Невротический характер - Альфред Адлер

Из наших предпосылок следует, что старость, действуя как длительное унижение, вызывает сильное чувство неполноценности. И особенно будут страдать люди, имеющие невротическую предрасположенность. Порой старость привносит в жизнь только страдания и трудности: климакс у женщин, ощущение духовной или физической несостоятельности, нарушения потенции, распад семьи, женитьбу сыновей и замужество дочерей, а также денежные потери или отказ от должности и чина, упадок сил. Обычно уже в предыстории можно найти следы или отдельные эпизоды невротических явлений. Возраст с его потерями действует так же, как и принижение личностного чувства по любым другим причинам. Раздраженный инстинкт агрессии ищет иные пути, чтобы восстановить равновесие, и эти иные пути, к сожалению, не бывают легкими. Отречься от всего прежнего было бы легче, если бы параллельно уменьшению физических и духовных сил угасала бы и чувственная жизнь. Но так бывает редко. И в поисках замены утраченному раздраженный чувством неуверенности инстинкт агрессии снова и снова разжигает все чувственные желания. Попытки осуществить их часто упираются в общественное мнение. Манера поведения, образ жизни, чувственные желания, одежда, работа, достижения пожилых людей – все это нередко подвергается резкой критике. Человек, склонный к неврозу, легко увидит в такой критике жесткие преграды для себя и побоится действовать даже там, где еще имеются возможности получить удовлетворение. И заставит себя подчиниться, захочет умертвить свои чувства и желания, не умея с ними справиться. Но они вспыхнут еще сильнее, если это отречение вынужденное, если оно ничем не компенсируется. При этом заявят о себе враждебные черты характера: усилятся зависть, недоброжелательность, скупость, властолюбие, садистские наклонности любого рода, и, не найдя удовлетворения, они породят беспокойство, непрерывно требующее устранения, возмещения, защиты. «Счастье там, где нас нет!» Поскольку реальное положение пожилого человека в обществе находится под угрозой, то почти решающей для оценки личности является значимость труда. Но видимость власти, престиж – это хлеб для невротика. Дело может дойти даже до самоубийства как последнего средства выражения мужского протеста в старости. Часто встречается и меланхолия как акт возмездия.

На женщин приближение старости воздействует еще сильнее, чем на мужчин. Уже значение климакса часто фантастически преувеличивается ими. Но ведь молодость и красота означают для женщины власть в большей степени, чем для мужчины. Обаяние женщины в молодости обеспечивало ей господство, победу, триумф, а этого беспрестанно требует невротическая алчность. Женщина воспринимает старость как порок. При этом значимость женщины снижается в большей степени, чем значимость пожилого мужчины, а доминирующие в обществе установки по отношению к пожилой женщине можно назвать прямо-таки враждебными. Эта прискорбная особенность объясняется известной нам тенденцией мужчины к обесцениванию женщины и кооперируется с нашими социальными переживаниями, оставившими след в психике, и уже до гробовой доски не искоренить этот росток невроза. Сознательно или бессознательно, часто непреодолимо в силу обстоятельств, тенденция к обесцениванию со стороны мужчин, имеющих в жизни все права, угнетает личностное чувство пожилых женщин. Любовь детей и почтение к старости, продиктованное социальным чувством, при общении с конкретными людьми дают лишь необходимый минимум и никогда не могут быть достаточными для человека, силы которого убывают. И здесь вступает в действие невротическое стремление усилить направляющую линию. «Я обделен, я слишком мало взял от жизни и больше ничего уже не достигну» – вот что слышится в жалобах невротиков пожилого возраста, и подобный взгляд на жизнь усугубляется настолько, что они становятся недоверчивыми и мнительными и впадают в отвратительный эгоизм, который раньше никогда не был им присущ в такой мере. А одновременно стабилизируются нерешительность и сомнения. «Поступай так, как будто тебе еще все-таки нужно проявить себя» – примерно так оформляется другая направляющая линия в психике, и тогда невротически обостряется алчность, на передний план настойчиво выступают побуждения скупости, зависти, властолюбия, хотя они почти всегда сдерживаются первой направляющей линией, в соответствии с которой пациенты пугаются любого своего желания и начинания. Таким образом, в одной связке сосуществуют едва осознаваемые побуждения, которые, с одной стороны, поддерживают постоянное недовольство, нетерпение, недоверчивость, а с другой – неизменно направляют внимание на нечто недостигнутое, а порой и в принципе недостижимое. Довольно часто это недостижимое ищут в эротической сфере, то есть сексуальное становится его символом. В последнем случае любое желание приобретает сексуальную окраску, и способствует этому, с одной стороны, высокая пригодность сексуального символа для многих сфер жизни, а с другой – то обстоятельство, что доказать сексуальную неудовлетворенность, вероятно, легко можно для каждого, к чему в конце концов все и сводится. Нетрудно понять, что такие личности все воспринимают на основе сексуальной аналогии.

Но было бы ошибкой принимать сексуальную фикцию, так сказать, modus dicendi или сексуальный жаргон, за первоначальное ощущение. В теоретической части я описывал, почему у невротиков так отчетливо проступает сексуальная направляющая линия: 1) потому что она, как и все вообще направляющие линии у нервнобольных, чрезвычайно усилена и, так сказать, воспринимается реальной, при том что на самом деле она лишь аранжирована для того, чтобы действовать в качестве надежной директивы; 2) потому что она ведет в направлении мужского протеста. И получается, что любое влечение нервозного человека пожилого возраста может сводиться к сексуальной аналогии не только им самим, но, при некотором старании, и врачом. Отсюда также непреложно вытекает, что врач способен удовлетворить имманентную потребность невротика в защищающей аналогии, опрометчиво представив эту сексуальную направляющую линию в стиле фрейдовской школы. Это будет весьма сомнительным успехом и ни к чему не приведет до тех пор, пока не удастся освободить пациента от его фикции, что возможно только в том случае, если он станет увереннее и осознает свое якобы либидинозное влечение как фальсифицирующую фикцию.

Такой фикцией является, например, описанный ранее Фрейдом и Куртом Менделем[140] климакс у мужчин. На женщин климакс оказывает психологическое воздействие, повышая чувство неполноценности, и это безотносительно к процессам обмена веществ. Одновременные метаболические нарушения могут лишь изменить или усилить невротический аспект за счет усиления неуверенности, как только они станут особо ощутимыми. В частности, базедова болезнь у женщин климактерического возраста дает такую смешанную и яркую картину невроза. Невроз «мужского климакса» тоже испытывает лишь косвенное влияние атрофии гениталий, но может усугубиться из-за обостренной абстракции: я больше не мужчина, я баба! Поскольку исходя из этой идеологической позиции мужская направляющая линия усиливается и гипостазируется, то здесь могут наблюдаться удивительные явления «поздней любви». Частые такие случаи у женщин описала Карин Микаэлис[141] в «Опасном возрасте». Но если придерживаться фактов, то следует рассматривать