Казань и Москва. Истоки казанских войн Ивана Грозного - Павел Канаев

В любом случае промедление приводило к разложению в войсках. Запасы провизии начинали подходить к концу, а выдвинувшиеся в поход горожане с купцами подсчитывали убытки и роптали, о чем Беззубцев бил тревогу в своих посланиях в Белокаменную. Пресловутые переговоры все никак не прекращались. Татары отлично понимали, что простой неприятеля может сделать за них всю работу, и всячески затягивали процесс.

Чтобы избежать фиаско, в Москве придумали компромиссный план действий. Беззубцеву предписывалось направить в Казань только часть ратников. Как и в случае с устюжанами, на официальном уровне их выдавали за сорвавшихся с цепи «охотников». Они должны были ограничиться разорением территорий по берегам Волги, но не нападать на Казань и не пытаться взять город. Самому Беззубцеву приказывалось оставаться в Нижнем Новгороде. Утешительным призом воеводе стали полномочия определить количество и состав контингентов, которые отправятся под Казань. Принцип отбора предполагался самый что ни на есть демократичный – «кто восхотят».

«Восхотели» практически все, что неудивительно: нижегородские «каникулы» грозили обернуться для ратников голодом, эпидемиями и разорением. После оглашения великокняжеской директивы в военном лагере состоялась своеобразная вечевая сходка, в ходе которой подавляющее большинство высказалось за участие в походе. Неизвестно, пытался ли Беззубцев как-то надавить на воинов, чтобы выполнить указания главнокомандующего, но демократия одержала верх над дисциплиной. Как сообщает летопись, «поидоша вси, а Костянтин остася в Новегороде».

Возглавил поход уже отличившийся ранее в казанских кампаниях Иван Руно. Судовая рать отправилась в путь, скорее всего, 18 мая. Гребцы налегали на весла: только за первый день пути русской флотилии удалось преодолеть 60 верст. Уже 21 мая московские войска подошли к Казани. Опустошив ближайшие к столице территории, они подплыли непосредственно к городу.

Никоновская летопись сообщает:

«…И придоша под Казань на раннеи зори маия в 21, в неделю 50, и, вышед из суд, поидоша на посад, а татаром казаньским всем еще спящим, и повелеша трубити, а Татар начаша сечи и грабити, и в плен имати»[100].

В некоторых источниках Руно упрекают в том, что он зачем-то приказал трубить при высадке на берег и разбудил спящих казанских воинов в крепости. По предположению исследователя Борисова, так воевода стремился выполнить приказ Ивана III не брать город. Разбудив защитников, он как бы отрезал дальнейшие попытки своих людей штурмовать городскую цитадель. Вдобавок Руно понимал, что вскоре возродится вопрос о союзе с Казанью, поскольку о ее присоединении пока никто и не думал. Вот и решил проявить к врагу уважение. Громом труб он честно предупреждал казанцев на манер князя Святослава Игоревича: «Иду на вы!»

Версия поэтичная, хотя и не слишком логичная. Руно по умолчанию ослушался приказа великого князя, поведя за собой на Казань практически все войско и подобравшись непосредственно к столице ханства. Да и по-рыцарски благородные намерения воеводы по отношению к казанцам не слишком соотносятся с дальнейшим разграблением и сожжением посадов.

На деле Руно мог изначально сомневаться в возможностях своих войск взять хорошо защищенный «детинец», поэтому сон защитников волновал его несильно. Трубный глас же стены Казани не обрушил, зато посеял ужас и панику в еще спящем уязвимом посаде. К подобному приему прибегали с незапамятных времен и древнерусские воины, и викинги, и ушкуйники.

Далее летопись рисует довольно подробную картину событий.

«А что полону было туто на посаде християньскои: псковскои, рязанскои, литовскои, вятскои, устюжскои и пермскои, и иних прочих градов, тех всех отполониша, а посады их все со все стороны зажгоша. Мнози же бессермени и Татары, не хотящее ся дати в руки християном, а болшии, желяще по мнозем богатьстве своем, и запирающее над своим добром во храмех своих и з женами и з детми, и со всем что у них есть, и тако изгореша. Погоревшим же посадом, и рать отступи от града, а уже истомившимся им вельми, и вседше в суды своя, и отъидоша на остров Коровнич и стояша ту седьм днеи»[101].

С моральной точки зрения уже был достигнут крупный успех Москвы. Впервые ее рати добрались до самой ханской столицы, побили иноверцев и высвободили из порабощения массу православных людей. В плане же тактики и изначальных целей операции победа оказалась близкой к Пирровой. О взятии города или принуждении казанцев к выгодному для Русского государства миру речи не шло. Карта внезапной атаки была разыграна. Войска устали и потеряли часть людей.

Отойдя на отдых после разграбления казанских предместий на остров Коровнич, русские силы оставались там на протяжении семи дней. Трудно сказать, чего именно дожидался Руно: атаки на казанские территории устюжского отряда, прибытия подмоги из Нижнего Новгорода или того и другого одновременно. Татары тем временем сложа руки не сидели и решили неожиданно напасть на Коровнич. Впрочем, сюрприза не получилось. По некоторым источникам, из Казани бежал русский пленник и предупредил своих земляков об опасности.

Чтобы развязать себе руки для предстоящего боя и избавиться от «балласта», Руно отправил менее боеспособную часть войска вместе с освобожденными пленными и добычей подальше от Казани, на Ирыхов остров на Волге. Плывшим туда в «больших судах» ратникам наказывалось не заходить в «узкие места» и держаться подальше от берега. Но что вообще понимает высшее командование, которому лишь бы перестраховываться и раздавать ненужные распоряжения? Да и вражеская конница – не комариный рой и видна издалека. Вероятно, как-то так рассуждали молодые воины, когда пренебрегли приказом «старого зануды» Руно и повели неповоротливые насады в аккурат через «узкое место» между островами и берегом. Как и опасался воевода, русские суда были тут же атакованы засадными татарскими всадниками, началась массированная перестрелка из луков. Москвичам все же удалось отбиться от татар и добраться в пункт назначения.

Не увенчалось успехом и нападение на остров Коровнич основных ханских сил, подошедших туда по реке на судах. Хотя до конца неясно, кто в итоге по-настоящему одержал победу. Силы Руно разгромлены не были, а казанцы отступили в город. Но и москвичи отошли на Ирыхов остров, воссоединившись с остальными ратниками.

Вскоре после этого на помощь Руно прибыл воевода Беззубцев со свежими войсками. По приказу великого князя он попытался вовлечь в кампанию против Казани вятчан. Однако те снова уклонились, проявив тонкое понимание политической ситуации. Они обещали присоединиться к походу, «коли подъидут под Казань братия великого князя». Вятчане отлично знали, что в переговорах с Казанью Иван III будет разыгрывать все ту же карту охочих