Блог «Серп и молот» 2021–2022 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2021–2022 читать книгу онлайн
У нас с вами есть военные историки, точнее, шайка клоунов и продажных придурков, именующих себя военными историками. А вот самой исторической науки у нас нет. Нельзя военных разведчиков найти в обкоме, там они не водятся, обкомы вопросами военной разведки не занимаются. Нельзя военных историков найти среди клоунов-дегенератов. Про архивы я даже промолчу…
(П. Г. Балаев, 11 октября, 2021. Книга о начале ВОВ. Черновые отрывки. «Финская война»)
Вроде, когда дело касается продавца в магазине, слесаря в автосервисе, юриста в юридической фирме, врача в больнице, прораба на стройке… граждане понимают, что эти профессионалы на своих рабочих местах занимаются не чем хотят, а тем, что им работодатель «нарезал» и зарплату получают не за что получится, а за тот результат, который работодателю нужен. И насчет работы ученых в научных институтах — тоже понимают. Химик, например, работает по заданию работодателя и получает зарплату за то, чтобы дать тот результат, который работодателю нужен, а не тратит реактивы на своё хобби.
Но когда вопрос касается профессиональных историков — в мозгах публики происходят процессы, превращающие публику в дебилов. Мистика какая-то.
Институт истории РАН — учреждение государственное. Зарплату его научным сотрудникам платит государство. Результат работы за эту зарплату требует от научных сотрудников института истории государство. Наше российское. Какой результат нужен от профессиональных историков института истории нашему государству, которое финансирует все эти мемориалы жертвам сталинских репрессий — с двух раз отгадаете?
Слесарь в автосервис приходит на работу и выполняет программу директора сервиса — ремонтирует автомобили клиентов. Если он не будет эту «программу» выполнять, если автомобили клиентов не будут отремонтированы — ему не то, что зарплаты не будет, его уволят и больше он в бокс не зайдет, его туда не пустят. Думаете, в институтах по-другому? Если институты государственные — есть программы научных исследований, утвержденные государством, программы предусматривают получение результата, нужного государству. Хоть в институте химии, хоть в институте кибернетики, хоть в институте истории.
Если в каком-нибудь институте кибернетики сотрудники не будут давать результата нужного государству в рамках выполнения государственных программ, то реакция государства будет однозначной — этих сотрудников оттуда выгонят.
Но в представлении публики в институте истории РАН нет ни государственных программ исследований, ни заказа государства на определенный результат исследований, там эти Юрочки Жуковы приходят на работу заниматься чисто конкретно поиском исторической истины и за это получают свои оклады научных сотрудников государственного института.
А потом публика с аппетитом проглатывает всю «правду» о Сталине, которую чисто конкретно в поисках истины наработали за государственную зарплату эти профессиональные историки, не замечая, каким дерьмом наелась.
Вроде бы граждане понимают и знают, что наши государственные чиновники выполняют волю правительства, которое действует в интересах олигархата, и верить этим чиновникам может только слабоумный. Но когда дело касается вопросов к профессиональным историкам, чиновникам государства в институте истории РАН, то всё понимание куда-то исчезает, Витенька Земсков и Юрочка Жуков становятся чисто конкретными независимыми искателями правды о Сталине и СССР. За оклады и премии от государства…
(П. Г. Балаев, 30 августа, 2022. «Профессиональные историки и историки-самозванцы»)
-
1. Жукову ВВС нужны были на фронте, потому как немцы пёрли на Москву, нужно было их войска бомбить, а не сараи в местечках, поэтому он Сталина обманул, а Сталин на небо сам не смотрел, потому что весь день спал, а работал только ночью.
2. Кому-то было лень переделывать весь Журнал, ограничились одной страницей. И так сойдёт!
А вы к какому варианту склоняетесь? Или у вас свой есть?..
* * *
Обо мне уже давно наша научно-историческая мафия формирует мнение, как о человеке, который ради хайпа и скандала с легкостью объявляет фальшивками всё, что ему не нравится, что не соответствует его теориям.
Я думаю, что это у них отражение самих себя в зеркале. Если разбираться с тем, что такие, как Юрий Жуков, Александр Колпакиди и Алексей Исаев, творят в историографии, какие они теории и гипотезы лепят, то становится всё понятно. Они и других меряют по себе. Но моя жизнь не проходила в тех условиях, в каких они жили. Их деятельность не подразумевает за собой какой-то мало-мальской ответственности. У меня всё было по другому. Я очень долго занимал такие должности, на которых неосторожное, необдуманное решение могло закончиться не просто неприятностям по службе, но, часто, реальной уголовной ответственностью. Да, нередко мне приходилось принимать резкие решения, но ни одного из них, тщательно не обдумав все возможные последствия, я не принимал. Не старался не принимать, а именно — не принимал. Должности у меня такие были, на них нельзя было иначе.
И в историографии я занимаюсь такими проблемами, что одно неверное решение может перечеркнуть всё, что сделано. Одно неверное решение — и ты будешь навсегда скомпрометирован, тебя загрызут.
