Конфликты низкой интенсивности в американской военно-политической стретегии в начале XXI века - Владимир Игоревич Батюк

И чтобы компенсировать недостаточную численность сухопутной группировки ВС США на Ближнем Востоке для защиты американских интересов, Вашингтон избрал сложившийся проамериканский военно-политический союз ССАГПЗ. Здесь уже создана необходимая оборонная инфраструктура, национальные армии ССАГПЗ вооружены современным оружием и боевой техникой западного производства, создается региональная система ПВО и ПРО. На американской повестке дня стоит вопрос расширения количества участников арабского военного блока на базе ССАГПЗ за счет включения в его состав Марокко. Реальным также является подключение к этому союзу Иордании, которая уже взаимодействует с США, Саудовской Аравией и Турцией в сирийском конфликте. На территории этой страны имеются лагеря подготовки сирийской вооруженной оппозиции, отсюда перебрасываются партии оружия и боеприпасов для ССА.

Фактический отказ от планов «демократизации» Ближнего Востока означает, что постоянное американское военное присутствие в этом регионе будет оставаться весьма скромным. А это неизбежно скажется на влиянии Соединенных Штатов в жизненно важных для них областях военной политики и экономики. Так, со стратегической точки зрения Ближний Восток является переходной зоной между Европой, Азией и Африкой, и развитие обстановки в нем оказывает существенное влияние на национальные интересы США. А наличие крупных углеводородных ресурсов в регионе обусловливает проведение Вашингтоном активной политики по контролю над этими ресурсами стратегического сырья. Благодаря сланцевой революции увеличилось совокупное предложение американской нефти на мировой рынок, при этом центр тяжести ее мировой добычи Вашингтон пытается перенести из стран исламского мира в США.

Наряду с этим Ближний Восток — один из самых милитаризованных регионов мира. По ключевым показателям милитаризации и военным расходам в абсолютном исчислении государства этого региона являются лидерами среди развивающихся стран, а по отдельным показателям опережают и развитые страны.

С учетом этих обстоятельств военная политика и стратегия США, которые одобрил Трамп, нацелена на решение вопросов противостояния с радикальными группировками в опорных для безопасности Соединенных Штатов государствах Ближнего Востока и Афганистана за счет собственных сил. Плюсы этой стратегии — быстрота решения задач по разгрому основных сил ИГИЛ и талибов в этих странах, минусы — перспектива увязнуть в партизанских войнах. Предвидя это, Министерство обороны планирует перебросить дополнительный воинский контингент в Афганистан. Об этом заявил 8 марта 2017 г. на слушаниях в сенатском комитете по делам ВС глава ЦЕНТКОМа ВС США генерал Джозеф Вотел.

Однако текущие конфликты на Ближнем Востоке и в Афганистане не могут быть быстро урегулированы по многим причинам, в том числе из-за противоречий местных элит Ближнего Востока и Афганистана с Соединенными Штатами. В Сирии, к примеру, продолжают нарастать разногласия между США и Турцией по «курдскому вопросу». Анкара в свое время настаивала на участии своих войск в освобождении Ракки и продолжает считать террористами курдов из Демократических сил Сирии, ведущих бои с ИГИЛ. При этом задержка операции под Раккой, неофициальной столицей ИГИЛ, была связана с нежеланием Вашингтона допускать туда турецкую армию. Анкаре это разъяснили во время переговоров в Анталье начальников генштабов России, США и Турции.

При рассмотрении военной политики США в отношении палестино-израильского конфликта принято считать, что большинство решений Вашингтон принимает через призму своих отношений с Тель-Авивом. Отчасти данное утверждение верно. Однако президентство Обамы показало, что, несмотря на приверженность курса по поддержке Израиля, администрация Белого дома вполне способна пойти на переформатирование своей политики в вопросах выстраивания отношений с игроками, являющимися противниками Тель-Авива. К таким, к примеру, относится Палестинская национальная администрация, и диалог с палестинцами для Трампа — основа, без которой не достичь продвижения на пути к урегулированию палестино-израильского конфликта. Но во время визита Трампа на Ближний Восток на нужную ноту ему не удалось настроиться, отчасти в связи с трагическими событиями в мае 2017 г. в Великобритании, где на стадионе после концерта был совершен террористический акт.

Настроиться на нужную ноту Трампу мешал и тот факт, что с 1967 г. в Палестине существует «Фонд мучеников палестинской администрации», который выплачивает семьям смертников и боевиков, убивших израильтян, солидные суммы (по состоянию на 2016 г. бюджет фонда составлял около 170 млн долл.). Поэтому 45-й президент США во время своего визита в Вифлеем не смог не вспомнить об этом, дав понять палестинцам, что «мира нельзя достичь в среде, где насилие допускается, финансируется и даже вознаграждается». Этот тезис был крайне негативно воспринят в палестинской среде, однако глава Палестины Аббас называл Трампа в Вифлееме не иначе как «Ваше превосходительство» и «дорогой друг». Тем не менее Трамп не представил ему никаких реальных предложений по урегулированию палестино-израильского конфликта. Вполне вероятно, что такой план действий находится в разработке Вашингтона, но широкой аудитории он пока неизвестен.

Проблема заключается и в том, сможет ли Трамп продемонстрировать «жесткую руку» и запретить израильтянам строить новые поселения, а палестинцам иметь фонд, поощряющий убийства израильтян. В таком случае он будет выступать не только как прагматичный бизнесмен, но и как миротворец, предлагающий враждующим сторонам пойти на крайне не популярные внутри своих обществ уступки в обмен на полноценное возобновление переговорного процесса.

Что касается Сирии, то, согласно докладу американских военных аналитиков, «Джебхат ан-Нусра» (с 2016 г. — «Джебхат Фатх аш-Шам») и аффилированные с этой организацией силы являются наиболее эффективной военной силой, противостоящей официальному правительству Сирии, что соответствует планам Вашингтона по его свержению. При этом американские аналитики ассоциируют этот альянс с «Аль-Каидой» и полагают, что после разгрома сил ИГИЛ США и их союзники должны направить военные усилия против нее. Как это будет сочетаться с курсом США на стратегическое партнерство с Королевством Саудовская Аравия (КСА), американские стратеги умалчивают. Дело в том, что те огромные суммы, которые направляются джихадистам, берутся не из государственного бюджета Саудовской Аравии, а из религиозных фондов, расположенных на территории Королевства, в распоряжении которых есть колоссальные средства, состоящие из пожертвований огромного количества мусульман и части нефтяных доходов КСА. Однако король КСА эти фонды не закрывает по двум причинам. Во-первых, это «инструмент мягкой силы» Саудовской Аравии. На деньги фондов финансируется строительство медресе, мечетей и суннитских культурных центров на территории от Марокко до Филиппин. Это особенно важно в контексте религиозного противостояния с Ираном и борьбы с идеями шиитской революции. И, во-вторых, террористам симпатизирует огромное количество граждан в самой Саудовской Аравии. Поэтому попытка закрыть эти фонды или арест радикальных проповедников вызовет волну гнева в КСА и расколет население страны и ее элиту.

Американские эксперты прогнозируют стычки «Джебхат Фатх аш-Шам» с другими крупными участниками вооруженной оппозиции в Сирии, которые