Право и литература. Как Пушкин, Достоевский и Толстой придумали Конституцию и другие законы - Алим Хусейнович Ульбашев

Сужденья черпают из забытых газет

Времен Очаковских и покоренья Крыма;

Всегда готовые к журьбе,

Поют все песнь одну и ту же,

Не замечая об себе:

Что старее, то хуже[143].

Грибоедовское выражение «А судьи кто?» хотя и не обращено к судьям в узком смысле этого слова, то есть к чиновникам, вершащим правосудие, но в полной мере отражает укоренившееся в народе недоверие к земному правосудию.

Владимир Короленко, выдающийся писатель и один из самых отважных общественных деятелей конца XIX и начала XX века, в «Детях подземелья» точно передает сложное отношение общества к судьям. Главный герой, шестилетний Вася, рано потеряв мать, отдаляется от отца. Тот факт, что отец Васи — «пан судья», сначала подается как второстепенный. Короленко уделяет больше внимания тому, как портились отношения мальчика с его овдовевшим отцом, который почти перестал заниматься воспитанием детей после смерти любимой жены.

Вася часто сбегает из дома и сближается с «безвестными личностями» — живущими в окрестности нищими. С удивлением он слышит от них: «Судья — самый лучший человек в городе… Он засудил даже одного графа»[144]. Данное открытие позволяет Васе по-новому взглянуть на родного отца.

К слову, Короленко родился в семье уездного судьи. С детства он видел, как важен закон и какую роль в жизни простых людей играет судья, которому дано уникальное право — говорить от имени закона и вершить правосудие.

Говоря о российских судах и их отражении в отечественной литературе, нельзя обойти вниманием «Братьев Карамазовых» Федора Достоевского и «Воскресение» Льва Толстого. У этих романов много общего, причем их общность случайна, непреднамеренна и оттого еще более символична. Во-первых, оба романа стали последними для их авторов. Во-вторых (и что куда важнее), они написаны с большим вниманием к юридической стороне сюжетов. Проявляя писательскую добросовестность, и Достоевский, и Толстой до мелочей точны в воспроизведении судебных реалий того времени.

Даже самый подробный пересказ сюжетов этих текстов не передаст их подлинного значения, а потому всякому читателю, действительно заинтересованному в познании психологии уголовного права, стоит самостоятельно обратиться к оригиналам. Особенность этих великих произведений в том, что они написаны с учетом действовавшего тогда законодательства, многие принципы которого по наследству перешли и праву нынешнему. Поэтому чтение «Братьев Карамазовых» и «Воскресения» не менее полезно, чем штудирование постановлений пленумов Верховного суда.

«Братья Карамазовы» — один из самых крупных и, кажется, самых загадочных романов Федора Достоевского. Как часто бывает у писателя, повествование ведется неравномерно: ритм произведения то ускоряется, то практически замирает и вовсе отвлекает читателя от расследования убийства.

Считается, что «Братья Карамазовы» — детектив: один из узловых сюжетов произведения — убийство старшего Карамазова. Но есть причина, по которой этот роман все-таки нельзя считать детективом в строгом смысле этого слова: здесь нет прямого ответа на вопрос, кто убил отца братьев Карамазовых Федора.

В самом тексте даются по крайней мере два ответа. Первый — Дмитрий Карамазов. Он формально признан убийцей присяжными и сослан в Сибирь. Но сомнения в правильности приговора рождаются из названия заключительной, двенадцатой, книги[145] — «Судебная ошибка».

Второй возможный убийца — Смердяков, незаконнорожденный сын убитого, воспитанный лакеем Федора Карамазова, Григорий. «Не любит он нас с тобой, этот изверг, — говорил Григорий [своей жене] Марфе Игнатьевне, — да и никого не любит. Ты разве человек, — обращался он вдруг прямо к Смердякову, — ты не человек, ты из банной мокроты завелся, вот ты кто…»[146] Сегодня считается, что именно Смердяков — подлинный убийца.

Однако все обвинения, которые читатель способен выдвинуть против Смердякова, основаны не столько на реальных поступках персонажа, сколько на его человеческой натуре и путаном признании, которое он сам сделал в личной беседе с Иваном Карамазовым незадолго до самоубийства. С юридической точки зрения этого недостаточно для признания вины человека[147]. Прокурор констатирует, что нет «не только факта, но даже сколько-нибудь сообразного с человеческим смыслом намека на какой-нибудь факт», что подтверждало бы вину Смердякова[148].

На суде адвокат Дмитрия Карамазова Фетюкович, тщетно пытаясь защитить подсудимого от нападок прокурора, обращает внимание на противоречие: «Повторяю, тут вся логика обвинения: кто же убил [своего отца Федора], как не он [его сын Дмитрий]? Некого, дескать, поставить вместо него. Господа присяжные заседатели, так ли это?»[149]

Задача прокурора — изобличить виновного в содеянном. В деле Дмитрия Карамазова обвинитель забывает о своем долге и пытается оправдать свидетелей, включая лакея Григория, его жену Марфу и покойного Смердякова. А ведь им никаких объявлений и не предъявлялось. Тем не менее присяжные приходят к выводу, что к убийству отца мог быть причастен только Дмитрий. Но даже если присяжные были согласны с прокурором в том, что крови Федора Карамазова нет на руках Смердякова и воспитавших его стариков Григория и Марфы, то этого все равно недостаточно для обвинительного вердикта, уличающего Дмитрия в отцеубийстве.

Впрочем, дальше адвокат Фетюкович допускает ту же самую ошибку, которую ранее совершил прокурор. Он принимается с жаром утверждать, что в убийстве виновен Смердяков — на тот момент уже покойный, а значит, и не способный заступиться за себя в суде. По закону Фетюкович должен был посвятить свое выступление оправданию Дмитрия, указывая на процессуальные нарушения полиции и прокурора, исследуя доказательства, приводя дополнительные улики и анализируя свидетельские показания, а не тому, чтобы обвинять в содеянном другого человека, забыв о собственном доверителе.

Наверняка современного российского юриста, читающего «Братьев Карамазовых», почти не удивляет исход разбирательства: присяжные остаются глухи к эффектной речи адвоката Фетюковича, соглашаются с прокурором и признают Дмитрия Карамазова виновным.

Вообще об эффектных речах следует сказать несколько слов. Основные события в «Братьях Карамазовых» разворачиваются во второй половине 1860-х годов, а сам роман написан в 1880 году. Это время приходится на великие судебные реформы Александра Второго, когда в России впервые появляются суды присяжных и независимая адвокатура, а вместе с ними бурно развивается искусство судебной речи. Подобные речи становятся особым элементом общественной жизни. Их тексты печатают газеты, по их мотивам пишут романы и ставят спектакли.

Неслучайно и прокурор, и адвокат в деле Дмитрия Карамазова позволяют себе очень пространные, художественные рассуждения, изобилующие метафорами, олицетворениями и аллюзиями. Так, например, прокурор цитирует известное гоголевское выражение «Ах, тройка, птица тройка, кто тебя выдумал!», добавляя, что «если в его тройку впрячь только его же героев, Собакевичей, Ноздревых и Чичиковых, то, кого бы ни посадить ямщиком, ни до чего путного на таких конях не доедешь!»[150]

Сравнение провинциального городка Скотопригоньевска, где совершено