Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

были ездить по левой стороне, а остальные, как прежде, по правой. Было ясно, что такие “эксперименты”, скорее, дискредитируют реформу и облегчат незаметный отход от ее принципов»[491]. Однако современный чешский исследователь Я. Рыхлик иначе оценивает проводившийся эксперимент на предприятиях, отмечая, что он оказал положительное воздействие на чехословацкое общество, стимулировав внимание широких общественных кругов к начавшейся экономической реформе[492]. Специалист по истории чехословацкой экономической реформы К. Кованда обращает внимание на то, что эксперимент имел двоякие последствия: с одной стороны, снижение налогового бремени способствовало обновлению основных фондов и модернизации производства, с другой, увеличившаяся заработная плата сотрудников вела к диспропорции в соотношении спроса и предложения в сфере товаров народного потребления, увеличивая и без того значительный дефицит[493].

Немаловажным для руководства КПЧ было одобрение эксперимента на НГКГ советским посольством, сотрудники которого полагали, что система материальной заинтересованности на комбинате «приносит и принесёт в дальнейшем значительные положительные результаты… в ней имеется много полезных элементов, которые бы полезно изучить нашим хозяйственным органам»[494]. Эти выводы были доведены до ЦК КПСС и способствовали положительной оценке политическим руководством СССР экономической стратегии Президиума ЦК КПЧ и ее Первого секретаря.

Осторожная тактика Новотного приносила свои плоды: несмотря на перемены в советском политическом руководстве, проводимая реформа не лишилась поддержки Москвы. Это стало очевидно во время встречи 9 мая 1965 г. чехословацкого руководства с советской партийно-правительственной делегацией, возглавлявшейся членом Президиума ЦК КПСС Н.В. Подгорным. Новотный уверял советских гостей в том, что промышленность ЧССР в первом квартале 1965 г. развивалась чрезвычайно успешно и прежде всего благодаря тому, что «начали внедряться отдельные элементы новой системы». «Мы решили не сразу проводить реформу управления народным хозяйством по всей стране, — подчеркнул Новотный, — пошли по пути создания опытных экспериментальных точек и сейчас уже можем сказать, что почти все предприятия, которые были отнесены к экспериментальным, дали хорошие результаты»[495]. Подгорный, в свою очередь, сообщил чехословацким партнерам, что «в Советском Союзе внимательно следят за перестройкой управления народным хозяйством в ЧССР. Мы хотим тщательно изучить чехословацкий опыт»[496]. В Записке в ЦК КПСС советское посольство в Праге констатировало, что «друзьями проведена большая работа по разработке принципов и положений новой системы управления, по проверке ее элементов на практике. Многие положения новой системы представляют определенный интерес, поэтому считали бы целесообразным направить в ЧССР опытных советских экономистов и хозяйственников для глубокого ее изучения»[497]. Судя по документам аппарата ЦК КПСС, в Москве в тот момент были согласны с положительной оценкой промежуточных итогов чехословацкой экономической реформы.

В стремлении заручиться поддержкой советского политического руководства Новотный умело использовал идеологические комплексы Кремля, разыгрывая в целях продвижения чехословацких экономических реформ «югославскую карту». Зная крайне настороженное отношение ЦК КПСС к социально-экономической системе СФРЮ, чехословацкий лидер всячески подчеркивал отличие проводимых в ЧССР преобразований от «югославского опыта», каждый раз убеждая советских партнеров в том, что сторонники «югославской экономической модели» получили решительный отпор Президиума ЦК КПЧ.

