Отель «Война»: Что происходит с психикой людей в военное время - Арлин Одергон

об этих событиях и просачивалась, то они преподносились так, чтобы их легко было затушевать и не признать. Центральные СМИ никогда не давали возможности составить полную картину происходящего, так что граждане США не могли вынести собственное суждение[74].

Однако обществу легко обвинять во всем СМИ и таким образом избегать вопросов коллективной ответственности и справедливости. Мы сами снимаем с себя часть ответственности, не желая быть причастными к тем или иным событиям. Мы виним «систему» не только от отчаяния, но и потому, что недостаточно сочувствуем происходящему и нам проще думать, что оно не имеет к нам никакого отношения.

«Их» история

Вечная болезненная проблема людей, пострадавших от несправедливости и притеснений, заключается в том, что ответственные за их страдания люди, пассивно наблюдавшие за событиями или получавшие от них выгоду, в силу своего социального положения и привилегий считают себя непричастными к происходящему. История дискриминируемой группы людей воспринимается как «их», а не «наша» история. Истории афроамериканцев и индейцев в США сейчас все больше вплетаются в полотно общей истории, но зачастую открывается не вся правда, да и то с трудом, только под сильным нажимом этих групп. И все равно это принятие «их» истории, а не попытка разобраться в «нашей».

Боснийцы и хорваты часто говорили мне, что во время войны самым мучительным было ощущение, что их «никто не видит». Весь остальной мир продолжал жить, заниматься своими делами, и, казалось, его совершенно не интересует происходящее на Балканах. Активное и пассивное соучастие немцев, других европейцев и американцев в событиях холокоста убедило евреев всего мира в том, что их судьба никого не волнует. Это, несомненно, обусловило реакционность главенствующей сейчас в Израиле позиции. Точно так же до недавних пор мир не обращал особого внимания на тяжелое положение палестинцев. Пока евреи и арабы на Ближнем Востоке были с головой погружены в конфликт между собой, христианский мир лишь иногда нарушал молчание и говорил о своей ответственности за антиеврейские настроения и несправедливое отношение к евреям в прошлом. Но это только усугубляло палестино-израильский конфликт. До тех пор, пока никто не несет ответственности за жестокость и нарушение прав человека, пока «их» история (будь то афроамериканцы, индейцы, евреи, палестинцы, афганцы, жители Восточного Тимора или Центральной Америки) не считается «нашей», мы не можем создавать «нашу общую» историю.

Возвращение на реку ганг

Хороший урок ответственности я и мой муж Жан-Клод получили однажды в городе Варанаси в Индии. Мы гуляли по берегу Ганга с жителем этих мест. В реку спускаются широкие ступени. Мы сидели на этих ступенях в лучах заходящего солнца и чувствовали себя причастными к бурлящей здесь жизни. Сотни людей купались, занимались йогой, со смехом плескались дети, вдоль лестницы сохли на солнце яркие сари, люди чистили зубы, молились, мыли голову, пели, кто-то нес умершего к погребальному костру. И вдруг посреди этой спокойной активности в лучах заходящего солнца началось волнение. Кто-то громко закричал, за ним еще один, и через долю секунды 40 человек окружили некоего мужчину, громко и яростно крича на него и энергично тряся кулаками. Казалось, что в любой момент можно ожидать вспышки насилия. Но примерно через минуту непрерывного крика все вдруг замолчали и разошлись так же внезапно, как и собрались, и вечер на реке Ганг продолжился своим чередом.

Мы повернулись к нашему спутнику с вопросом: что произошло? Он ответил: мужчина что-то украл. По его словам, кража здесь – это не то же самое, что где-то в другом месте, а гораздо хуже. Мужчина нарушил важнейший завет: люди приходят на Ганг купаться и молиться, и, чтобы войти в святую реку, им приходится раздеваться и оставлять вещи на ступенях. Общество должно было немедленно отреагировать и сильно публично его унизить, в противном случае он был бы наказан и уже никогда не смог бы вернуться к Гангу.

