Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

Если смотреть через призму концепции Фрица Римана[7], то можно сказать, что каждая из наших потребностей содержит в себе конфликт. Мы не просто чего-то хотим, мы всегда одновременно чего-то боимся. Итак, разберём, как устроены эти скрытые потребности, как они связаны со страхами и как их можно осознать, чтобы перестать зависеть от внешних факторов. Каждая фундаментальная потребность связана с базовым страхом.

• Потребность в дистанции (страх близости) — боязнь потерять себя в контакте с другим, раствориться, быть поглощённым чужими желаниями.

• Потребность в изменениях (страх потери) — боязнь исчезновения, растворения в рутине, ограничения свободы.

• Потребность в постоянстве (страх изменений) — боязнь неопределённости, нестабильности, утраты контроля.

• Потребность в близости (страх дистанции) — боязнь быть отвергнутым, ненужным, потерять связь с другими.

Эти страхи не означают слабость. Они являются фундаментальными точками ориентации, на которых строится психика. Что с этим делать?

Не пытаться избавиться от страха.

Не бороться с ним и не игнорировать.

А разобраться, какая потребность скрывается за страхом и что ему необходимо для баланса.

Страх — это не сигнал о том, что с нами что-то не так. Это показатель того, что мы задеваем что-то важное внутри себя. Понимание потребностей — это способ вернуть себе себя. Это разрешение себе быть тем, кто ты есть, но не через хаос, а через осознание и ясность.

Самоценность — это не хрупкость. Это не что-то, что можно сломать критикой или недостатком одобрения. Самоценность — это способность выдерживать свои страхи, свои желания, свои потребности и осознанно управлять своей жизнью. Это опора, которую нельзя найти снаружи. Она строится внутри, через понимание, через способность не отворачиваться от сложного, через желание разобраться в хаосе. Потому что из хаоса всегда рождается что-то новое.

Страх как координата. Как память становится структурой

Личность — не то, что у нас есть. Личность — это то, чем мы становимся, чтобы не исчезнуть. Она вырастает на границе между слишком ранним знанием о собственной отделённости и невозможностью с этим знанием жить. Мы формируемся не вокруг цели, а вокруг боли. Там, где было невыносимо, — мы строим опоры. Где было слишком близко — мы создаём дистанцию. Где было слишком пусто — наполняем себя до отказа. Где было слишком быстро — замедляемся до неподвижности. Каждая структура — это памятник нашей способности выжить.

Фриц Риман увидел четыре страха не как дефекты, а как координаты. Это не то, что нужно лечить, а то, из чего мы сделаны. Страх раствориться в другом и страх быть брошенным. Страх замереть навсегда и страх упасть в бесконечное изменение. Эти оси пересекаются в нас, как ветры над пустыней, и по тому, в какую сторону нас уносит, можно понять, чего мы боялись больше всего. В психодинамике мы не торопимся называть. Мы сидим рядом и слушаем, как звучит. Потому что структура — не ярлык и не форма. Это дыхание человека внутри его страха. В системе координат Томан — Риман[8] это особенно ясно: мы видим не статичную фигуру, а напряжение. Вектор движения. Силу ухода. Упругость сопротивления. Это как смотреть на воду — важно не только, где берег, но и куда идёт течение. Мы не ищем исправления. Мы ищем внутреннюю логику. Структура — не изъян, а эхо первого выбора. Мы не знали, что можно иначе, мы просто выбрали то, что не разрушало. Там, где не выдерживали любовь, рождалась холодность. Там, где невозможна была отдельность, рождалась прилипчивость. Там, где не выносилось постоянство, возникал культ нового. Там, где страшно было потерять стабильность, вырастала навязчивость, рутина, контроль. Но глубже всех определений, глубже даже языка: структура — это способ быть. Больше чем психология. Это онтология. Эта глава — не про классификацию. И не про терапию. Эта глава — про то, как мы дышим. Как мы любим. Как мы защищаемся. Как мы стоим на границе собственного исчезновения — и остаёмся.

Память, страх и зарождение отражения

Каждому страху — имя. Каждой тревоге — своя траектория. Но прежде чем мы научаемся бояться, мы учимся запоминать. Прежде чем мы начинаем избегать, мы впитываем. Именно автобиографическая память — тот фундамент, на котором страхи прорастают и обретают форму. И если смотреть достаточно внимательно, можно заметить: не страх рождает воспоминание, а воспоминание позволяет страху укорениться.

Эта глава не про тревогу будущего и не про ностальгию по прошлому. Это глава про то, как в нас рождается опыт. И про то, почему один и тот же опыт один человек забудет, а другой — запомнит до боли. Почему один начнет бояться, а другой просто пойдет дальше.

Автобиографическая память — это не просто хранилище событий. Это наш частный миф, личная история, через которую психика организует реальность. То, что мы помним, и то, как мы это помним, — всегда субъективно. Мы помним не факт — мы помним напряжение, которое с ним связано. Помним страх, ощущение одиночества, смятение, предвосхищение. Помним не то, что было, а то, как это было внутри нас. И именно это «внутри» делает опыт личным, а значит, и травматичным. Поэтому в психоанализе нет линейного времени. Прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. То, что случилось однажды, продолжает случаться каждый раз, когда мы вспоминаем. Страх не стареет. Память не забывает — она просто меняет форму.

Когда мы говорим о формировании структуры личности, мы не можем обойтись без экскурса в ранние фазы развития. Именно в этих первых фазах — до трёх лет, до пяти, до момента, когда появляется язык, — начинают формироваться контуры нашей способности к рефлексии, к самоощущению, к различению «я» и «не-я». Всё это закладывает основу будущего внутреннего наблюдателя. И если на каком-то этапе психика не справляется, она вместо наблюдателя выращивает стража. Или призрака. Или вечного ребёнка, который ищет глазами взрослого и не находит его — снова и снова. Мы говорим о страхах не как о чем-то патологическом, а как об универсальном механизме формирования. Бояться — это естественно. Не бояться — это защита. Поэтому страхи нужно не преодолевать, а понимать. Рассматривать их как язык психики, как её орган чувств. И первый наш шаг — это вернуться. Не в травму, не в события, а в то, как память об этих событиях сформировала узоры внутри нас. Какие слова мы дали этим воспоминаниям. Какую тень они отбрасывают на сегодняшний день. И, возможно, какую структуру помогли выстроить.

Мы могли бы начать с чего угодно. С потребностей. С идентичности. С форм. С симптомов. Но все эти