Вещь и имя. Самое само - Алексей Федорович Лосев

Вполне очевидно, что Вл. Соловьев защищает именно органический подход (в философском аспекте) к определению жизни. На этой же основе базируется учение Н.О. Лосского, изложенное в его работе «Мир как органическое целое» (1917). Причем, по мнению этого мыслителя, именно идея органического целого

«есть условие познаваемости мира, так что дóлжно признать одно из двух: или мир во всех своих проявлениях имеет сторону, согласную принципам органического мировоззрения, и тогда он познаваем, или мир не имеет такой стороны, и тогда знание о нем невозможно» [70, 344].

Высказывался по этим вопросам и предшественник Вл. Соловьева на кафедре философии Московского университета П.Д. Юркевич (в статье «Язык физиологов и психологов») – в ходе полемики с Μ.А. Антоновичем, защищавшим положения, высказанные в статье Н.Г. Чернышевского «Антропологический принцип в философии» [см.: 108, 371 – 372, 376, 385].

Нелишним будет и обращение к хорошо известным читающей публике того времени исследованиям собственно биологической стороны вопроса. Так, например, академик В.И. Вернадский, затрагивая проблему возникновения жизни в своей работе «Начало и вечность жизни» (1922), придерживался обоснованного Ф. Реди (1626 – 1698) принципа биогенеза (происхождения живого только из живого: omne vivum ex vivo), подтвержденного экспериментами Л. Пастера и развитого Р. Вирховым по отношению к теории клетки: всякая клетка – из клетки (omne cellula ex cellula). (Справедливости ради стоит отметить, что возникновение самого первого живого Ф. Реди относил к проявлению воли Творца [8, 338].) В этой же статье, среди прочих, были упомянуты и некоторые положения гипотезы однократного, невоспроизводимого позднее, абиогенеза (появления живого из неживого), на которых позднее формировалась теория А.И. Опарина [8, 339]. Особый же интерес, в данном случае (с учетом особенностей словоупотребления, уровня развития научной мысли того времени и позиции самого В. Вернадского, резко разделявшего науку от философии), представляют взгляды В. Вернадского по поводу противостояния витализма и авитализма (физико-химического редукционизма) в вопросе о сути живого: естественнонаучная методика для исследователя-натуралиста должна оставаться незыблемой при изучении структуры живого организма, но вопрос о полноте понимания всего живого организма и сводимости всех его проявлений к имеющимся в распоряжении естествоиспытателя «материям и энергиям», положительно решавшийся материалистическим учением в философском аспекте, именно в силу своей научной необоснованности ставиться не должен [8, 346 – 347].

В своей книге «Происхождение жизни» (1924) А.И. Опарин развивал гипотезу о появлении жизни в жидкой среде (первоначальном «бульоне») путем «выпадения геля», другими словами – возникновение жизни представляется здесь как результат эволюционных физико-химических процессов (в частности – коагуляции). Гипотезу А.И. Опарина горячо поддержал кембриджский профессор Дж.Б. Хэлдейн (J.В.S. Haldane), также предполагавший в своей работе «The origin of Life» (1929) возможность самозарождения жизни в скоплении огромного количества органических соединений, названном им «горячим разбавленным бульоном» (hot dilute soup; впоследствии закрепилось название первичный бульон, или протобульон – primeval soup). В настоящее время абиогенетическая теория Опарина – Хэлдейна (равно как и более поздняя теория Дж. Бернала) не отвергается наукой, хотя в ее адрес и выдвигаются серьезные критические замечания.

Однако, заслуживает внимания то обстоятельство, что при изучении возможностей и условий возникновения жизни А.И. Опарину удалось в заданных определением Ф. Энгельса терминологических рамках предложить компромиссную трактовку характеристики жизни. А именно, говоря о химических процессах (реакциях), происходящих в живом веществе и характеризующих обмен веществ, он подчеркивает:

«…специфично для живой материи то, что в протоплазме эти реакции определенным образом организованы во времени, связаны между собой в единую целостную систему. Они протекают здесь не случайно, а в строго определенной последовательности, в известном гармоническом порядке, который лежит в основе всех жизненных явлений. Принципиально отличает протоплазму от всех систем неорганического мира присущая жизни определенная направленность, целеустремленность указанного порядка… и весь этот порядок направлен к единой цели, к самообновлению и самосохранению всей системы в целом» [81, 321].

Немаловажно здесь то, что целеустремленность в подобных случаях, во избежание допущения витализма, объяснялась характерным для живых целостных систем свойством самоорганизации. На наш взгляд, в тезисе А.И. Опарина большую роль играет именно значимость (смысл, как устремленность к целостности), которая объединяет совокупность составных частей в единое целое. Следует также учитывать предложенное Л.С. Бергом в 1922 г. учение о номогенезе, в основе которого лежало положение о биологической эволюции как процессе, протекающем по определенным внутренним закономерностям, направленным в сторону усложнения биологической организации (в отличие от дарвиновской теории, не предусматривавшей возможности целенаправленности развития).

В ходе уже упоминавшихся «дискуссий» проблеме жизни было уделено особое внимание. Основной вопрос, послуживший камнем преткновения для противоборствующих сторон, заключался в проблеме сводимости / несводимости всех процессов природного характера к действию тех видов энергии, которые изучают физика и химия. Причем сторонники сводимости (механисты) – Л. Аксельрод, А. Тимирязев, Л. Варьяш, И. Скворцов-Степанов [16, 275] – в качестве основного метода использовали пример, отдаленно напоминающий нам иллюстрацию известного в логике принципа «доказательства от противного» (от противоречащего, по уточнению Н.И. Кондакова), применяемого в условиях строго-разделительной дизъюнкции (схожего с приемом опровержения reductio ad absurdum). Этот принцип декларирует согласие с истинностью какого-либо утверждения, исходя из признания несовместимости противоречащего ему утверждения с заведомо истинным положением (т.е.: признание ложности антитезиса влечет признание истинности тезиса). В данном же случае в качестве исходного положения принималась формулировка: «несводимость законов жизни к физико-химическим началам означает именно витализм» (подробнее см. в кн.: Столяров А. Диалектический материализм и механисты. Наши философские разногласия. Μ., 1928). А поскольку витализм (как и душа) для материалиста категорически неприемлем, оставалось лишь признать правильным то положение, что «понять какое-нибудь явление жизни для современной науки означает свести его к относительно простым химическим и физическим процессам», как и утверждал И. Скворцов-Степанов ([16, 275]; уже позднее Э. Ильенков предложил такую общетеоретическую формулировку:

«…марксизм вообще стоит не на точке зрения сведения сложного к простому, а на точке зрения выведения сложного из простых составляющих его моментов» [23, 230]),

а равно и Л.Д. Троцкий в своем докладе «Д.И. Менделеев и марксизм», что послужило отягчающим «вину» механистов обстоятельством – в виде повода для объявления их сторонниками троцкизма [16, 305].

Позднее (1949) с аналогичных позиций Т.Д. Лысенко строил свои обвинения в адрес «менделизма», суть которого, по его глубокому убеждению, состояла как раз в том, что «бессмертное наследственное вещество, независимое от качественных особенностей развития живого тела, управляет этим телом, но не порождается им» (подробнее см.: Грэхэм Л.Р. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. Μ., 1991). В связи с этим