнки в душах людей, и кончая намеренным искажением информации для формирования общественного мнения. Главный инспектор ООН по вооружению Хане Блике, работавший в 2003 году в Ираке, заявил, что администрация Буша оказывала давление на его инспекторов, чтобы добиться более жестких формулировок в отчетах. Он также сообщил, что сам был объектом грязных кампаний, осуществляемых представителями Пентагона[262]. Сейчас США и Великобритания ведут расследование, пытаясь выявить дезинформацию, ставшую причиной вторжения в Ирак в 2002 году.

Ноам Хомски документально подтверждает, что администрация президента Вудро Вильсона перед Первой мировой войной учредила в США правительственную комиссию по пропаганде. «Комитет Крила», получивший это название по имени своего директора Джорджа Крила, сумел быстро превратить американцев из пацифистов в жаждущих войны с немцами милитаристов. «Либерально-демократическая» теория поддержала новую технику «производства согласия»[263]. Идея заключалась в том, что элита, интеллектуальное сообщество имеет право вырабатывать решения и нести за них ответственность – мы же, все остальные, примем участие в этом процессе с помощью голосования, а потом перейдем в разряд зрителей.

Хомски отмечает схожесть этой концепции с ленинской, где авангард революционных интеллектуалов захватывает власть в государстве, используя для этого силу народной революции[264]. Когда государственную пропаганду поддерживают образованные классы, это может привести к серьезным последствиям. Помимо того, что в США очень небольшое число корпораций владеет всеми СМИ, существует и другая проблема. Многих беспокоит тот факт, что и самой журналистикой управляет сравнительно небольшая группа «элиты» – особенно в Соединенных Штатах, где буквально несколько изданий, таких как The New York Times и The Washington Post, во многом определяют формирование новостей во всей стране.

Это актуальный вопрос. Именно академические ученые и другие представители интеллигенции положили начало возникновению сербского националистического движения и подогревали его в конце 1980-х – начале 1990-х годов. Именно ученые писали о чистоте расы в нацистской Германии. На всем протяжении истории «эксперты» и журналисты становились орудием войны, отравляя общество ложью, инициируя убийства и провоцируя одобрительное молчание. Но мы видели, что возможно и обратное. История знает не один пример того, как журналисты и представители интеллигенции высказывали свое мнение, рискуя жизнью и становясь объектами террора: их преследовали, чтобы избавиться от потенциального или действительного сопротивления