Надвигающийся кризис: Америка перед Гражданской войной, 1848-1861 - Дэвид Поттер

совпали по времени, историки, проводящие коронерские расследования по делу партии вигов, часто предполагали, что эти два процесса едины, и приравнивали их, говоря о том, что потеря секционного баланса неизбежно привела к упадку партии на Севере, исходя из теории, что партия, как птица, не может летать только с одним крылом. Однако, как бы правдоподобно это ни выглядело, факты свидетельствуют о том, что секционные партии могут быть энергичными и успешными. Республиканская партия, преемница вигов, возникла как секционная партия и процветала в течение столетия, не развивая никакой заметной силы на Юге. Также очевидно, что демократы в 1854 году пережили потерю секционного равновесия, сравнимую с потерей равновесия у вигов. Тем не менее демократы выжили.

Стоит внимательно изучить масштабы потери демократами баланса между секциями и их способность продолжать движение, несмотря на эту потерю. Сама потеря произошла в результате принятия закона Канзаса-Небраски. Когда в 1854 году эта мера была вынесена на рассмотрение Палаты представителей, демократы имели триумфальное большинство: девяносто один член от свободных штатов и шестьдесят семь членов от рабовладельческих штатов. Предположительно, каждая группа была достаточно многочисленной, чтобы пользоваться уважением другой и настаивать на том, что все основные политические решения должны основываться на консенсусе. Таким образом, секционное равновесие казалось обеспеченным. Но когда Дуглас и администрация решили форсировать принятие Канзас-Небраски, они ослабили северное крыло, во-первых, заставив некоторых северных членов выйти из партии, а во-вторых, подвергнув тех, кто следовал партийному мандату, децимации со стороны северных избирателей. Ожесточенная парламентская борьба сильно разорвала партию, и южные демократы, по сути, переиграли своих северных союзников, подав 57 голосов в пользу законопроекта и только 2 голоса против, в то время как 88 демократов из свободных штатов разделились 44 против 44. Тактика Дугласа в Сенате и Александра Х. Стивенса в Палате представителей оставила глубокие шрамы. Но более серьёзным в долгосрочной перспективе был тот факт, что северные демократы потерпели столь серьёзное поражение на последующих выборах в Конгресс, что больше не могли противостоять южным демократам в партийных собраниях. Потеряв однажды это равенство в советах партии, они оставались в меньшинстве в течение следующих восьмидесяти лет. На выборах 1854 года представительство северных демократов, как уже было показано, одним махом сократилось с 91 до 25, в то время как представительство южных сократилось лишь незначительно, с 67 до 58.

Это означало, что после 1854 года южное крыло могло диктовать партийные решения, как это никогда не удавалось сделать на предыдущих конгрессах. До этого времени обвинение вигов в том, что в партии доминируют южные элементы, было предвзятым утверждением и никогда не было более чем частично верным. Но выборы 1854 года в некотором смысле сделали его правдой. Северные демократы больше никогда не достигали паритета с южными демократами в Палате представителей до времен «Нового курса» (за исключением периода Гражданской войны и Реконструкции), и большую часть времени они составляли незначительное меньшинство. В 1856 году они оправились от сокрушительного поражения после Небраски, получив 53 места вместо 25, но в советах партии их все ещё превосходили 75 южан, а в Сенате их численность внутри собственной партии составляла 25 к 12. В 1858 году их сила снова уменьшилась, и демократы в Палате представителей насчитывали 34 представителя Севера и 68 представителей Юга, в то время как в Сенате — 10 представителей Севера и 27 представителей Юга.[410] Это был последний Конгресс, в котором южане заседали до Аппоматтокса, что означает, что после 1854 года и вплоть до Гражданской войны двуполый баланс в Демократической партии был разрушен. В отличие от республиканцев, партия все ещё пыталась сохранить свои силы в обеих секциях, но в то же время она как никогда раньше находилась в руках своего южного крыла.

Весь смысл этого дисбаланса проявился в 1858 году, когда Дуглас объединил северных демократов против прорабовладельческой Лекомптонской конституции для Канзаса. Если бы он сделал нечто подобное до 1854 года, он мог бы увлечь за собой почти половину партии. Но в 1858 году южный блок, контролировавший как администрацию, так и партийную организацию в Конгрессе, смог рассматривать его как девиациониста и пустить в ход весь механизм партийной дисциплины. Единственным местом, где он мог бороться на равных, был съезд партии, проходящий раз в четыре года, потому что там были полностью представлены северные штаты, независимо от того, избирали они демократов на должности или нет.[411]

Таким образом, и виги, и демократы пострадали от потери секционного баланса. В 1852 году виги нанесли сокрушительный удар по своему южному крылу, в 1854 году демократы — по своему северному крылу. Но в то время как потери партии вигов на Юге, казалось, прокладывали путь к краху партии и на Севере, потери демократов на Севере, казалось, на самом деле сделали демократов сильнее на Юге, поскольку южане получили контроль и сделали партию все более подчинённой южным интересам и, следовательно, все более привлекательной для секционно настроенных южных вигов. Таким образом, в то время как партия вигов распалась менее чем через два года после потери своего биссекционного баланса, Демократическая партия выстояла и все ещё избирала своих кандидатов в президенты более века спустя. Если Демократическая партия усиливалась на Юге по мере ослабления на Севере, то почему — вопрос, требующий ответа, — партия вигов не усиливалась на Севере по мере ослабления на Юге?

Даже в масштабном поражении 1852 года были некоторые свидетельства такой тенденции. Скотт победил только в двух северных штатах, но в девяти из четырнадцати свободных штатов он набрал больше голосов, чем Тейлор в 1848 году. В Род-Айленде, Нью-Йорке, Иллинойсе, Индиане, Мичигане, Висконсине и Айове Скотт получил больше голосов, чем когда-либо получал любой другой кандидат от вигов.[412] В то время как конфликт вокруг рабства ослаблял противоречия между северными вигами и их южными союзниками, тяготение северной группы к антирабовладельческой позиции, казалось, укрепляло партию на Севере. Сьюард уже развивал этот потенциал партии вигов как антирабовладельческой партии в Нью-Йорке, а Авраам Линкольн собирался попробовать сделать это в Иллинойсе.[413] Однако этот потенциал не был реализован, и почему этого не произошло, остается одной из великих непознанных загадок этой эпохи в американской истории.

Это осталось непризнанным, возможно, из-за чрезмерной увлеченности историков проблемой рабства как единственным ключом к событиям пятидесятых годов. Тем не менее, должно быть ясно, что, что бы ни разрушило партию вигов на Севере, это не было исключительно «разрушительным эффектом проблемы рабства». Было, однако, и совершенно иное развитие событий, которое нанесло партии серьёзный ущерб. Речь идет о растущем напряжении в американском обществе между группами иммигрантов, которые были