Право и литература. Как Пушкин, Достоевский и Толстой придумали Конституцию и другие законы - Алим Хусейнович Ульбашев

гаек промышляют и многие другие в их деревне, здесь это почти что заведенный порядок. Точно так и у Куприна рассказчик после ловли рыбы сетями замечает на себе «несколько чужих быстрых плутоватых взглядов» рыбаков, из чего делает вид, «что не мы одни занималась в эту ночь браконьерством».

В отличие от убийства, воспринимаемого как абсолютное зло, русские писатели куда спокойнее относятся к воровству. Герои, совершающие кражи, нередко весьма симпатичны и добры. На кражу их толкает не маниакальный тип психики, а бедность, глуповатость и логика, что так поступают все.

В этом контексте часто цитируют речь Федора Плевако, выступавшего защитником по делу старушки, укравшей чайник. Женщину обвиняют (и вполне обоснованно!) в мелкой краже, то есть посягательстве на право собственности жертвы, а «собственность священна, все гражданское благоустройство держится на собственности, и, если позволить людям посягать на нее, страна погибнет»[126]. На что Плевако якобы возражает пространной речью: «Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесят языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь… Старушка украла старый чайник ценою в тридцать копеек (встречается и другая версия, где чайник стоил триста рублей. — Прим. авт.). Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет, безвозвратно»[127].

К этой истории нужно относиться с некоторым недоверием, потому что в большинстве источников она приводится со слов современников, отчего слова Плевако могли быть искажены или попросту выдуманы. Но с юридической точки зрения человек, укравший чайник за тридцать копеек или за триста рублей, не перестает быть вором. Сегодняшний адвокат, ведущий подобное дело, скорее всего, говорил бы в своей речи не о печенегах, татарах и поляках, а о малозначительности. Согласно 2-й части 14-й статьи Уголовного кодекса малозначительное деяние, не имеющее общественной опасности, будет считаться не уголовным преступлением, а административным правонарушением, ответственность за которое существенно мягче. Впрочем, здесь адвокату старушки пришлось бы приложить некоторые старания, так как тридцать копеек и тем более триста рублей времен Плевако по нынешнему курсу рубля могли бы составить весьма приличную сумму.

В «Голубой книге» Михаил Зощенко приписывает известному историку Николаю Карамзину слова: «Если б захотеть одним словом выразить, что делается в России, то следует сказать: воруют»[128]. Широкое распространение воровства и терпимое отношение общества к нему не означает приемлемости преступления. В таких случаях, наоборот, нужно приводить право и жизнь к некому единству: либо смягчать законы, либо работать над тем, чтобы реальная жизнь соответствовала букве и духу закона, каким бы строгим он ни был.

«НЕ ПРОИЗНОСИ ЛОЖНОГО СВИДЕТЕЛЬСТВА»

В библейских заповедях, к которым так часто обращаются наши литераторы, говорится о запрете не всякой лжи, а только «ложного свидетельства на ближнего твоего» (Исх. 20:16). Но, как известно, и малая, во многом безобидная ложь может привести в итоге к разрушительным последствиям.

В пьесе Николая Гоголя «Ревизор» перед нами предстает жизнь типичного провинциального русского городка. Городское начальство так погрязло в коррупции и бесконечной лжи, что жители города совсем разучились отличать правду от кривды. Конец размеренной жизни приходит в час, когда становится известно о скором появлении в городе ревизора из Петербурга.

Дальнейшее развитие событий помнит каждый: за важного столичного чиновника принимают плутоватого коллежского регистратора[129] Хлестакова, волею случая оказавшегося в городе. Практически все, кто встречаются на пути Хлестакова, начиная с городничего и членов его семьи и кончая уездным судьей Ляпкиным-Тяпкиным, в раболепии склоняют головы перед заезжим чиновником, стараются понравиться ему. Такое поведение неслучайно, ведь именно такого отношения к себе они сами привыкли требовать от других — тех, кто ниже их по рангу.

Хлестаков быстро свыкается с новой ролью и уже сам верит в собственную значимость. Он вдохновенно сочиняет небылицы о себе. То он выдает себя за автора «Женитьбы Фигаро» и «Роберта Дьявола», то рассказывает о том, что дает балы в Петербурге, где гостей угощают невиданными по тем временам арбузами, «супами в кастрюльке прямо на пароходе… из Парижа»[130].

Своими россказнями он не только «подпустил пыли»[131], но и усилил благоговение перед собой. Один из обитателей города, помещик Бобчинский, заявляет: «Вон оно что значит человек. В жисть не был в присутствии такой важной персоны, чуть не умер со страху»[132].

До того как обман Хлестакова будет раскрыт, ему удается уехать из города, получив до этого немало денег от городских чиновников. Причем последние думают, что дают Хлестакову взятку, а сам Хлестаков уверен, что ему дают взаймы.

Уже после отъезда Хлестакова выясняется, что старания чиновников были напрасны: в город приехал настоящий ревизор.

Может ли Хлестаков быть привлечен к суду? В уголовном законодательстве предусмотрено несколько случаев, когда ложь карается мечом правосудия. Это, например, заведомо ложный донос и дача заведомо ложных показаний в суде. Но, кажется, эти случаи не применимы к Хлестакову.

Впрочем, положение Хлестакова не столь безоблачно с точки зрения закона. Прежде всего он рискует быть обвиненным в мошенничестве (159-я статья Уголовного кодекса). Особенность мошенничества состоит в том, что обман используется для завладения чужим имуществом. Хлестаков прекрасно понимал, что окружающие считают его важным человеком, генерал-губернатором, и именно поэтому давали ему деньги. По всей видимости, у прокурора в суде будут неплохие шансы, чтобы отправить Хлестакова за решетку. Спасения от тюрьмы Хлестаков добьется, если докажет, что считал полученные деньги не взяткой, а займом и намеревался вернуть полученное до последней копейки. Иными словами, стороне защиты (Хлестакову и его потенциальному адвокату) в гипотетическом уголовном деле следует доказать отсутствие умысла на завладение чужими денежными средствами.

А вот городским чиновникам, попади их дело в суд, пришлось бы куда сложнее. Почти все они были бы обвинены в даче взятки или, по крайней мере, покушении на дачу взятки, так как их умысел был прозрачен с первой секунды. Они принимали Хлестакова за ревизора из столицы и пытались подкупить его.

Имена героев «Ревизора» давно стали нарицательными в российском обществе. Явления и пороки, о которых рассказывает Николай Гоголь, существуют и поныне. Поэтому комедийная форма произведения не умиляет читателя-юриста, но позволяет в познавательной форме изучить анатомию коррупции и лжи.

«НЕ ЖЕЛАЙ ДОМА БЛИЖНЕГО ТВОЕГО»

Не менее важная библейская заповедь гласит: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20:17). Упоминаемая одной из