Это со стороны только кажется, как в той же ситуацией с разоблачением фальшивок Большого террора, что всё легко и просто: прочитал внимательно приказ Ежова № 00447 и всё понятно, очевидно. На самом деле, даже очевидные глупости, противоречия в этом приказе еще ничего не значат, кроме начала жестокой нервотрепки, которую сам себе устраиваешь. Сомневаешься до последнего, эта нервотрепка начинает заполнять твою жизнь, сказываясь на ней. И пока ты точно не убедишься, что никакой ошибки быть не может, ты абсолютно прав, на 300%, ты не имеешь права даже заикаться о своей версии. А в тех вопросах, которыми я занимаюсь, момент истины — обнаружение абсолютно бесспорных фальшивок, таких документов, которые в природе не могли существовать. Как только ты такое обнаруживаешь — вопрос закрыт. Почему? Ну, на примере Большого террора. Допустим, что такое событие было. Вот целый пласт документов из архивов, доказывающих, что такое событие было. Какие-то из них убедительные, какие-то малоубедительные, есть вообще неубедительные, есть подозрительные, всё очень спорное. Но когда среди этого пласта документов, доказывающих наличие события, ты обнаруживаешь НЕЧТО!!! Господа, если вы хотите меня убедить, что массовые казни 37 года — реальность, если вы сами убеждены в их реальности, то зачем вам понадобилось вбрасывать в архивы явные фальшивки? Чтобы еще убедительней всё выглядело?
Такая же история с этим «приказом» Ставки ВГК № 0428. Примерно полгода самоедства, уничтожения собственной нервной системы прежде, чем я решился заявить о его поддельности. В ситуации, когда невозможно экспертное исследование документов, момент истины — обнаружение того, что не требует никакой экспертизы только потому, что такого документа в природе не могло существовать.
Кое кто может и не знать, что даже при расследовании преступлений, совершаемых с помощью поддельных документов, не всегда требуется экспертное заключение об их поддельности. Если с вами расплатились долларовой купюрой, на которой вместо портрета президента США — портрет Ленина, вы на экспертизу эту купюру направите, чтобы ее поддельность доказать?
Вернемся к шифротелеграмме Калининского фронта, посмотрите на нее еще раз:
Архив: ЦАМО, Фонд: 213, Опись: 2002, Дело: 2, Лист начала документа в деле: 84
Авторы документа: КалФ, генерал-полковник Конев, корп. комиссар Леонов.
Господа из ЦАМО, каким образом в вашем архиве оказался документ, которого не могло существовать в таком виде в реальности? Объясняю на пальцах. Перед нами шифртелеграмма. Что такое телеграмма знаете? Приходите на почту, заполняете бланк, этот бланк передается телеграфисту и он текст с него настукивает на телеграфном аппарате. По телеграфным проводам с помощью электрических импульсов текст с заполненного вами бланка передается на принимающий телеграфный аппарат, который этот текст распечатывает. Сам бланк телеграммы с заполненный вами с почты отправления никуда не уходит, он на ней и остается.
Шифртелеграмма — такая же процедура, только с помощью зашифрованных сигналов.
Бланк этой шифротелеграммы заполняется в штабе Калининского фронта, шифровальщик зашифровывает текст с этого бланка и отправляет его «по проводам» в Ставку ВГК. Там его принимают с другого телеграфного аппарата, распечатывают и выглядит принятое примерно так:
Сам бланк с текстом никуда из штаба Калининского фронта не уходит, он остается в секретном отделе штаба. Зачем с него сняли копию, причем копирование этого документа категорически запрещено, согласно ограничительной отметки в правом верхнем углу бланка?
Ах, кто-то по ошибке написал слово «копия», а на самом деле это оригинал?! Могут нам такое заявить те господа, которые вбросили эту фальшивку в архив? Могут. С них станется. Но мне пусть не рискуют это заявлять, я руководил подразделениями, в которых были шифрорганы. Те органы, которые отправляли подобное таким шифртелеграммам. Без подписей лиц, уполномоченных направлять шифртелеграммы, такие документы в природе существовать не могут.
Кто-нибудь платежные поручения для банка подписывал? Приходилось вам лицезреть злого главбуха, которому банк вернул платежку, подписанную вами, из-за того, что ваша подпись на платежке немного отличалась от образца вашей подписи в банке?
Вот и у шифровальщика есть все образцы подписей лиц, уполномоченных в каком-нибудь конкретном органе отправлять шифртелеграммы. И если бы на бланке, который принесли шифровальщику подписи Конева или Леонова, хоть одного из них, хоть немного отличались бы от образцов, шифровальщик вернул бы этот бланк, он не стал бы зашифровывать и передавать текст с него. Иначе — в трибунал.
Более того, в обязательном порядке в таких органах шифровальщиков еще и проверяют, им специально дают для передачи бланки с текстом, где подписи немного отличаются от образцов. Возьмет — мало не покажется.
Зачем это делается? Да затем, чтобы никакой внедренный в штаб фронта немецкий шпион не имел возможности подделать подписи на бланке и передать в
