Невротический характер - Альфред Адлер

Идеи о врожденной неполноценности, патологической предрасположенности и слабости конституции уже появляются в научной медицине. И если мы отказываемся здесь рассматривать многие значимые достижения – несмотря на то что они зачастую содержат в себе фундаментальные точки зрения, – то только по той причине, что они лишь констатируют взаимосвязь между органическими и психическими заболеваниями, но ни в коей мере не объясняют ее. В частности, это все взгляды на патологию, опирающиеся на общее понятие дегенерации. Гораздо дальше идет Штиллер[21] в своем учении об астеническом габитусе: он уже пытается установить этиологические связи. Г. Антон[22] в своем учении о компенсации слишком ограничивается системой корреляций в рамках центральной нервной системы; однако все же он и его талантливый ученик Отто Гросс[23] предприняли достойные внимания попытки лучше понять на этой основе картины психических состояний. Брадитрофия Бушара[24], экссудативный диатез, описанный Понфиком[25], Эшерихом[26], Черни[27], Моро[28] и Штрюмпелем[29] и объясненный как болезненная готовность, инфантильный артритизм Комби, ангионевротический диатез Крейбиха, лимфатизм Хойбнера[30], статус тимико-лимфатикус[31] Палтауфа[32], спазмофилия Эшериха и ваготония Гесса – Эппингера[33] – все это успешные попытки последних десятилетий связать картины болезненных состояний с врожденной неполноценностью тех или иных органов. Все эти попытки объединяет намек на наследственность и инфантильные особенности. И хотя сами эти исследователи подчеркивают, что границы между описанными предрасположенностями весьма зыбкие, трудно отделаться от впечатления, что тут схвачены примечательные типы, которые со временем будут отнесены к одной большой группе – группе минус-вариантов[34].

Чрезвычайно важными для изучения врожденной неполноценности и болезненной готовности стали исследования желез внутренней секреции, при которых выявились морфологические и функциональные отклонения, например в отношении щитовидной и паращитовидных желез, половых желез, хромафинной системы, гипофиза. Рассмотрение с точки зрения неполноценности этих органов помогает увидеть общую картину, а значение компенсации и корреляции для всего организма становится более очевидным.

В числе прочих авторов, которые за основу своего подхода приняли не primum movens[35], а взаимодействие и взаимовлияния между различными неполноценными органами, прежде всего следует назвать Мартиуса. Точно так же, как и в моей работе о неполноценности органов (1907), этот автор выдвигает на передний план координацию синхронной неполноценности нескольких органов. Нельзя недооценивать тот факт, что «синхронно неполноценные органы как будто состоят друг с другом в некоем тайном союзе». Упомяну также Бартеля: он настолько расширил свои взгляды на статус тимико-лимфатикус, значительно обогатившие науку, что их границы давно пересекают границы систем других авторов. Также Кирле[36], руководствуясь совершенно новыми данными патологии, независимо от меня пришел к тем же самым результатам, что и я на основе моих наблюдений, а именно: при неполноценности сексуального аппарата и других органов координация между ними – нередко выраженная очень незначительно – обнаруживается тем не менее настолько часто, «что я вынужден утверждать, что не бывает неполноценности какого-либо органа без сопутствующей неполноценности сексуального аппарата».

Что касается более поздних обращений к этой теме, то здесь я должен упомянуть также воззрения Фрейда, который подчеркивает значение «сексуальной конституции» для возникновения невроза и психоза, понимая под этим различные по количеству и качеству комбинации парциальных сексуальных влечений. Это понимание соответствует лишь одному из его постулатов. Образование извращенных влечений и их «неудачное вытеснение» в бессознательное дает в итоге картину невроза и представляет собой primum movens для невротической психики. Из наших рассуждений становится ясно, что перверзия[37], если и насколько она образуется в неврозе и психозе, создается не силой врожденного влечения, а фиктивной конечной целью и что вытеснение является побочным продуктом и происходит под давлением личностного чувства. Но то, что в аномальном сексуальном поведении принимается во внимание как биологический фактор, – большая или меньшая чувствительность, повышенная или пониженная рефлексия, функциональная полноценность, – напрямую сводится, как и компенсаторная психическая надстройка, к врожденной неполноценности сексуального аппарата[38].

Существует единое мнение о типе болезненной готовности при неполноценности органов. Я в большей степени, чем другие авторы, придерживаюсь точки зрения о необходимости обеспечения некоего баланса путем компенсации[39]. «После отделения от материнского организма для таких неполноценных органов и систем органов в силу необходимости начинается борьба с внешним миром, и она вспыхивает с большей ожесточенностью, чем в случае нормально развитых органов. Этой борьбе сопутствуют повышенные цифры заболеваемости и смертности. Но в то же время фетальные качества предоставляют больше возможностей для компенсации и сверхкомпенсации, повышают способность адаптироваться к обычным и необычным сопротивлениям и обеспечивают образование новых и более высоких форм и достижений. Таким образом, неполноценные органы представляют собой неисчерпаемый экспериментальный материал, и, обрабатывая, отбраковывая, улучшая его, организм пытается войти в гармонию с меняющимися условиями жизни. Причина сверхполноценности органов (иногда наблюдающейся) коренится в вынужденной постоянной тренировке, в вариабельности и большей тенденции к росту, часто присущих неполноценным органам, а также в усиленном образовании связанных с ними нервных и психических комплексов благодаря внутреннему вниманию и концентрации».

Вред, связанный с конституциональной неполноценностью, проявляется в разнообразных заболеваниях и болезненных готовностях. На первый план выступает то состояние физической или психической слабости, то повышенная возбудимость нервных путей, то неуклюжесть, неловкость или раннее созревание. Целая армия детских дефектов кооперируется с определенной болезненной готовностью и, как я показывал, тесно связывается с органической или функциональной неполноценностью. Косоглазие, аномалии рефракции глаза или светобоязнь с их следствиями[40], глухонемота, заикание и другие дефекты речи, тугоухость, органические и психические изъяны, связанные с разрастанием аденоидов, развившаяся апрозексия[41], частые заболевания органов чувств, дыхательных путей и пищеварительного тракта, явное уродство и пороки развития, периферические признаки дегенерации и невусы, которые могут свидетельствовать о неполноценности глубоких органов, леворукость, гидроцефалия, рахит, нарушения осанки в виде сколиоза или сутулости, О- или Х-образное искривление голеней, косолапость, длительное недержание стула и мочи, пороки развития гениталий, гипоплазия артерий (Вирхов) с ее следствиями и многочисленные и разнообразные последствия неполноценности желез внутренней секреции, описанные Вагнер-Яуреггом[42], Пинелем[43], Франкль-Гохвартом[44], Хвостеком[45], Бартелем, Эшерихом и другими, – все эти явления, во всей их чудовищной полноте и разнообразии взаимосвязей, позволяют врачу увидеть огромный круг болезненных симптомов, раскрывающийся перед ним благодаря пониманию неполноценности органов. Особенно это касается педиатров и патологов, первыми обративших внимание на эти взаимосвязи. Но и в неврологии, и в психиатрии, начиная от учения Мореля[46] о признаках дегенерации и до концепции нервных заболеваний, построенной на основе неполноценной конституции,