Блог «Серп и молот» 2021–2022 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2021–2022 читать книгу онлайн
У нас с вами есть военные историки, точнее, шайка клоунов и продажных придурков, именующих себя военными историками. А вот самой исторической науки у нас нет. Нельзя военных разведчиков найти в обкоме, там они не водятся, обкомы вопросами военной разведки не занимаются. Нельзя военных историков найти среди клоунов-дегенератов. Про архивы я даже промолчу…
(П. Г. Балаев, 11 октября, 2021. Книга о начале ВОВ. Черновые отрывки. «Финская война»)
Вроде, когда дело касается продавца в магазине, слесаря в автосервисе, юриста в юридической фирме, врача в больнице, прораба на стройке… граждане понимают, что эти профессионалы на своих рабочих местах занимаются не чем хотят, а тем, что им работодатель «нарезал» и зарплату получают не за что получится, а за тот результат, который работодателю нужен. И насчет работы ученых в научных институтах — тоже понимают. Химик, например, работает по заданию работодателя и получает зарплату за то, чтобы дать тот результат, который работодателю нужен, а не тратит реактивы на своё хобби.
Но когда вопрос касается профессиональных историков — в мозгах публики происходят процессы, превращающие публику в дебилов. Мистика какая-то.
Институт истории РАН — учреждение государственное. Зарплату его научным сотрудникам платит государство. Результат работы за эту зарплату требует от научных сотрудников института истории государство. Наше российское. Какой результат нужен от профессиональных историков института истории нашему государству, которое финансирует все эти мемориалы жертвам сталинских репрессий — с двух раз отгадаете?
Слесарь в автосервис приходит на работу и выполняет программу директора сервиса — ремонтирует автомобили клиентов. Если он не будет эту «программу» выполнять, если автомобили клиентов не будут отремонтированы — ему не то, что зарплаты не будет, его уволят и больше он в бокс не зайдет, его туда не пустят. Думаете, в институтах по-другому? Если институты государственные — есть программы научных исследований, утвержденные государством, программы предусматривают получение результата, нужного государству. Хоть в институте химии, хоть в институте кибернетики, хоть в институте истории.
Если в каком-нибудь институте кибернетики сотрудники не будут давать результата нужного государству в рамках выполнения государственных программ, то реакция государства будет однозначной — этих сотрудников оттуда выгонят.
Но в представлении публики в институте истории РАН нет ни государственных программ исследований, ни заказа государства на определенный результат исследований, там эти Юрочки Жуковы приходят на работу заниматься чисто конкретно поиском исторической истины и за это получают свои оклады научных сотрудников государственного института.
А потом публика с аппетитом проглатывает всю «правду» о Сталине, которую чисто конкретно в поисках истины наработали за государственную зарплату эти профессиональные историки, не замечая, каким дерьмом наелась.
Вроде бы граждане понимают и знают, что наши государственные чиновники выполняют волю правительства, которое действует в интересах олигархата, и верить этим чиновникам может только слабоумный. Но когда дело касается вопросов к профессиональным историкам, чиновникам государства в институте истории РАН, то всё понимание куда-то исчезает, Витенька Земсков и Юрочка Жуков становятся чисто конкретными независимыми искателями правды о Сталине и СССР. За оклады и премии от государства…
(П. Г. Балаев, 30 августа, 2022. «Профессиональные историки и историки-самозванцы»)
-
Но получается, что отбросив предложения Тухачевского выйти к началу войны с армией, развернутой до штатов военного времени и с соответствующим вооружением, взамен, как альтернативу, планировали… А ничего не планировали! Из истории Великой Отечественной войны, вообще из истории Советского государства предвоенного периода куда-то исчезли планы советского руководства по подготовке страны и армии к грядущей и неминуемой войне. Пятилетки, достижения и успехи остались, но к каким планам относительно подготовки к войне они прилагались, осталось «за кадром».
При этом на предвоенном 18-м съезде Партии сам нарком Обороны говорил, что мировая война уже идет, приближается к границам СССР, избежать вступления в нее не удастся, война будет затяжной и изматывающей, но сами еще толком к перевооружению не начали приступать. Вроде бы нужно было уже очнуться от спячки, тем более сами же признавали, что поводов спать нет, даже наоборот, и начать делать то, что еще Тухачевский предлагал, но нет… Это такая военная доктрина была — встретить войну неготовыми, чтобы не нарушать традиционный в этом плане для России порядок?..
* * *
Но вернемся к нашему всему, т. е., к Триандофиллову, этому птенцу из гнезда Тухачевского. Маршал А. М. Василевский в своих мемуарах его тоже обозначил, как виднейшего военного теоретика, оказавшего решающее влияние на развитие военной науки в СССР. И уж, кто-кто, а Александр Михайлович точно имел доступ к любым материалам о подготовке СССР к войне, хоть к секретным, хоть к суперсекретным. Должности у него такие были после войны, предусматривающие подобные допуски. Но читаем у него:
«ЦК ВКП(б) и Советское правительство настойчиво требовали крепить оборонную мощь СССР и проводили твердую линию на дальнейшее всестороннее развитие и совершенствование РККА. Успехи советского народа в осуществлении первой и второй пятилеток, торжество политики индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства обеспечивали создание надежной экономической базы и для наращивания оборонной мощи Красной Армии. Мы готовились отразить возможную агрессию, бить захватчиков на их же территории, ответить быстрым контрударом, с использованием новейших достижений военной науки и боевой техники. Вот почему теория глубокой операции становилась все более актуальной…»
Вот почему Триандофиллов появился во всех мемуарах и исследованиях, как виднейший военный теоретик! Он был необходим, чтобы «теорию глубокой операции» представить, как основу военной доктрины СССР. Вспомним, что Жуков предлагал Хрущеву насчет переименования первого этапа ВОВ: проводимые в 41-м году операции не соответствовали тому, что называется активной обороной.
И потом в «Воспоминаниях и размышлениях» Георгий Константинович, глядя на показания курвиметра, доказывал, что Красная Армия к обороне совсем не готовилась:
«В то время наша военно-теоретическая наука вообще не рассматривала глубоко проблемы стратегической обороны, ошибочно считая ее не столь важной.»
И, правда, зачем нужна эта стратегическая оборона, если:
«Мы предвидели, что война с Германией может быть тяжелой и длительной, но вместе с тем считали, что страна наша уже имеет все необходимое для продолжительной войны и борьбы до полной победы…»
Вот так вот. Правда, у этой цитаты есть продолжение:
«…Тогда мы не думали, что нашим вооруженным силам придется так неудачно вступить в войну, в первых же сражениях потерпеть тяжелое поражение и вынужденно отходить вглубь страны.»
Думали, что готовы, но не думали, что так получится. Одновременно с тем, что думали о своей готовности, Жуков вдруг заявляет:
«Мобилизационные запасы вооруженных сил также были явно недостаточны, чтобы полностью обеспечить мобилизацию войск по планам и штатам военного времени.
Требования наркома обороны о массовом производстве новейших образцов самолетов, танков, артиллерийских тягачей, грузовых автомобилей, средств связи и прочей боевой техники лимитировались, прежде всего, ограниченными экономическими возможностями.»
Всё в одной и той же главе его книги, на соседних страницах. Думали и считали, что имеется все необходимое для войны, только мобилизационных запасов недостаточно и промышленность не может удовлетворить запросы наркомата Обороны по поставкам техники. А так-то готовы были, курвиметрами войска были полностью обеспечены.
У психиатров такое состояние мозгов называется дихтомией. Забавно, что Г. К. Жуков кумир, объект почти мистического поклонения у нашего современника, сотрудника института истории МО РФ А. Исаева. Исаев его даже именует «богом войны», подозреваю, что у него есть и икона с изображением этого «бога». Но забавно-то то, что свою историческую публицистику Исаев начал с «Анти-Суворова», разоблачая инсинуации перебежчика Резуна о намерении Сталина нанести превентивный удар по Германии. Только для меня остается загадкой, как можно было разоблачать резуновские выкладки, не заметив при этом, что «Ледокол» Суворова-Резуна построен на стапелях, которые заложили Хрущев и Жуков, убрав из истории ВОВ первый ее этап — активную оборону, и заменив это «глубокой наступательной операцией»?..
* * *
10-й съезд ВКП(б) — событие в истории партии знаковое. И запрет фракционной деятельности, и НЭП. Но для обороны страны, для армии знаковым был следующий, 11-й съезд. На нем по вопросу строительства вооруженных сил, по вопросу военной доктрины с Троцким схлестнулись Фрунзе, Ворошилов и Буденный.
Я вообще не представляю себе, как можно называться военным историком, ковыряясь пальцем в собственных соплях рассуждать о «катастрофе» 1941 года, при этом даже не удосужиться ознакомиться с тем, какая военная доктрина была принята на 11-м съезде партии. Разгром троцкистов по вопросу военного строительства на 11-м съезде и был, фактически, принятием основных положений доктрины, разработку которой начал Фрунзе.
31 октября 1925 года совершенно неожиданно для всех после операции на желудке умер Михаил Васильевич Фрунзе, Председатель Реввоенсовета СССР, нарком по военным и морским делам СССР. Тема и замысел этой книги не предусматривают разбирательства с версиями смерти Фрунзе, мы и не будем заострять внимание на этой детективной, в полном смысле слова, истории. Отбросим врачебную историю в сторону. Главное, если бы Михаил Васильевич так невовремя не умер, то, гарантируем, оценка его, как военного деятеля, в нашей историографии стала бы почти полной копией оценке Климента Ефремовича Ворошилова, его друга еще со времени съезда РСДРП(б) в Стокгольме.
Они и были друг с другом очень похожи, эти два выдающихся революционера, их биографии даже очень схожи. Единственное, если Ворошилова обзывали слесарем, не получившим военного образования, то на Фрунзе приклеили бы ярлык студента-недоучки, возомнившего себя полководцем и военным теоретиком. Благо, несвоевременная смерть позволила отделить Фрунзе от Ворошилова, даже поставить его в оппозицию к Сталину, поэтому вся советская историография с 1956 года в отношении Михаила Васильевича — одни панегирики. Особой похвалы Фрунзе в
