Русские солдаты в Северной Африке (1940–1945 гг.). Эль-Аламейн: неизвестные страницы войны - Владимир Владимирович Беляков

Его книга «Жертвы двух диктатур» также вышла в Москве в 1996 году. «Первые русские военнопленные в руки союзников, в частности, англичан, попали еще задолго до высадки в Нормандии, а именно в 1942–1943 годах, в Северной Африке, куда их вывезли на принудительные работы в составе “трудовых батальонов Тодта”, – писал он. – Главным сборным пунктом была Александрия».

Никакой информации о численности бывших советских военнопленных в Северной Африке в книгах Н.Д. Толстого и П. Поляна нет. Данные, приведенные А.З. Егориным, были единственными. Возможно, каждый третий наш военнопленный действительно погиб в африканской пустыне. Но вот общее их число – больше 20 тысяч – с самого начала вызвало у меня серьезные сомнения. Дело прежде всего в том, что солидные зарубежные источники вообще не упоминают об этих людях.

На мой запрос в Британский военный музей в Лондоне пришел следующий ответ: «Тщательный поиск в коллекции Отдела печатных изданий не привел к обнаружению каких-либо данных о советских военнопленных в Северной Африке». Ни слова нет о них в мемуарах Владимира Пенякова. Если бы русских военнопленных действительно было 20 тысяч, то Пеняков неизбежно бы на них наткнулся и обязательно описал эту встречу, как он сделал это, встретив в Италии Ивана и Николая. Никогда не встречали русских во время своих многочисленных операций в тылу врага и даже не слышали о них ветераны новозеландской диверсионно-разведывательной группы, с которыми я связался по Интернету.

Смущало и еще одно обстоятельство. Накануне битвы при Эль-Ала-мейне общая численность фашистских войск составляла менее 100 тысяч человек, причем они испытывали большие трудности и с горючим, и с продовольствием, и с водой. Кроме того, Роммель, в отличие от англичан, не строил оборонительных сооружений. В этих условиях тащить за собой 20-тысячный контингент пленных не имело смысла. К тому же это представляло собой большой риск. Пленные могли восстать, захватить оружие и нанести немалый ущерб и без того немногочисленной армии, что уже не раз случалось в истории.

Фашисты наверняка не отмечали могилы погибших русских пленных. Но среди освобожденных союзниками наших соотечественников неизбежно должны были находиться и раненые, и больные, чью жизнь врачам так и не удалось спасти. Причем, если пленных были тысячи, то довольно многочисленные. В этом случае умершие должны были быть похоронены на военных кладбищах, под стелами с выбитой на них звездой. Но могил таких нет. Единственное исключение – могила красноармейца И. Остапченко, скончавшегося 13 июня 1943 года, на английском военном кладбище Дели Ибрахим в Алжире. Того самого Остапченко, о котором еще в 1987 году писала «Советская Россия».

Да и источник информации о численности «русских рабов» Роммеля не вызывал особого доверия. Откуда советские военнопленные, находившиеся сравнительно небольшой группой на конкретном участке фронта, могли знать, сколько всего их товарищей фашисты пригнали в Африку? К тому же сам А.З. Егорин с бывшими «африканцами» не беседовал.

Прояснить картину могли только документы. И я отправился в Архив внешней политики Российской Федерации, надеясь в дипломатической переписке того времени найти следы наших соотечественников в Северной Африке.

О чем поведали архивы

Советская дипломатическая миссия была учреждена в Каире лишь в ноябре 1943 года. Так что более ранняя информация о бывших советских военнопленных могла поступать в Москву лишь через посольство Великобритании в СССР. Поэтому я начал с просмотра документов, относящихся к сношению Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) с британским посольством. Познакомился с нотами, которыми посольство и наркомат обменивались, начиная с октября 1942 года, со времени битвы при Эль-Аламейне. И ничего не нашел. Но вот в бумагах января 1943 года мне попался любопытный документ. 29 января НКИД в ответ на ноту англичан от 10 января поблагодарил их за «готовность оказать содействие при следовании в СССР советских граждан, находящихся сейчас в Северной Африке». Речь явно шла о бывших военнопленных, освобожденных союзниками. Но сама английская нота в архиве отсутствовала.

В январе 1943 года союзники едва продвинулись по Тунису, причем еще не соединились с войсками, наступавшими из Ливии. Вероятно, речь шла о тех наших соотечественниках, кого французские коллаборационисты содержали в Алжире, в Джельфе. Надо бы проверить.

Я запросил текст этой ноты в британских архивах, ведь наверняка посольство оставило копию в своих документах. И найти ее, казалось бы, легко: есть дата, есть номер. Ответ был лаконичным: «Уважаемый доктор Беляков, пожалуйста, приезжайте и сами ищите ноту».

Мне оставалось лишь горестно вздохнуть. Такой роскоши, как отправиться в Англию в поисках единственного документа, я себе позволить не мог.

Но репатрианты наверняка проходили через советскую контрразведку, подумал я. Ведь среди них могли оказаться и предатели, служившие нацистам, и люди, завербованные западными разведками. Только вот как проникнуть в архив нынешней Федеральной службы безопасности?

При Президенте Российской Федерации существует Комиссия по военнопленным, интернированным и пропавшим без вести. Там работает знакомый военный историк. Сведения о репатриации из Северной Африки в 1943 году могут быть полезны и сотрудникам комиссии. Так что надо послать запрос в архив ФСБ за двумя подписями – председателя Комиссии и директора Института востоковедения. Научному учреждению могут отказать, президентской структуре – вряд ли.

Так и сделали. В начале апреля 2004 года запрос был отправлен в архив ФСБ, а уже 31 мая мы получили ответ. Он представлял собой краткую справку с приложением списка «африканцев», направленных на родине для проверки в Рязанский и Подольский спецлагеря НКВД СССР. Начиналась она с сообщения о том, что «ноты посольства Великобритании в НКИД от 10 января 1943 г. о репатриации советских граждан из Северной Африки в материалах Центрального архива ФСБ России не имеется».

Согласно справке, с августа 1943 по март 1944 года из Северной Африки прибыли в СССР 311 бывших военнослужащих Красной Армии. Один из процитированных в справке документов содержит довольно подробный анализ первой группы репатриированных из 59 человек. Они попали в плен в 1941–1942 годах. Сначала использовались в Германии на гражданских работах, а затем были прикреплены к немецким артиллерийским, прожекторным и зенитным частям. В ноябре 1942 – январе 1943 года, то есть уже под занавес североафриканской кампании, пленные красноармейцы вместе с этими частями были переброшены в Италию, а затем оттуда – в Тунис. Как явствует из списка Рязанского спецлагеря, некоторые «африканцы» вообще попали в плен лишь в декабре 1942 года. 8-10 мая 1943 года, во время наступления союзных войск в Тунисе, часть из них перешла на сторону англо-американских войск. Остальные были захвачены в плен вместе с фашистскими войсками.

Бойцов Красной Армии союзники поместили в