Рис. 4.1. Возвращение на реку Ганг

Этот мотив поведения людей – «чтобы на следующий день он смог снова прийти на Ганг» – глубоко меня тронул и углубил мое понимание «ответственности» и справедливости. На реке Ганг в Варанаси общество мало изменилось за тысячи лет. Для всех главной оставалась его целостность. Вопрос ответственности решался тут же, на месте, всем сообществом, быстро и энергично. «Справедливость» означала возможность для каждого вернуться на реку.

Саммерхиллский трибунал

Мы проводили семинар по разрешению конфликтов в Саффолке (Великобритания) и узнали, что находимся в нескольких минутах езды от Саммерхилла – одной из первых и наиболее известных «свободных» школ. Нас пригласили приехать на общественное собрание школы, и мы запланировали длинный перерыв в работе конференции, чтобы желающие смогли отправиться в Саммерхилл. Мне особенно хотелось посетить эту школу, потому что в детстве книжка под названием «Саммерхилл»[75] была у меня настольной: я постоянно перечитывала ее и рассматривала картинки. Мне очень нравилась идея «свободных» школ и мысль о том, что дети лучше учатся и проявляют больше творчества, когда сами принимают решения и следуют собственным интересам, а не внешней дисциплине, подчиняясь учителям. Важная идея А. С. Нилла, создателя Саммерхилла, заключалась в том, что личная свобода не должна нарушать свободу других, поэтому с момента основания школы и до сих пор в ней все решает сообщество на своих собраниях.

Когда мы приехали, собрание уже началось. Нас провели в большое помещение, заполненное молодыми людьми и их учителями. Они сидели на полу, на стульях и на столах. Мы протиснулись в конец аудитории, я нашла себе место на полу. Собрание было организовано в форме трибунала, и вела его девушка лет шестнадцати. Это было, наверное, самое динамичное и эффективное собрание, какое я только видела в своей жизни. В течение часа с небольшим на рассмотрение сообщества выносились вопросы, связанные с ответственностью: кто-то выдавил зубную пасту на чужое зеркало, кто-то забрал чашку из столовой, кто-то курил около школы, а кто-то нецензурно выругался.

Каждый член сообщества имел право высказать свою точку зрения по поводу того или иного поступка, защитить обвиняемого, объяснить мотивы его поведения, предложить меру наказания или высказаться по другим вопросам. Ученику, который взял чашку из столовой, запретили пить чай в течение нескольких чайных пауз – такое решение собрание приняло после того, как все обсудили, лишение скольких чайных пауз было бы адекватно его проступку.

Затем на обсуждение была вынесена более серьезная проблема, связанная с ответственностью. Речь шла о старших учащихся, которые послали младших в город что-то купить после наступления темноты. Девушка, которая вела собрание, сказала, что сейчас место модератора должен занять кто-то другой, потому что она одна из этих старших учащихся, о которых идет речь. После того как ее сменили на посту модератора, она попросила слова. Она сказала, что не оправдывает их поступок, но хотела бы объяснить ситуацию. Все сообщество, включая провинившихся, тщательно изучило ситуацию. Ученики отметили, что по правилам сообщества нельзя находиться в городе после наступления темноты, обсудили, была ли ситуация действительно опасной, поговорили об ответственности младших школьников, которые тоже знали правила, и об особенной ответственности старших, которые должны были служить примером для младших, но злоупотребили своим положением. Это было потрясающе – наблюдать, насколько слаженно группа работает над всеми вопросами и как подробно обсуждает этические стороны проблем.

Рис. 4.2. Собрание в «Саммерхилле», 1930 г.

На протяжении всего собрания детям удавалось тщательно, но невероятно быстро оценивать ситуацию, не нападая друг на друга, никогда не преуменьшая проблемы, не занимая оборонительную позицию, но отстаивая свою точку зрения, поддерживая друг друга и принимая на себя ответственность. После собрания, когда все вышли из аудитории, я увидела, как дети гурьбой бегут играть. Мы вернулись на семинар и стали обсуждать следующий пункт повестки дня – тему ответственности. Мы сошлись во мнении, что нас очень своевременно пригласили посмотреть на работу этого детского трибунала[76].

Большой серб, большой хорват