Невротический характер - Альфред Адлер

Незадолго до окончания лечения такое положение вещей очень точно продемонстрировал один его сон. Прежде всего кратко замечу, что сновидение я понимаю как зеркальное отражение абстрагирующей, упрощающей попытки пациента найти, путем «думания наперед» и опробирования трудностей, пользуясь при этом свойственной ему схемой, надежный выход для личностного чувства из какой-то ситуации, угрожающей поражением[137]. Поэтому в каждом сновидении обнаруживается надежная схема антагонистического способа восприятия «мужское – женское» и «верх – низ», присущего изначально любому человеку, но усиленного при неврозе. Возникшие внезапно идеи и воспоминания нужно лишь встроить в эту схему, чтобы придать сновидению конкретный смысл, который необязательно заключается в исполнении какого-то инфантильного желания. Скорее, задача сновидения состоит в том, чтобы создать соответствующий неврозу «настрой», и толкование сновидения выдает предварительные попытки пациента пересчитать, сократив до минимума, дебет и кредит и в невротической манере подвести «баланс» в пользу личностного чувства.

Сюжет сновидения был такой:

«Я торгую старыми вещами то ли в Вене, то ли в Германии, то ли во Франции. Но мне приходится покупать новые вещи и их стирать, потому что так получится дешевле. Тогда это опять старые вещи».

Новые вещи означают новую потенцию в противоположность «старым вещам», импотенции, которую никогда еще ни в одной стране не вылечили. Здесь просматривается мысль о новой жизни, о возможности обретения потенции. Слова «потому что так получится дешевле» прикрывают разъясненный выше ход мыслей – страх перед денежными расходами, которые придется нести, если он обретет потенцию. Но эта мысль правомерна только в одном случае, а именно: если пациент преисполнен убеждения, что его любовное влечение безмерно, что он не ведает никаких границ и безрассудно охотится за женщинами. Эту убежденность он тенденциозно извлекает из воспоминаний детства, пубертатного периода и возраста зрелого мужчины. При этом он, как и каждый невротик, еще и придает определенную форму своим детским инцестуозным воспоминаниям, если они подходят для этого (как если бы он желал мать или сестер в сексуальном смысле). Это означает, что он работает с фикцией, выведенной из конечной задачи, с целью обезопасить себя – подобно Софоклу, который оформляет сказание об Эдипе так, чтобы укрепить священные заповеди богов. Кроме того, желание поработить мать и сестер выражается в сексуальном жаргоне.

Наш пациент стал готовой жертвой недостаточного понимания диалектики, антагонизма примитивного мышления. Главная идея его личностного идеала – я не имею права желать кровных родственников – диалектически содержит в себе противоположную идею о возможности инцеста. Так как невротик хочет обезопасить себя, он держится за эту противоположную мысль, играет с ней, подчеркивает ее и использует в неврозе, как и все пугающие воспоминания, которые кажутся ему подходящими для защиты. В жизни нашего пациента, как и в жизни других нервнобольных, гораздо больше таких событий, которые должны были бы убедить его в том, что он свободен от инцестуозных влечений, что он вообще всегда вел себя очень умеренно, осторожно и нерешительно. Но поскольку он хочет обезопасить себя, его память и невротический, фальсифицирующий способ апперцепции тенденциозно дистанцируются от этих черт характера. Пациент имеет гораздо больше впечатлений, что он не желает в сексуальном смысле мать и сестер, но он не может использовать эти впечатления для своей безопасности. У него есть лишь след воспоминания о какой-то предварительной игривой попытке совершить нечто рискованное, и поскольку это может послужить ему предостережением, он делает из этого воспоминания пугало для самого себя. Он хочет «стирать вещи», то есть освободиться от этого. Таким же образом возникают невротические страхи, боязнь открытых пространств, ипохондрия, пессимизм и скептицизм, когда пациенты извлекают только впечатления и переживания, пригодные для защиты, которые усиливают их состояние аффекта, а прочие впечатления, особенно противоположного характера, они обесценивают. Также у невротиков и психотиков, совсем как у софистов, имеется способность in utramque dicere[138], и в случае надобности они используют ее.

Обостренные, тенденциозно усиленные готовности нервнобольного и соответствующие им невротические черты характера приводят к тому, что его озадачивает любая новая ситуация (мизонизм Ломброзо). Чаще всего пациент опасается незнакомой ему ситуации сексуального удовлетворения, потому что, заранее предвосхищая ее, чтобы обезопасить себя, представляет себя в ней подчиненным персонажем. И тогда этот страх, ощущаемый как страх импотенции, используется для гарантии того, что женщина не сможет его «связать», удержать, обмануть, показать ему, что он недостоин ее, навязать ему роль, которая противоречит его мужскому идеалу и поэтому оценивается им как женская. Из вполне обычных, свойственных многим людям черт характера, таких как эгоизм, скупость и бережливость, невротик выстраивает основательную, кажущуюся естественной, а на самом деле фиктивную, направляющую линию скупости, потому что ему кажется, что так он лучше всего обезопасит себя. И когда он, как в сновидении, получит нечто желаемое с детства – новые гениталии, нормальную потенцию, ему придется сопротивляться всему этому. И он прибегнет к лечебному средству, которое давно знает, которое ему часто рекомендовали, хотя поначалу эрекция у него скорее ослаблялась, чем усиливалась, – к холодным обмываниям. К этим, по его опыту недостаточным, процедурам он приравнивает и мое лечение. Курс лечения обязательно вызовет результат, противоположный желаемому, и врач, как и все прежние врачи, не добьется успеха. Таким образом, сновидение пациента показывает ему, как защититься от излечения, что удастся ему только в том случае, если он превзойдет врача. «Тогда это опять старые вещи».

В других случаях импотенции излечение удается легко и, как мы знаем, самыми разными средствами. Речь идет именно о тех невротиках, которые уже своим походом к врачу дают понять, что хотели бы отказаться от этого вида защиты – импотенции. Таким пациентам помогают медикаменты, охлаждающие зонды, лечение электричеством, гидропатия[139] и в особенности любой вид внушения, даже посредством абсурдного анализа. Иногда достаточно просто авторитетного слова врача, чтобы отпали определенные опасения. В трудных случаях требуются трансформация психики, слишком сильно зацикленной на проблеме безопасности, и введение пациента в социум, который он пытается «подорвать», используя свою импотенцию.

Нередко зависть и скупость усугубляются с возрастом. Психологически это нетрудно понять. Сколь бы прекрасно ни описывали поэты и философы старость, лишь избранным дано сохранять душевное равновесие, когда на горизонте появляются врата, ведущие к смерти. Лишения и ограничения, естественным образом сопутствующие старости, ощущаемое превосходство более молодых людей, своих же родственников, которое так часто дает повод для ненамеренного или кажущегося таковым принижения пожилых, – все это приводит к подавлению личностного чувства. Лучезарная готовность Гёте к завершающему этапу жизни, изумительно выраженная в «Отце Кроносе», пожалуй, недостижимая иллюзия для большинства, и можно