Теория личности Курта Левина. Теории личности в зарубежной психологии - Блюма Вульфовна Зейгарник

– не психологи, а философы (Хайдеггер, Сартр, Камю и др.), физиологи (Бойтендейк), психиатры-психопатологи (Бинсвангер, Штраус и др.), но потому, что экзистенциалисты видят свою цель не столько в перестройке психологии, сколько в построении новой синтетической науки – антропологии, предметом которой явилось бы «специфически человеческое» в человеке.

Вопреки этой декларации, как мы увидим в последующем, основной методологический аспект рассмотрения предмета антропологии у экзистенциалистов остается принципиально психологическим.

Хотя, действительно, самым ярким представителем экзистенциализма является Карл Ясперс, но не он создал теорию. Еще до него был такой психолог Химан, который предвосхитил то, о чем говорил Ясперс. В 1935 г. он написал книгу о смысле ощущения. У нас она не переведена, но она издана и переиздана в 60-е годы в США.

Как было указано выше, экзистенциализм – воинствующее учение, которое резко, не скрывая этого, противостоит марксистскому учению в философии и психологии; учение, которое провозглашает, что существование человека исходит только из психического. Экзистенциалисты утверждают, что психическое не сводимо только к каким-либо физиологическим механизмам; что психика не является ни функцией мозга, ни отражением реального, вне нас существующего мира.

Тезисы экзистенциализма изложены в книге Бойтендейка «Общая теория человеческого поведения и движения» [59], опубликованной в 1948 г. в Голландии и в 1956 г. переведенной на немецкий язык; в ней автор пытается преодолеть разрыв между физиологическим и психологическим подходами к изучению человека. Антропологический подход к анализу ряда патологических состояний при нервных и психических заболеваниях находит также свое отражение в статьях психопатологов, например, у Цутта в журнале «Der Nervenartzt». Та же «антропологическая» тенденция пронизывает и книгу Э. Штрауса «О смысле ощущений», впервые вышедшую в 1935 г. и переизданную спустя более 20 лет с обширными дополнениями [99].

Основные утверждения экзистенциальной теории в обобщенной форме следующие:

1. Человеческая психика, сознание не могут быть сведены к физиологическим механизмам.

2. Человеческое действие всегда обладает значимостью (или стимулом), в которой находит свое отражение отношение человека к окружающему.

3. Специфически человеческим является «рефлектирующее» сознание, посредством которого человек высвобождается из ситуации и противостоит ей.

4. Человек не может рассматриваться изолированно от окружающего мира, с которым он находится в постоянном взаимодействии.

Все это, казалось бы, созвучно представлениям современной советской психологии о подходе к изучению человека. Эти утверждения бьют по механистическим концепциям бихевиоризма, вырывают человека из бездны бессознательных тенденций и влечений, в которую он был ввергнут фрейдовским учением, высвобождают его из-под власти ситуационного поля, которому его подчинил гештальтизм.

Но одно дело – утверждения, взятые изолированно от исходных принципов и последующих выводов, и другое – вся система взглядов в целом, которая в конечном итоге сводит на нет многое из того, что само по себе представляет шаг вперед в области изучения «специфически человеческого».

Обратимся к анализу изложенных положений экзистенциализма.

Первое положение изложено в главе «Думает человек, а не мозг», вошедшей в качестве одного из дополнений во второе издание упомянутой книги Штрауса; автор отмечает, что многие исследователи испытывают непреодолимое отвращение к тому, что они называют «анимизмом» и «ментализмом»; зачарованные идеей физиологического механизма, они рассматривают его как единственно реальный предмет науки. Все остальное для них – марево, выдумка, метафизическое пугало. Кто строго придерживается механистической схемы «раздражение – реакция» и пытается уложить в нее всю человеческую деятельность, тот вступает в неразрешимое противоречие со своими собственными действиями, говорит Штраус. Он. иллюстрирует эту мысль в форме воображаемого внутреннего диалога автора строго бихевиористического исследования с самим собой. Автор говорит: «Я написал книгу, в которой изложил систему своих воззрений; я долго работал над ней, планировал, делал черновые наброски, много раз исправлял написанное, пока, наконец, она приняла форму, отвечающую моим требованиям». В ответ на это раздается голос его второго «Я»: «Что я слышу! Во всем, сказанном тобой, нет ни слова правды! Кому как не тебе следовало бы знать, что существуют не мысли, а передача возбуждений в твоем мозгу. Что эти возбудительные процессы обусловливают твое двигательное поведение! В просторечии это называется „письмом“, а с научной точки зрения это укладывается в понятие „мышечные сокращения“. Ты говоришь о какой-то работе над рукописью, но в чем же она выразилась, как не в длинной цепи последовательных раздражений мышечных реакций?» [99]. Здесь приведен интересный спор как бы механистического физиолога и психолога. Мы знаем, что психическое имеет свои закономерности, что наши мотивы потребности «отвязаны» от органических (А. Н. Леонтьев). Кстати, эту мысль поддерживает и генетик Н.П. Дубинин [21], говоря, что человеческие мотивы – это надбиологические мотивы, но мы не отрицаем существования мозга не отрицаем биологического как условия работы психики Экзистенциалисты, конечно, тоже понимают, что существует мозг, биологическое, но его работа, по их мнению, не имеет никакого отношения к психике. Это их положение. В этом их воинствующий идеализм. Для них существует расщепление понятий природного и психического.

Второе положение касается природы биологического. Природное, биологическое они делят на две части: с одной стороны, это телесное, а с другой – это естество, которое является неразделимым, нерасчленимым. Телесное можно расчленить: руки, ноги, сердце, легкие и т. д. Природное, биологическое естество нерасчленимо. И вот представим себе: я поднимаю руку – это одно состояние; когда я выступаю как человек с поднятой рукой – это другое состояние (для экзистенциалиста-психолога). И экзистенциалисты говорят так: «Hand haben» – иметь руку; «Hand sein» – быть рукой. Так вот, если я выступаю в виде такого телесного разлагаемого, то я выступаю как человек, который имеет руку («Hand haben»). А вот когда я выступаю не как телесное, а как естество цельное, то я уже – существующий с рукой. У них очень громоздкая терминология, иногда ее трудно понять, но смысл в том, что само это органическое в человеке тоже расщеплено как бы на два вида; одно органическое может быть разложено, а другое – нет; оно уже не природное, оно важно.

О несостоятельности этого тезиса экзистенциалистов хорошо написано у Э.А. Коробковой (1976). Она пишет, что в этом отрицании познавательной роли ощущения окончательно выявляется идеалистическая сущность экзистенциализма, который не может правильно определить взаимоотношения между объективно существующей действительностью и активным отражением ее в сознании человека. Несмотря на резкую критику гештальтистов, экзистенциалисты, подобно им, сами наделяют познавательной функцией лишь восприятие, игнорируя роль ощущения. Так, в конечном итоге это «новое» толкование ощущений приводит к разрыву субъективного и объективного с явной тенденцией к признанию примата субъективного над объективным, т. е. к далеко не новым идеалистическим позициям.

Третье (основное) положение экзистенциализма – это положение К. Ясперса о сознании. Карл Ясперс выступает как воинствующий представитель экзистенциализма именно в понимании сознания. Он различает два вида сознания: бодрственное и рефлектирующее. Бодрственное сознание