Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

• Отвращение → вытесненный аффект, формирующий защиту через избегание отношений.

Таким образом, психика человека с этой фиксацией движется между двумя полюсами: эйфорией от наличия объекта и страхом его утраты, — не имея механизма регуляции между ними. Отсюда формируются три сценария поведения; в схематерапии у них есть свои названия.

• Покорность — принятие того, что разлука неизбежна → бессознательный выбор партнёров, которые подтверждают этот сценарий (недоступные, нестабильные, эмоционально холодные).

• Избегание — защита от переживания потери → отказ от глубоких отношений или разрушение их на ранних этапах.

• Сверхкомпенсация — тотальный контроль → ревность, контроль, постоянное подтверждение связи с объектом.

Фрейд и механизмы фиксации на объекте. Фрейд писал о том, что утрата объекта никогда не является окончательной. Психика удерживает его внутри, создавая внутренний объект — образ, который продолжает существовать, даже если реальный объект исчезает. Но в случае ловушки покинутости этот процесс не завершён. Человек не способен удерживать объект внутри себя. Он продолжает искать его во внешнем мире, нуждаясь в постоянном подтверждении, что связь сохраняется. Это объясняет феномен зависимых отношений, где партнёр становится не столько личностью, сколько психическим контейнером для регуляции тревоги. Другими словами, это не про отношения. Это про попытку заполнить пустоту, которую психика не может вынести.

Психоаналитический взгляд на самооценку в ловушке покинутости: если человек не может удерживать объект внутри, его самоценность неизбежно становится зависимой от внешнего подтверждения. Психоанализ рассматривает это как проявление нарциссической уязвимости — невозможности ощущать свою значимость без внешнего отражения. Это выражается в:

• чрезмерной зависимости от оценок других;

• колебаниях самооценки в зависимости от контакта с объектом;

• ощущении пустоты при отсутствии внешнего подтверждения.

Фрейд описывал это как нарушение нарциссического инвестирования — когда либидо не может быть направлено на самого себя, а требует объекта. Это объясняет, почему человек с этой фиксацией часто испытывает амбивалентность: он жаждет близости, но одновременно боится её. Потому что любая близость несёт в себе угрозу разлуки, а разлука — это не просто потеря, а разрушение психического равновесия.

Самооценка как процесс контейнирования. Как мы уже говорили, мать в первые месяцы жизни ребёнка играет роль контейнера — она принимает его аффекты, перерабатывает их и возвращает в регулируемом виде. Этот процесс становится основой для формирования внутреннего контейнера, который позволяет человеку удерживать эмоции, не разрушаясь от них. Но если этот процесс был нарушен, если мать не контейнировала аффекты, а сама была нестабильна, психика остаётся без этой функции. Взрослый человек, переживая тревогу разлуки, не способен удерживать её внутри, а значит, вынужден проецировать её наружу. Отсюда и колебания самооценки:

• Если объект рядом → тревога снижается → самоценность поднимается.

• Если объект исчезает → тревога растёт → самоценность разрушается.

Это не вопрос воли, характера или сознательных решений. Это вопрос структуры психики, которая просто не может иначе.

Вывод: ловушка покинутости и структура психического конфликта. Психоанализ показывает, что за страхом покинутости скрывается не просто потребность в другом, а необходимость во внутреннем объекте, который должен быть интроецирован, а не находиться только во внешнем мире. Пока этот процесс не произошёл, психика остаётся зависимой от внешней регуляции, а самооценка — хрупкой и нестабильной. Этот феномен не имеет простого решения. Это не вопрос тренингов, уверенности в себе или осознания, что «мне надо быть более самостоятельным». Это вопрос переживания утраты и обретения внутреннего объекта, который способен удерживать психику, не разрушаясь в момент разлуки. Так самоценность перестаёт быть внешним отражением и становится глубинной структурой, независимой от наличия другого.

Почему доверие — это больше чем просто ожидание честности

После первой ловушки, связанной с покинутостью, мы переходим к другой, не менее глубокой и болезненной — ловушке недоверия и использования. На первый взгляд, она может казаться противоположной первой: если в ловушке покинутости человек цепляется за любые отношения, лишь бы не быть одному, то в ловушке недоверия, наоборот, он отстраняется, подозревает, строит стены. Но в основе обеих стоит один и тот же дефицит — неразвитая способность регулировать близость и дистанцию.

Психоанализ рассматривает доверие не как статичную черту личности, а как динамический процесс, который формируется в раннем детстве. Доверять — значит не просто верить в чью-то честность, а быть способным вынести неопределенность. Доверие — это про способность выдерживать внутреннюю тревогу от того, что другой человек автономен, что он может отойти, исчезнуть, не дать ожидаемого ответа. Это способность к живому контакту, в котором есть движение, риск, а иногда — боль.

Но если в раннем опыте ребенок столкнулся с предательством, жестокостью, ложью, если он научился, что люди причиняют боль, что за открытостью всегда последует удар, то психика выстраивает защитный механизм — она создает систему тотального недоверия.

Ловушка недоверия и использования строится на фундаменте этого механизма. В этой модели человек не просто боится доверять — он уверен, что любые отношения содержат в себе потенциальный обман, насилие, манипуляцию. Вся реальность раскалывается на две категории: ты либо жертва, либо агрессор. Доверие воспринимается как слабость, открытость — как приглашение к эксплуатации. Но проблема в том, что эта установка становится самореализующимся пророчеством. Живя в ожидании предательства, человек бессознательно провоцирует ситуации, которые это предательство подтверждают. Или, чтобы не стать жертвой, он сам становится тем, кто использует других.

Механизм ловушки — ожидание предательства. Схематерапия описывает эту ловушку через внутреннюю установку «Никому нельзя доверять». В психоанализе этот феномен можно рассматривать как защитный механизм параноидной позиции (в духе Кляйнианской традиции): человек бессознательно проецирует на окружающих фигуру агрессора, чтобы не сталкиваться со своим собственным страхом зависимости.

Как это работает?

• Тотальная подозрительность: человек ожидает, что другие его обманут, используют, нанесут удар. В отношениях он постоянно ищет подтверждения этому — анализирует слова партнера, проверяет переписки, устраивает проверки.

• Выбор ненадежных партнеров: подобно ловушке покинутости, здесь тоже работает бессознательная динамика — человек выбирает именно тех, кто в итоге оправдает его страхи. Например, вступает в отношения с манипулятивными, недоступными, двуличными людьми, чтобы снова и снова доказывать себе, что доверять нельзя.

• Избегание близости: даже если партнер надёжен, ловушка недоверия не позволяет расслабиться. Близость воспринимается как угроза — ведь чем ближе человек, тем больнее будет его предательство. В итоге создаются механизмы дистанцирования — постоянные конфликты, эмоциональная холодность, привычка не рассказывать о себе ничего важного.

• Агрессия как способ самозащиты: чтобы не оказаться в роли жертвы, человек бессознательно принимает на себя роль агрессора — начинает использовать других, манипулировать ими, устраивать провокации. В крайних формах это приводит к патологическому нарциссизму, где доверие заменяется стратегией контроля.

Психоаналитический взгляд: связь с травмой и