Некрофилия: психолого-криминологические и танатологические проблемы - Юрий Миранович Антонян

в коем случае не может рассматриваться в качестве причины или источника подобных действий. Шизофрения — лишь медицинский диагноз, а не полное объяснение общественно опасного поведения.

Можно говорить о наличии различных степеней и форм каннибализма. Кирсанин, например, убив (в 1994 г.) чем-то обидевшего его И., сразу же после убийства стал, по показаниям свидетелей, пить его кровь из раны на шее. Когда посторонние разошлись, черенком лопаты снял кожу с лица, головы и шеи, с полости рта и носоглотки. Ни сразу после задержания, ни потом, в том числе в беседе с автором этой книги, не мог пояснить, зачем все это делал: «Делал все как будто во сне, что-то руководило мною, делал все машинально; сам не хотел, а руки делали, в голове потемнело. Потом я эту кожу закопал, где — не помню».

Кирсанин работал обвальщиком мяса на мясокомбинате, пристрастился к крови убитых животных, находил в этом удовольствие. После увольнения с мясокомбината при отсутствии крови стал убивать собак и пить их кровь. Пил и человеческую донорскую кровь. Говорил, что «если будет нужно, еще задавлю». Это позволяет утверждать, что Кирсанин являлся опасной каннибальской личностью с вампирическими тенденциями. Он слабо управлял своими желаниями и потребностями, реализация которых не опосредуется социальными, нравственными нормами. Характерно, что он плохо помнил то, что делал, все происходило как бы в тумане, во сне, что им двигало, он не знал. Следствием не было выявлено неопровержимых доказательств, что Кирсанин съел части тела жертвы, но некоторые обстоятельства позволяют думать, что именно это он и делал. Прежде всего, осталось неясным, ради чего он снимал кожу, и каннибальство представляется наиболее вероятным предположением. Кожу убитого так и не смогли найти, а сам виновный не смог пояснить, куда он ее дел. То, что он пил кровь животных, психологически подготавливало его к каннибализму.

Как показывают конкретные исследования, акты каннибализма могут быть связаны с бессознательными психотравматическими переживаниями детства, психической депривацией — лишением эмоционального тепла матерью своего ребенка. В качестве иллюстрации можно привести достаточно красноречивый пример с Корженковым, который, как и другие каннибалы, был отчужденной личностью.

Ему было 30 лет, в прошлом был женат, разведен, сын остался с матерью, а он поселился в родительской квартире со своей матерью, отец несколько лет назад умер. Корженков не привлекался к уголовной ответственности, после службы в армии работал официантом в ресторане, потом обвальщиком мяса; в последние годы много пил, были запои. Слышал голоса, которые выдавали себя за черных ангелов, иногда голос принадлежал сатане, и в один из дней мая 1997 г. (он был трезв) сатана приказал ему изнасиловать мать, потом убить ее ударом ножа в грудь, вспороть живот, измазаться в крови и отнести труп в отделение милиции. Сатана еще приказал выброситься из окна, что, естественно, исключало отнесение покойницы в милицию, но это противоречие не смущало Корженкова. Большинство из этих предписаний он реализовал: нанес матери 15 ножевых ран в грудь, но не изнасиловал, отрезал ей правую грудь, вырвал глаз и выбросил его в унитаз, вскрыл живот и вытащил внутренности, положил на тарелку, посолил и начал есть, при этом смотрел телевизор; отрезанную грудь тоже положил на тарелку, но не ел. Внутренности ему не понравились, и он, пробив головой стекло, выбросился из окна, не получив, однако, сколько-нибудь серьезных ранений.

Нам предстоит выяснить, в чем субъективный смысл этих поступков, то есть их мотивы. При этом видится верным исходить из того, что они были бессознательны и что в действительности шизофренику Корженкову только казалось, что его поведение «запущено» голосами. Голоса в качестве внутренней причины действий лежат на поверхности и, образно говоря, являются зримым (только для него самого, естественно) стимулом, но на самом деле выражают глубинные, скрытые процессы. Как и во всех других случаях появления голосов, это лишь субъективные ощущения больного, но здесь не ставится под сомнение, что он действительно слышал их; для нас важен ответ на вопрос, какова природа голосов и что они могут отражать. Представляется, что голоса озвучивают субъективные явления, смысл и витальность которых становятся понятными лишь при психоаналитическом патопсихологическом исследовании.

Нужно постараться найти ответы на следующие вопросы: почему Корженков убил свою мать; почему он убил ее путем нанесения множества ударов в грудь, а не в другие места, например в горло; почему вспорол потерпевшей живот; почему съел внутренности, хотя и в небольшом количестве; почему вырвал глаз и выбросил его в унитаз? Разумеется, следует исходить из того, что поведение психически больного и невменяемого человека тоже направляют мотивы. Чтобы понять их, необходимо проследить жизнь человека, с определенных теоретических позиций проанализировать и интерпретировать его рассказы и поступки.

О Корженкове известно, что он был единственным ребенком в семье, причем отец и мать были психически больными людьми: мать болела шизофренией, часто и подолгу лечилась в психиатрических больницах; диагноз заболевания отца неизвестен, но он часто слышал голоса и пение, были у него запои. Отношения между родителями были весьма напряженными, даже враждебными, они несколько раз расходились, затем сходились. Мать, по словам Корженкова, часто нападала на отца, используя утюги и стулья. О своих отношениях с матерью он рассказал: «Я часто очернял ее в своих мыслях, просто, по наитию, без причины. Любила ли она меня? По-своему — да, но отношения с ней всегда были холодные. Я обвинял ее в том, что у меня отца не было. Это были мои слезы и бессонные ночи. Не все слушают детские слезы, она не слушала. Я часто уличал ее во лжи. Я больше любил отца». Корженков считал мать виновной в том, что он развелся с женой, поскольку она постоянно вмешивалась в их семейную жизнь и ругала его жену. Он и сам постоянно конфликтовал с матерью, с которой, таким образом, у него с детства сложились остро неприязненные отношения.

Со слов обследованного, голоса он стал слышать с осени 1996 г., до этого были оклики. Голоса имели имена: так, один голос звали Ольгой Владимировной, другой — Игорем Ипатьевичем и т. д. Один голос принадлежал сатане, у которого была целая команда, которая на него работала. Все они имели связь с «параллельным» миром, в котором живут души; в этом мире наказывают, пытают, мучают, расстреливают, в основном самоубийц и бывших секретарей партийных организаций. Больной называл и другие детали, относящиеся к голосам и «параллельному» миру, но они не имеют объяснительного значения.