Блог «Серп и молот» 2021–2022 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2021–2022 читать книгу онлайн
У нас с вами есть военные историки, точнее, шайка клоунов и продажных придурков, именующих себя военными историками. А вот самой исторической науки у нас нет. Нельзя военных разведчиков найти в обкоме, там они не водятся, обкомы вопросами военной разведки не занимаются. Нельзя военных историков найти среди клоунов-дегенератов. Про архивы я даже промолчу…
(П. Г. Балаев, 11 октября, 2021. Книга о начале ВОВ. Черновые отрывки. «Финская война»)
Вроде, когда дело касается продавца в магазине, слесаря в автосервисе, юриста в юридической фирме, врача в больнице, прораба на стройке… граждане понимают, что эти профессионалы на своих рабочих местах занимаются не чем хотят, а тем, что им работодатель «нарезал» и зарплату получают не за что получится, а за тот результат, который работодателю нужен. И насчет работы ученых в научных институтах — тоже понимают. Химик, например, работает по заданию работодателя и получает зарплату за то, чтобы дать тот результат, который работодателю нужен, а не тратит реактивы на своё хобби.
Но когда вопрос касается профессиональных историков — в мозгах публики происходят процессы, превращающие публику в дебилов. Мистика какая-то.
Институт истории РАН — учреждение государственное. Зарплату его научным сотрудникам платит государство. Результат работы за эту зарплату требует от научных сотрудников института истории государство. Наше российское. Какой результат нужен от профессиональных историков института истории нашему государству, которое финансирует все эти мемориалы жертвам сталинских репрессий — с двух раз отгадаете?
Слесарь в автосервис приходит на работу и выполняет программу директора сервиса — ремонтирует автомобили клиентов. Если он не будет эту «программу» выполнять, если автомобили клиентов не будут отремонтированы — ему не то, что зарплаты не будет, его уволят и больше он в бокс не зайдет, его туда не пустят. Думаете, в институтах по-другому? Если институты государственные — есть программы научных исследований, утвержденные государством, программы предусматривают получение результата, нужного государству. Хоть в институте химии, хоть в институте кибернетики, хоть в институте истории.
Если в каком-нибудь институте кибернетики сотрудники не будут давать результата нужного государству в рамках выполнения государственных программ, то реакция государства будет однозначной — этих сотрудников оттуда выгонят.
Но в представлении публики в институте истории РАН нет ни государственных программ исследований, ни заказа государства на определенный результат исследований, там эти Юрочки Жуковы приходят на работу заниматься чисто конкретно поиском исторической истины и за это получают свои оклады научных сотрудников государственного института.
А потом публика с аппетитом проглатывает всю «правду» о Сталине, которую чисто конкретно в поисках истины наработали за государственную зарплату эти профессиональные историки, не замечая, каким дерьмом наелась.
Вроде бы граждане понимают и знают, что наши государственные чиновники выполняют волю правительства, которое действует в интересах олигархата, и верить этим чиновникам может только слабоумный. Но когда дело касается вопросов к профессиональным историкам, чиновникам государства в институте истории РАН, то всё понимание куда-то исчезает, Витенька Земсков и Юрочка Жуков становятся чисто конкретными независимыми искателями правды о Сталине и СССР. За оклады и премии от государства…
(П. Г. Балаев, 30 августа, 2022. «Профессиональные историки и историки-самозванцы»)
-
В 1943 году, как написал Г. Куманев со слов Добробабы, и как указано в заключении по его делу ГВП, после освобождения села частями Красной Армии он был арестован органами СМЕРШ. Но немцы наших из села выбили и Добробаба смог сбежать из-под ареста. В Заключении — был освобожден. Да-да. Йа-йа. Освобожден. Никак иначе. И дальше продолжал служить фашистам. Из Заключения:
«В начале сентября 1943 года накануне освобождения района советскими войсками, боясь расстрела за совершенное преступление, эвакуировался из села, длительное время проживал у знакомых в Кировоградской (Одесской) области, после чего полевым военкоматом призван в армию и участвовал в боях с немцами.»
Вот тогда-то Добробаба и подделал свои документы, исправив фамилию на Добробабин, чтобы замести следы пребывания у немцев в полицаях. Внезапно, он оказался по профессии фотографом. Т. е., был хорошо знаком с техникой ретуширования, очень нужным навыком при подделке документов. Но покоя ему прошлое не давало, требовалось поменять биографию кардинально, чтобы жить дальше спокойно. И тут Добробаба узнаёт о 28-ми панфиловцах. О том, что они не все погибли, тогда не афишировалось. Значит, никто из них не мог его узнать. В газетах было — все погибли. Свидетелей нет. Значит, можно было, не опасаясь разоблачения, воспользоваться совпадением фамилии (уже переделанной), имени и отчества с погибшим героем, получить не только чистую биографию, но еще и биографию знаменитого героя.
Это не единственный случай такой, опять же. Тоньку-пулеметчицу вспомните — самый известный случай самозванства подобного рода, которая представлялась партизанкой. И пролазило, долго жила в ореоле славы.
