Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

нарциссической броне. Если я не вынесу свою силу — я сбегу в самообесценивание. Но если я смогу выдерживать и то, и другое — появится пространство для внутренней свободы. Где мне не нужно быть идеальным. И не нужно разрушать себя за то, что я несовершенен. Это и есть зрелость. Не как статус. А как форма бытия. Где я могу быть собой — не потому что справляюсь, а потому что существую. Потому что чувствую. Потому что имею право не знать, не уметь, не контролировать — и не исчезать от этого. Потому что моё «я» не в могуществе. А в присутствии. В способности быть в контакте с собой даже тогда, когда я не могу ни повлиять, ни справиться, ни объяснить. И может быть, именно здесь возникает тот самый главный вопрос: где я до сих пор отказываюсь быть уязвимым? Где я прячу свою нужду — не потому что её нет, а потому что боюсь, что она будет отвергнута? И что станет возможным, если я перестану защищаться от своей импотенции и позволю ей говорить? Не из слабости. А из свободы.

Психоанализ раскрывает истоки и мотивы, схематерапия структурирует их в понятные схемы, но, чтобы эти объяснения не утратили связь с бессознательным, мы вновь возвращаемся к психоанализу — и так подходы перетекают друг в друга, создавая цикл осмысления.

Глава 4. Самоценность и отношения

Отношения — это танец, в котором мы не просто следуем за партнёром или ведём его, но постоянно взаимодействуем с ритмом, пространством и собой. Это наши потребности и желания, импульсы и запреты, наши способы чувствовать, отдавать, удерживать, отдаляться, сливаться, замораживать, вовлекаться. Самоценность — это то, что определяет этот танец. Она не просто влияет на выбор партнёра, но формирует сам способ отношений: как мы разрешаем себе желать, как мы принимаем привязанность, как мы выдерживаем одиночество. Чувствовать себя ценным — значит обладать устойчивостью перед лицом колебаний другого, не зависеть от его настроений, оценок, не растворяться в нём и не превращать в свой единственный центр.

Но откуда берётся эта самоценность? Как она закладывается? Что происходит, если она недостаточно развита? Психоанализ рассматривает самоценность не как фиксированное качество, а как живую, пластичную структуру, которая формируется в глубинах бессознательного. Она впитывает в себя ранние привязанности, опыт контакта с первичными объектами, динамику отношений с миром. Это не просто чувство собственной значимости или её отсутствие — это то, как мы переживаем себя в поле других людей, насколько устойчиво наше «я» перед лицом столкновений, разочарований, близости и дистанции.

Схематерапия добавляет к этому более прикладной взгляд, позволяя увидеть неосознаваемые паттерны[4], которые воспроизводятся в каждом новом контакте. Она помогает обнаружить те механизмы, с которыми мы бессознательно строим свои связи, возвращаясь к знакомым ролям и сценариям. Схемы упорядочивают. Они дают язык, с помощью которого возможно различать повторы, конфликты, унаследованные сценарии. Но любая схема — это всегда уже некоторая репрезентация, карта, а не территория. Чтобы не потерять глубину, мы обращаемся к психоанализу — туда, где ещё нет формы, где материал только начинает складываться в фигуру. Так возникает движение между подходами: от структурирования к распредмечиванию, от осознания к погружению, от ясного к невыносимо неясному — и обратно. Этот цикл и составляет ткань размышления, в которой понятное и непонятное удерживаются вместе. Но наша задача — не просто проанализировать, а ощутить это на себе. Осознать, как именно мы проживаем свою самоценность, на что она опирается, каким образом проявляется. Не через чёрно-белое мышление — «у меня она есть» или «её нет», а через исследование своей собственной глубины: где и как я ощущаю свою значимость? Что происходит, когда я теряю её? Какие ситуации делают её незыблемой, а какие расшатывают?

Психоанализ предлагает смотреть не на самоценность как на результат, а на её движение, её проявления, на скрытые структуры, которые либо поддерживают её, либо незаметно подтачивают. Давайте же разберёмся, как это работает.

Структура страха покинутости и механизм бессознательного влечения

Мы уже говорили о том, что самоценность — это не просто субъективное ощущение своей значимости, а динамическая структура, которая формируется на пересечении влечений, потребностей, ранних привязанностей и бессознательных конфликтов. Однако, если бы этот процесс был линейным, мы бы не сталкивались с феноменом повторяющихся сценариев, когда психика удерживает нас в застывших состояниях, не позволяя выйти в более сложные, многослойные формы идентичности. В схематерапии этот феномен называют ловушками — глубинными установками, которые определяют восприятие себя и других. Если представить психику как поле восприятия, то ловушка — это ограничение угла зрения, вынуждающее нас смотреть на мир через узкий коридор пережитого опыта.

Покинутость как структурный феномен психики. Ловушка покинутости — это не просто страх одиночества или желание быть рядом с другим. В схематерапии она соотносится с первой базовой потребностью — потребностью в надёжной связи. Однако, если обратиться к психоанализу, мы увидим, что этот феномен выходит за пределы личной истории и касается самой структуры влечений.

Фрейд в «Печали и меланхолии» говорил о том, что потеря объекта не переживается только один раз. Она оставляет в психике матрицу утраты, которая становится фоном для всех последующих отношений. Именно поэтому человек, зафиксировавшийся на страхе быть покинутым, не просто боится одиночества — он бессознательно воссоздаёт его снова и снова. Но почему? Почему психика, зная о боли разлуки, не стремится к её избежанию? Ответ на этот вопрос лежит в природе эффектов первичной аффективной матрицы. В раннем возрасте психика не различает аффект привязанности и аффект утраты. Младенец не имеет отдельного восприятия себя и матери — он существует в первичном симбиозе. Поэтому он переживает не столько связь, сколько её колебания. Психоаналитик Отто Кернберг описывал этот феномен как неустойчивую интеграцию объекта, когда мать одновременно является и источником удовольствия, и источником боли. То есть изначальный опыт привязанности всегда включает в себя переживание угрозы разлуки. И если этот процесс не переработан, он становится основным эмоциональным контекстом для восприятия отношений.

Роль аффектов в ловушке покинутости. Как мы уже говорили, психика строится не только на когнитивных конструкциях, но и на аффективных реакциях, которые формируют первичный опыт взаимодействия с миром. Если обратиться к пяти базовым аффектам, мы увидим, что ловушка покинутости структурируется через:

• Страх → утрата объекта как угроза существованию.

• Гнев → агрессия по отношению к объекту за его исчезновение.

• Грусть → проживание утраты, когда объект действительно исчезает.

• Радость → эйфория в момент соединения, компенсирующая страх