Так, в беседе 7 мая 1965 г., состоявшейся во время вышеупомянутого визита советской партийно-правительственной делегации в Прагу, Новотный заявил: «ЦК КПЧ пришлось вести борьбу с теми, кто хотел толкнуть нас по югославскому пути ведения народного хозяйства. Мы в общем неплохо представляем себе характер югославского хозяйства, мы не можем принять югославский путь. Мы совершенно ясно делаем упор на то, что правительство будет осуществлять централизованное руководство народным хозяйством»[498]. Подобную же точку зрения высказал 19 января 1965 г. в беседе с советским дипломатом секретарь ЦК КПЧ Д. Кольдер: «Одна часть работников, главным образом практиков, выступала против введения новой системы планирования и управления народным хозяйством, вносила предложения о некоторой модернизации существующей системы. Другая часть, это прежде всего ученые-экономисты, возглавляемые директором института экономики Академии наук тов. Шиком, выступала за более широкую децентрализацию в планировании и руководстве народным хозяйством. Если можно так сказать — толкала нас на “югославский путь” экономического развития… Многие из этих ученых-экономистов оторваны от жизни, слабо знают практические вопросы развития нашей экономики. Я бы сказал так, — заявил тов. Кольдер, — что некоторые товарищи, особенно из ученых-экономистов, просто сползали на авантюристические, ревизионистские позиции»[499]. Сходную мысль ранее, 5 сентября 1964 г., в беседе с послом СССР в ЧССР М.В. Зимяниным развивали член Президиума ЦК КПЧ, глава правительства ЧССР И. Ленарт и член Президиума ЦК КПЧ О. Шимунек. Обсуждая вопрос перестройки чехословацкой промышленности, они подчеркнули, что «гибкость управления не будет означать отказа от принципов социалистического хозяйствования, прежде всего от принципа демократического централизма». В записи беседы далее говорилось: «С этой точки зрения, тт. Ленарт и Шимунек отмечали противоречивость югославского опыта, который также исследуется чехословацкими экономистами и хозяйственниками. Они отмечали ценность некоторых элементов югославского опыта, но и одновременно неустойчивость югославской экономики, в результате чего товарные отношения приобретают в ней фактически неконтролируемый характер. Отмечается при этом непрерывный рост цен в Югославии, спекулятивные тенденции, в результате чего югославское руководство вынуждено принимать серьезные контрмеры»[500].

Исходя из вышесказанного, закономерно задаться вопросом, насколько в действительности чехословацкое руководство было знакомо с югославским опытом организации экономической жизни страны и в какой мере этот опыт использовался при подготовке и проведении реформы в ЧССР.

Старт чехословацких экономических реформ совпал с серьезным улучшением взаимоотношений ЧССР и СФРЮ. Как отмечалось в справке советского посольства в ЧССР от 31 октября 1964 г. «О состоянии чехословацко-югославских отношений в 1964 г.», «чехословацко-югославские отношения находятся в настоящее время в процессе непрерывного развития. Этот процесс начался по существу в 1963 году после длительного периода застоя»[501].

23 декабря 1963 г. заместитель министра иностранных дел ЧССР А. Грегор информировал советского дипломата В.Ф. Николаева о визите в Чехословакию государственного секретаря по иностранным делам СФРЮ К. Поповича: «В начале визита К. Попович держал себя настороженно и даже несколько формально. Впоследствии, когда он более подробно познакомился с нашей точкой зрения по важнейшим международным проблемам, а также по вопросам отношений ЧССР и СФРЮ, К. Попович стал откровенно теплее»[502]. Попович был принят Президентом ЧССР А. Новотным (которому передал приглашение Президента СФРЮ И.Б. Тито посетить Югославию), председателем правительства ЧССР И. Ленартом, у него состоялись предметные переговоры с заместителем председателя правительства ЧССР Ф. Крайчиром по вопросам созданной в ноябре 1963 г. двусторонней Комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству (первое заседание Комиссии состоялось в феврале 1964 г.). В ходе чехословацко-югославских переговоров 1963 г. был затронут очень широкий спектр международных проблем и вопросов двусторонних отношений. По словам чехословацких дипломатов, югославы остались «довольны развитием наших отношений в последнее время. К. Попович заявил, что в настоящее время процесс манифестаций и заявлений относительно