Русские солдаты в Северной Африке (1940–1945 гг.). Эль-Аламейн: неизвестные страницы войны - Владимир Владимирович Беляков

лагеря для военнопленных. Американский лагерь находился возле города Матеура, английский – у города Альма. 25 мая по указанию представителя Наркоминдела СССР эти люди были переведены в советский лагерь в городе Мезонкаре в Алжире, организованный для бывших участников интернациональных бригад в Испании. Об эти людях я рассказал в предыдущей главе. Первая группа освобожденных из плена в составе 59 человек, выехавшая из этого лагеря, прибыла в Красноводск 16 июля 1943 года. 14 июля из лагеря в Мезонкаре были отправлены еще 205 человек. Они выехали морем из тунисского порта Сус в египетский Порт-Саид. Оттуда их отправили, видимо, на грузовиках, через Палестину и Ирак в Тегеран, где передали представителям советского командования.

Выходит, что цифра в 20 тысяч «русских рабов» Роммеля, приведенная А.З. Егориным в его книге, сильно преувеличена. И все же 311 репатриированных во второй половине 1943 года, о которых говорится в документах архива ФСБ, – наверняка далеко не все советские солдаты, оказавшиеся в Северной Африке в период военных действий. Кто-то из бывших пленных мог побояться возвращения на родину и пуститься в бега, как об этом пишет А.З. Егорин. Но, как в целом показывают материалы по послевоенной репатриации, невозвращенцев было очень немного. Но даже при этом нельзя не прийти к выводу, что количество «русских рабов» Роммеля исчислялось сотнями, а не тысячами.

Тот самый Фридман

Весной 2008 года я работал в архиве Библиотеки-фонда «Русское зарубежье» в Москве. Там хранятся тысячи неопубликованных воспоминаний наших соотечественников, причем не только эмигрантов. Библиографические карточки составлены превосходно. В них даются не только краткие сведения об авторе и содержании мемуаров, но и указатели упоминающихся в них имен и географических названий. Это помогает исследователям точно определить, какие материалы пригодятся им для работы.

Карточки стоят по алфавиту. Дойдя до буквы «Ф», я обратил внимание на карточку с надписью: «Фридман Б.Н. Мои военные дороги». В указателе географических названий упоминались Алжир, Суэц, Александрия. Значит, во время войны автор побывал в Северной Африке!

Я заказал мемуары Фридмана. Они напечатаны на компьютере и сброшюрованы. Значительный по размеру раздел мемуаров посвящен репатриации автора из Алжира через Египет осенью 1943 года. Попросив сотрудницу архива сделать мне ксерокопию этого раздела, я положил листочки в портфель и отправился домой. Прежде, чем изучить мемуары, решил посмотреть: не значится ли автор среди репатриантов, чьи имена приложены к справке из архива ФСБ? И в списке Рязанского спецлагеря № 178 под номером 2 увидел: «Фридман Борис Николаевич, 1907 года рождения, попал в плен 6.8.41 г. в р-не между Спас-Деменском и Вязьмой». Да, это тот самый Фридман!

Инженер-текстильщик по профессии, Б.Н. Фридман пошел добровольцем на фронт в самом начале войны и вскоре попал в плен в «Вяземском котле». Содержался в лагере в Могилеве, потом в Вильнюсе, а затем был переведен в Германию и направлен на работу токарем на машиностроительный завод фирмы «Шварцкопф» в местечке Вильдау, в 30 км южнее Берлина. Оттуда его перевели для проведения подсобных работ в немецкий полк ПВО. В конце 1942 года полк был переброшен в Италию, а 13 декабря его отправили на судне из Неаполя в Тунис. Но в Африку в тот раз Фридман не попал. Британская авиация потопила фашистский транспорт. Фридману удалось ухватиться за спасательный плотик. Итальянцы, вылавливавшие в воде неудачливых союзников, приняли Фридмана за солдата вермахта: он был одет в немецкую форму и прилично говорил по-немецки, а документов у него не было. Спасенных отправили в госпиталь в Неаполе, а затем – ив санаторий в Сан-Ремо. Там-то и выяснилась личность Фридмана, и его вернули в «родной», частью уцелевший полк ПВО, дислоцированный на Сардинии. И, наконец, в июле 1943 года Фридмана перебросили на Корсику, на работу в немецком госпитале.

3 сентября 1943 года Италия капитулировала. Новость эта дезорганизовала фашистский гарнизон Корсики, и 5 сентября Фридман сбежал из госпиталя и перешел к французским партизанам. Они-то и отправили его в начале ноября в Алжир, снабдив соответствующими документами.

Обратимся теперь к воспоминаниям Б.Н. Фридмана.

В Алжире, у своих

«И вот Алжир. Пароход встречали с музыкой – он доставил сюда партию освободившихся из немецкого плена французов. Я видел, как они сходили на берег, каждому вручали букет цветов. Все остальные прибывшие должны были пройти пограничный и таможенный контроль. Я вошел в комнату, где за длинным столом сидело человек десять военных, сел на стул напротив одного из них, показал свои бумаги… Меня попросили показать содержимое рюкзака, после чего предложили пересесть к офицеру довольно высокого звания. Он окинул меня внимательным взглядом и стал расспрашивать – откуда я, в каких частях Советской армии служил и в каком звании, как попал на Корсику, а затем неожиданно произнес: “Я предлагаю вам вступить в наш иностранный легион, зачем возвращаться в Советский Союз, вас там ничего хорошего не ждет, тогда как у нас вы будете чувствовать себя прекрасно”. Я ответил отказом и, несмотря на долгие уговоры, согласия не дал. Офицер был явно раздосадован.

Мне дали направление в военную гостиницу, объяснили, как ее найти (она находилась неподалеку от порта) и выпустили в город. В гостинице я предъявил направление дежурному, меня зарегистрировали, проводили в большой зал, тесно уставленный кроватями, и указали свободное место. В зале звучала английская речь – преобладали английские, американские и канадские военнослужащие. Столовая работала круглосуточно, каждый мог бесплатно пользоваться ею без всяких ограничений, выбирая себе любые блюда по вкусу. Плату брали только за вино и виски. Я прожил в этой гостинице два или три дня. При регистрации я объяснил, что мне нужно попасть в советское посольство, но никто о нем ничего не знал, дежурный офицер сказал: “Подождите, пока живите, узнаем – сообщим”.

Я не форсировал события, – продолжает Фридман. – Город оказался очень интересным. Он состоит из двух частей: европейская часть – это широкие проспекты, красивые здания, нарядная толпа, шикарные магазины, рестораны, кафе, и арабская часть – ветхие постройки, узкие улочки, грязь, женщины с закрытыми лицами. Группа канадских солдат случайно узнала, что я русский. Они бурно приветствовали меня, сейчас же потащили в ресторан и устроили большую попойку. Пришлось в следующие дни избегать их, так как выдержать такую выпивку вторично я бы не смог.

Не могу вспомнить, что этому предшествовало, но вижу, как мы с поляками, моими спутниками по пароходу, в сопровождении французского солдата идем по улицам Алжира – нас переводят в какое-то другое место. Это новое место походило на казарму, а может быть, это