Право и литература. Как Пушкин, Достоевский и Толстой придумали Конституцию и другие законы - Алим Хусейнович Ульбашев

ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения»[347]. В этом отрывке Толстой проявляется как подлинный гуманист, чувствующий собственную ответственность за ошибки царской армии. Но даже в «Хаджи-Мурате» сохраняется взаимное отчуждение России и ее окраин, между ними нет живой связи.

Подобное отмежевание страна лишь отчасти преодолеет после Октября 1917 года, когда большевики возьмутся за создание новой интеллектуальной среды и воспитание кадров. Ростки старой, дореволюционной интеллигенции красных не устраивали, так как они состояли главным образом из дворян, белых офицеров и мещан, с которыми новые власти, как известно, активно боролись. Поэтому большевикам приходилось искать поддержку среди бедняков, но те, в свою очередь, часто не были обучены элементарным основам грамоты.

В 1920–1930-е годы Советами создаются и унифицируются алфавиты и учебники грамматики для языков национальных меньшинств, массово открываются школы и институты, куда принимаются десятки и сотни тысяч представителей молодежи из бедноты. Наиболее талантливые получают возможность учиться в лучших вузах Москвы, Ленинграда и других крупных городах. Также учреждаются региональные издательства, выпускающие литературу и периодику на национальных языках.

Здесь нужно оговориться, что советская власть не только знакомила интеллигенцию национальных меньшинств с традициями европейской и русской культуры, но и бережно относилась к наследию малых народов. Широкую известность еще до 1917 года приобрели татарский поэт Габдулла Тукай (1886–1913), классик осетинской литературы Коста Хетагуров (1859–1906), основоположник балкарской поэзии Кязим Мечиев (1859–1945), самобытный еврейский писатель Шолом Алейхем (1859–1916), яркий представитель украинского реализма Иван Франко (1856–1916). Янка Купала (1882–1942) заявил о себе как о неповторимом певце белорусской земли еще до Октября. Основы современной армянской литературы заложил в XIX веке Хачатур Абовян (1809–1848). Вершина грузинской поэзии (поэма «Витязь в тигровой шкуре», принадлежащая перу средневекового поэта Шота Руставели) и вовсе датируется концом XII — началом XIII века и до сих не утрачивает своей литературной ценности.

В сокровищницу мировой литературы входят работы великих тюркских и персидских авторов: основоположника казахской литературы Абая Кунанбаева (1845–1904), узбекских поэтов Алишера Навои (1441–1501), Мухаммада Мукими (1850–1903), Закирджана Фурката (1859–1909) и Анбар Отин (1870–1915), самобытного туркменского поэта Махтумкули (1724–1807). Таджикская, как и новая персидская поэзия, ведет отсчет от творчества Абу Рудаки (около 860–941). Азербайджанская литература по праву гордится тем, что у ее истоков стоял Гянджеви Низами (1141–1209).

К моменту основания Советского государства каждая из союзных республик обладала собственными традициями и достижениями в области народной литературы. В свою очередь, большевики помогли сблизить литературы народов Советского Союза, преодолеть их разобщенность, распространить европейские традиции, которые в XIX веке восприняли и обогатили русские писатели и критики. Большевики всячески поддерживали интерес к национальным культурам: книги местных классиков переиздавались, изучались в школах и университетах, по их произведениям ставились спектакли и снимались фильмы.

В национальных республиках были воспитаны целые поколения прозаиков, поэтов и критиков в духе европейской и русской литературной мысли. На плодородной земле национальных культур легко прижились семена классических общемировых литературных форм и жанров, что содействовало и развитию национальной идентичности и самосознания.

Великая Отечественная война 1941–1945 годов, став трагедией для советского общества, послужила фактором, объединяющим народные литературы: тема войны зазвучала в творчестве большинства советских писателей.