Но Добробабе не свезло. Когда он «признался» в части, что является выжившим панфиловцем и в Кремле его ждет неврученная Звезда ГСС, СМЕРШ начал проверку. Прокурор Катусев приводит в своей статье и спецсообщения СМЕРШа о поведении этого сержанта. Проверка уже после войны и выявила факт службы Добробабы-Добробанина в полиции. Следствие, как следует из ныне опубликованных документов, вела военная прокуратура и оно не смогло установить, что арестованный Добробаба никакого отношения к панфиловцам не имеет. Не смогло опровергнуть легенду арестованного, что он остался жив после боя у Дубосеково, попал в плен контуженным и невольно оказался на службе в полиции. По какой причине следствие был неполным — не знаю. Но такое бывает. Даже в более поздние времена были случаи, когда преступники меняли документы, чтобы скрыть прошлую биографию и прошлые преступления, и попадали в лагеря осужденными под новой фамилией. И даже не всегда это выяснялось при жизни этих оборотней.
Так и остался один Добробабин лежать у разъезда Дубосеково, а второй Добробабин-Добробаба под его именем был осужден на 15 лет ИТЛ, лишен наград, отсидел 7 лет, вышел на свободу и продолжал изображать из себя героя-панфиловца…
* * *
«Хрущевская оттепель». Вот когда самое время было Ивану Добробабе начать ходатайствовать о своей реабилитации, если он действительно был одним из 28 панфиловцев и считал себя несправедливо осужденным. Даже если бы ему отказали в реабилитации (что для тех времен — вряд ли. Написал бы в ходатайстве — под пытками заставили себя оговорить, и со свистом прокатило бы), то что он терял? Ничего. Срок он уже отбыл, нового не добавили бы. Но Иван сидел тихо, как мышка под плинтусом. Да-да, скромный человек. Молча переживал незаслуженную обиду и клеймо предателя. Так и ходил по селу с этим клеймом.
Или боялся, что могут чуть глубже копнуть его биографию? Зачем будить лихо, один раз уже попробовал.
И никогда он не пробовал разыскать своих однополчан-панфиловцев, ни с кем из них никогда не встречался. Что вообще очень и очень странно, согласитесь. Уже когда он с зоны откинулся, было известно, что не все из 28-ми погибли у разъезда. Вернулись из плена и получили свои заслуженные Звезды Героев Иван Демидович Шадрин и Дмитрий Фомич Тимофеев после того, как прошли положенную в таких случаях проверку. Еще были живы Илларион Романович Васильев и Григорий Мелентьевич Шемякин, о них будет дальше, когда коснемся «фальсификации» подвига корреспондентом Кривицким. И никто никакой секретности из судьбы выживших не делал. А зачем? Чтобы молодежь воспитывать только на мертвых героях, как придумал Г. Куманев?
Когда состоялась премьера фильма Шальопы «28 панфиловцев», журналисты разыскали дочь Ивана Шадрина Любовь Ивановну Морозову. На сайте «Российской газеты» есть интервью с ней от 16.12.2016:
«В конце 1941 года на отца пришла похоронка, — рассказывает Любовь Ивановна. — О том, что он выжил, мы узнали только в 47-м… Оказалось, в том бою папа был тяжело ранен и в бессознательном состоянии попал в плен. Три с половиной года он находился в концлагере Дахау, а после освобождения прошел многочисленные проверки и допросы в застенках НКВД.
Судьбу Шадрина решили сослуживцы — Илларион Васильев и Григорий Шемякин: их с поля боя вынесли, а потом выходили местные жители.
— После того, как они подтвердили, что отец до конца был с ними, ему вернули звание Героя и вручили награду, — продолжает Любовь Ивановна. — Пока были живы, они крепко дружили, часто встречались, ездили на могилу к погибшим однополчанам. Он, кстати, в эти поездки часто с собой внуков брал, особенно Женьку, которого больше всех любил.
Спрашиваю Евгения, что отец рассказывал о войне?
— Да не любил он о ней вспоминать, — говорит внук. — Спрашиваю: „Дед, за что тебе звездочку дали, расскажи“, а он в ответ: „За то, что фрицев стрелял, так тогда все их стреляли. Я не считал, сколько их побил. Помню, как самолет фашистский хотел подбить, но ничего не вышло“.»
На встречах не было Дмитрия Фомича Тимофеева, он умер в 1950 году. Но и Добробабы, дожившего до 1996 года, тоже не было. И на могилу к однополчанам он никогда не ездил. Жил, затаившись, в своем селе, работая фотографом. Стыдно было перед однополчанами за службу в полиции? Так расскажи своим фронтовым друзьям, как все было и что ты невиновен! В глаза скажи! Но насчет стыдно — это не к Добробабе. Когда из однополчан никого из живых не осталось, весь стыд как рукой сняло. Сдуло сразу. Но он даже избегал встречи с тем, кого ему упорно навязывал Г. Куманев, одним из
