Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

можно считать лишь подъемы и возрождения. И раз Исход символизирует окончательное освобождение и служит прототипом всего остального, можно сказать, что с мифологической точки зрения это единственное реальное событие в Ветхом Завете. А значит, Воскресение Христа – кульминация Нового Завета – является противообразом Исхода. Так жизнь Иисуса Христа, описанная в Евангелиях, становится менее загадочной.

Его рождение оказывается под угрозой (как и в историях многих других богов и героев). Ирод приказывает истребить всех младенцев в Вифлееме, и выживает только Иисус. Моисей точно так же избежал смерти, когда фараон попытался уничтожить еврейских детей, которые, в свою очередь, спасались от кары, постигшей египетских первенцев. Иосиф и Мария увозят младенца Иисуса в Египет. Его возвращение, упомянутое в Евангелии от Матфея, исполняет пророчество Осии – “из Египта вызвал сына Моего” (Ос.11:1), – в котором явно говорится об Израиле. Имена Марии и Иосифа напоминают нам о Мариам, сестре Моисея, и Иосифе, который привел семью из Израиля в Египет. Третья сура Корана, по-видимому, отождествляет Мариам с Марией. Христианские богословы, естественно, назвали это нелепостью, однако с чисто типологической точки зрения (характерной для Корана) такое сравнение имеет смысл.

Моисей сплотил двенадцать колен Израилевых; Иисус призвал двенадцать учеников. Израилетяне переходят Красное море и на другой стороне превращаются в единую нацию; Иисус крестится в Иордане и признается Сыном Божьим. События в Евангелиях от Марка и Иоанна начинаются с крещения, а рассказы о младенчестве Иисуса в Евангелиях от Матфея и Луки, вероятно, являются более поздним материалом. Моисей блуждает в пустыне сорок лет, Иисус – сорок дней. Израильтянам ниспосылается чудесная пища, ее же дает Иисус тем, кто собирается вокруг него (см. Ин. 6: 49–50). Закон был ниспослан на горе Синай, Евангельские заветы звучат во время Нагорной проповеди. Моисей водружает на шест медного змея, защищающего от смертельных укусов «огненных змей» (Чис. 21:9). Иисус принимает медного змея как символ распятия (Ин. 3:14), а смертоносные змеи в пустыне ассоциируются с Эдемским змеем. Моисей умирает прямо за пределами Земли Обетованной, что в христианской типологии означает неспособность одного лишь закона искупить грехи человека, и Ханаан завоевывает Иисус Навин. Скрытая связь здесь состоит в том, что Иисус и Иисус Навин имеют одно имя, поэтому повеление ангела Деве Марии назвать ее дитя Иисусом или Иешуа (так на некоторых языках звучит имя Иисуса Навина) символизирует конец царствования закона и начало завоевания Земли Обетованной (Мф. 1:21)» [Frye N. The great code: The Bible and literature. London, Harcourt Brace Jovanovitch, 1982, pp. 169–172].

558

Там же, p. 131.

559

См. главу 2, раздел «Великий Отец: изображение известной, или исследованной, территории».

560

Диалог Спасителя в Robinson J. R. (Ed.) The Nag Hammadi library in English. New York, Harper Collins, 1988, p. 525.

561

Не только гностические Евангелия подчеркивают психологическую природу Царства Божьего: «Быв же спрошен фарисеями, когда придет Царствие Божие, отвечал им: не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:20–21).

562

В книге Исход сказано: «И сказал Господь Моисею, говоря: скажи сынам Израилевым так: субботы Мои соблюдайте, ибо это – знамение между Мною и вами в роды ваши, дабы вы знали, что Я Господь, освящающий вас; и соблюдайте субботу, ибо она свята для вас: кто осквернит ее, тот да будет предан смерти; кто станет в оную делать дело, та душа должна быть истреблена из среды народа своего; шесть дней пусть делают дела, а в седьмой – суббота покоя, посвященная Господу: всякий, кто делает дело в день субботний, да будет предан смерти» (Исх. 31:12–15).

563

В Евангелии от Луки 6:4 есть апокрифическая вставка. Она гласит: «Человек, если ты знаешь, что делаешь, будь благословен, но, если ты не знаешь, ты проклят, как преступающий закон» (Свенцицкая И. С. Ранее христианство: страницы истории. М.: Политиздат, 1987). Более подробную информацию см. в James M. R. The apocryphal New Testament. Oxford: Clarendon Press, 1924.

Юнг отмечает, что мораль этой истории аналогична той, что содержится в притче о неверном управителе: «Параклит, “дух истины”, должен пребывать в отдельных людях, напоминая им об учении Христа и ведя их к свету. Хорошим примером его деятельности является апостол Павел, который не знал Господа и получил Евангелие не от апостолов, а через откровение. Он один из тех людей, чье бессознательное было потревожено, и это вызвало экстатическое прозрение. Бытие Святого Духа раскрывается через его деяния и через события, которые не только подтверждают то, что мы все знаем, но и выходят за пределы известного. В словах Христа есть указания, выходящие за рамки традиционной христианской нравственности – например, притча о неверном управителе (Лк. 16: 1–8), мораль которой согласуется с изречением Господа в “Кодексе Безы” и превозносит весьма неожиданные нормы этики. Здесь критерием нравственности является сознание, а не закон или условность. Можно также упомянуть, что именно Петра, которому недостает самообладания и постоянства, Христос хочет сделать камнем, на котором будет основана его церковь» [Jung C. G. The Collected Works of C. G. Jung (R. F. C. Hull, Trans.). Vol. 11. Psychology and Religion: West and East. Bollingen Series XX. Princeton University. 1969, pp. 433–444].

Юнг также ссылается на папирус из Оксиринха, который старше первых Евангельских доктрин. Христос говорит [там же, p. 444]: «Где будут двое, там они не будут без Бога, и где будет один одинок, там Я с ним». (Свенцицкая И. С. Ранее христианство: страницы истории. М.: Политиздат, 1987). Юнг отмечает, что это отличается от привычной версии: «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20).

Последняя часть первого утверждения поразительно напоминает философию Кьеркегора: «Ибо толпа – это ложь. Как говорит апостол Павел, “только один достигает цели” – что не стоит рассматривать как сравнение, ибо сравнение принимает во внимание других. Это благочестиво истинно, вечно и по-христиански. То есть каждый человек может быть таким, и Бог помогает ему в этом, но цели достигает только один. И опять-таки каждый должен быть осторожен в общении с «другими» и, по сути, говорить только с Богом и с самим собой, ибо лишь один достигает цели. Это означает, что человек (или быть человеком) сродни божеству. В мирском и вре́менном смысле суетливые, общительные и дружелюбные люди возразят: