Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

События в Польше и Венгрии в 1956 г.

как симптом раскола коммунистического движения

После XX съезда КПСС и роспуска Информбюро попытки югославской и албанской сторон улучшить отношения были продолжены, но без особого успеха.

10 мая 1956 г. заместитель союзного министра иностранных дел ФНРЮ Добривое Видич принял посла Албании Карафили и имел с ним беседу[600]. Албанский дипломат подчеркнул, что процесс нормализации завершен, но необходимо добиваться дальнейшего прогресса в двусторонних отношениях[601]. Видич не согласился с утверждением посла. По оценке министра, двусторонние отношения все еще находятся в процессе нормализации, и основная причина их медленного развития заключается в отсутствии взаимного доверия. И если отношения ФНРЮ с СССР и другими социалистическими странами развиваются интенсивно и в позитивном ключе, то НРА отстает и находится на последнем месте[602]. Югославская сторона считала, что первостепенной задачей является решение политических вопросов, связанных с идеологическими разногласиями. Только пройдя этот обязательный этап, отметил Видич, «мы сможем перейти к развитию культурных, экономических и других связей»[603].

После подписания 20 июня 1956 г. в Москве Декларации об отношениях между Союзом Коммунистов Югославии и Коммунистической Партией Советского Союза, регламентировавшей принципы межгосударственных отношений, югославская и советская стороны оказались перед новым вызовом. События 1956 г. в Польше и Венгрии вызвали обострение отношений между СССР и Югославией, положили конец стараниям Албании нормализовать отношения с Белградом, а также колебаниям Энвера Ходжи в вопросе о признании «своих собственных ошибок»[604]. Вместе с тем предпринимались паллиативные попытки найти решение спорных вопросов, являвшихся основным препятствием на пути установления нормальных межгосударственных отношений. В качестве примера обратимся к доверительной беседе Энвера Ходжи и полномочного министра Югославии в Албании Арсо Милатовича, состоявшейся в начале августа 1956 г.[605]. Энвер Ходжа заявил: «Вы знаете, что мы открыто признали допущенные нами ошибки, но ФНРЮ не сделала этого по отношению к нам и по сей день. Мы готовы поставить крест на прошлом и забыть как предательство югославского ревизионизма по отношению к марксизму-ленинизму, так и его колониальные притязания и враждебную деятельность против АПТ и НРА». Милатович, со своей стороны, заявил, что ФНРЮ хочет полной нормализации отношений между двумя странами, а для этого «достаточно, чтобы албанские товарищи не считали нас империалистами и колонизаторами»[606].

Насколько искренними были желания албанцев, выяснилось в сентябре 1956 г., когда Энвер Ходжа открыто обвинил Югославию в разжигании и поддержке «контрреволюции» в Венгрии. Вскоре югославская сторона выразила поддержку венграм, что вызвало волну обвинений со стороны албанцев в ревизионизме, империализме и пр. 11 ноября 1956 г., через несколько дней после советского вторжения в Венгрию, Тито выступил на собрании партактива в хорватском городке Пула. В своей речи он осудил военную интервенцию и особенно резко реагировал на албанские обвинения. В отличие от других правящих коммунистических и рабочих партий, выступивших против венгерской «контрреволюции», руководство СКЮ охарактеризовало события в Венгрии как «народную революцию». По мнению югославов, события в Венгрии и советское вторжение явились зримым результатом застоя в процессе десталинизации в СССР и странах Восточной Европы.

В Тиране расценили речь Тито в Пуле как противоречащую принципам марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма[607]. Поддержав события в Венгрии, югославы в очередной раз настроили против себя албанское руководство. Это вызвало новую серию нападок и обвинений в адрес ФНРЮ, ее внутреннего развития и межгосударственных отношений[608]. События осени 1956 г. в Польше и Венгрии показали, что ФНРЮ и НРА с трудом могут найти общий язык по многим животрепещущим вопросам развития международного коммунистического движения, поскольку над ними довлели взаимные идеологические обвинения и сохраняющаяся конфронтация в оценках путей построения социализма. В связи с этим не удивительно, что на рубеже 1956–1957 гг. отношения между Албанией и Югославией вновь ухудшились[609]. С начала 1957 г. на различных национальных конференциях и партийных форумах албанские руководители продолжили пропаганду политики АПТ и нападки на СКЮ[610].

Это проявилось и на пленуме ЦК АПТ, совещания которого проходили 13–16 февраля 1957 г.[611]. В докладе о международном положении и задачах компартии Энвер Ходжа проанализировал события в Польше и Венгрии и подробно остановился на коренных проблемах международного коммунистического и рабочего движения. Албанский руководитель отметил, что разногласия с советским руководством носили идеологический характер и включали три основные проблемы: 1) АПТ находится в оппозиции политике десталинизации, так как она ослабила диктатуру пролетариата и авангардную роль партии; 2) учитывая это, Албания будет выступать против улучшения отношений с Югославией; 3) тактика, основанная на принципах мирного сосуществования и парламентского пути к социализму, отрицательно влияет на развитие «социалистического лагеря»[612].

Наряду с традиционными обвинениями белградского руководства в предательстве социализма, во враждебной пропаганде против Албании и т. д., Ходжа остановился на вопросе о положении албанского населения в Югославии. Он охарактеризовал его как тяжелое, поскольку югославское руководство проводило политику денационализации и стремилось превратить Косово в базу для шпионажа против Албании. По словам Ходжи, в отношении албанцев в Косово АПТ занимает правильную «марксистскую и интернационалистскую позицию», тогда как СКЮ стоит на «антимарксистских шовинистских позициях»[613].

Энвер Ходжа внимательно следил за развитием югославо-советских отношений после подписания Белградской декларации 1955 года. При этом он умело применял разнообразную тактику — от выражения готовности к нормализации отношений до возобновления кампании против ФНРЮ. В этой связи обращает на себя внимание его визит в Москву в апреле 1957 г. Будучи в советской столице, албанский лидер в беседе с югославским послом Велько Мичуновичем обсуждал готовность обеих стран к нормализации отношений. Под давлением Хрущёва Энвер Ходжа «согласился» работать в этом направлении, но при условии ослабления враждебной пропагандистской кампании со стороны Белграда[614].

В то же время Э. Ходжа продолжал политику борьбы с «диссидентами» в албанском руководстве, особенно после принятия решений Тиранской конференции[615] и III съезда АПТ в 1956 г. Устранение «антипартийных» элементов, стремящихся к тесному сближению с Югославией и СССР, сопровождалось репрессивными мерами. Конкретным примером тому явилось дело министра без портфеля генерал-майора Панайота Плаку, который под угрозой ареста в ночь с 15 на 16 мая 1957 г. пересек границу с Югославией[616]. Уже на следующий день Президиум Народного собрания НРА принял решение освободить Плаку от занимаемой должности, лишил его воинского звания и всех наград «за измену родине»[617].

Положение в руководстве АПТ Плаку обрисовал в письме Н.С. Хрущёву от 15 июня 1957 г.[618]. Подробно остановившись