Видный советский культуролог и литературный критик из Нальчика Фатима Урусбиева в начале 1970-х годов отмечала на примере своего народа, что после Октября «в силу многих причин балкарская литература как бы наверстывала “упущенное”, в том числе и в области культуры — переводы, критика, журнальное дело»[348]. Похожую эволюцию по «наверстыванию упущенного» прошли и другие народы Советского Союза: на языках национальных меньшинствах формировались и развивались целые направления и жанры в литературе, включая исторический роман, комедию, драму и публицистику.

При советской власти сформировались в качестве маститых писателей и приобрели авторитет в читательской среде многие. Среди них — Кайсын Кулиев, Алесь Адамович, Чингиз Айтматов, Чабуа Амирэджиби, Мухтар Ауэзов, Идрис Базоркин, Расул Гамзатов, Эльдар Гуртуев, Муса Джалиль, Ион Друцэ, Нодар Думбадзе, Танзиля Зумакулова, Фазиль Искандер, Эффенди Капиев, Мустай Карим, Инна Кашежева, Алим Кешоков, Бетал Куашев, Давид Кугультинов, Семен Курилов, Василий Ледков, Керим Отаров, Юрий Рытхэу, Степан Сарыг-оол, Олжас Сулейменов, Салчак Тока, Кадрия Темирбулатова, Юван Шесталов, Ахмед Файзи, Григорий Ходжер и другие. Имя каждого из этих авторов символизирует веху в становлении национальной и общей советской культуры.

Усилиями замечательных переводчиков — Наума Гребнева, Ильи Сельвинского, Якова Козловского, Наума Коржавина, Семена Липкина, Георгия Яропольского и других — на русский язык переведены лучшие образцы национальной поэзии того времени.

Благодаря повсеместному использованию русского языка возникает уникальный сплав национальных литератур. Так, с помощью русского языка Исаак Бабель открыл советскому и мировому читателю удивительные образы еврейских кварталов Одессы. Легкий стиль повествования Бабеля, передающий живую речь городских улиц, позже пытались воспроизвести и многие другие писатели применительно к собственным, необязательно еврейским локациям и образам.

Несмотря на то что бытовой национализм продолжал отравлять отношения между народами, советские литераторы способствовали межнациональному диалогу. Эти успехи были неслучайными и связанными прежде всего с официальной политикой властей. Государство несло значительные расходы по поддержке национальных культур и материальной поддержке начинающих писателей во всех уголках страны. После распада СССР в 1991 году бюджетное финансирование расходов на культуру, включая литературу, прекратилось почти во всех союзных республиках. С тех пор ни одна из постсоветских стран не пережила ренессанса литературы, сопоставимого с тем, что пришелся на годы советской власти.

Говоря о той эпохе в истории отечественной литературы, нельзя умолчать и о грубых ошибках, допущенных в отношении национальных меньшинств. В частности, начавшаяся после войны «борьба с безродным космополитизмом» носила откровенно антисемитский характер и нанесла удар по еврейской литературе. НКВД сфабриковал дело против членов Еврейского антифашистского комитета. В результате арестовали писателей Давида Бергельсона, Давида Гофштейна, Льва Квитко, Переца Маркиша и Ицика Фефера. В 1952 году они были расстреляны. Даже после смерти Сталина и до конца 1980-х годов строго ограничивалась, а часто попросту запрещалась публичная дискуссия на еврейскую тему, тогда как печать книг на иврите и идише стала весьма затруднительной и сталкивалась с ярым сопротивлением цензурных органов.

Были надолго маргинализированы литературы и других «неблагонадежных» народов: немцев Поволжья и крымских татар. Гонения на национальных авторов, изъятие книг, запрет показа спектаклей и фильмов на национальных языках сопровождали репрессии против национальных меньшинств.

Например, роман-эпопея Герхарда Завацкого «Мы вместе» (Wir selbst) — одно из наиболее ярких произведений, сопоставимых с «Поднятой целиной»