Русские солдаты в Северной Африке (1940–1945 гг.). Эль-Аламейн: неизвестные страницы войны - Владимир Владимирович Беляков
Русские солдаты в Северной Африке (1940–1945 гг.). Эль-Аламейн: неизвестные страницы войны читать книгу онлайн
Книга доктора исторических наук В. В. Белякова основана на уникальных материалах, которые он почти тридцать лет собирал в странах Северной Африки и российских архивах, и восстанавливает неизвестные страницы Второй мировой войны. Читатели узнают о судьбах советских военнопленных, переброшенных в Африку для вспомогательных работ в тылу итало-немецких войск, об участии русских эмигрантов в борьбе с фашизмом на севере «черного континента», о репатриации освобожденных союзниками из плена в Италии красноармейцев на родину через Египет. Живой рассказ в жанре расследования ведется на фоне истории североафриканской кампании, мало известной российскому читателю, и описания обстановки того времени в странах Северной Африки глазами наших соотечественников.
«8 ноября 1942 года. Вчера тайно праздновали Октябрьскую годовщину: доклады, декламации, песни. Праздник прошел с большим подъемом. Вести из Союза хорошие, у всех радостно на сердце.
Невероятный слух: англичане и американцы сегодня высадились в Алжире».
«4 декабря. Когда мы узнали об англо-американской высадке в Алжире, то сразу подняли головы, а начальство, наоборот, поджало хвост. Но Кабош, увидев, что о нас забыли, снова распоясался. Странно все-таки, что англичане и американцы нас не освободили. О существовании лагерей они знают, не могут не знать, своих освободили же они сразу, в первые дни!
5 декабря. Сегодня наша группа праздновала день Сталинской Конституции. Теперь празднуем открыто, с речами. Праздник удался на диво. С гостями, в бараке нас набралось человек 150, нельзя было пробиться. Был настоящий кофе, пирожное из фиников и из желудей – новый вид пищи».
«9 декабря. В лагере вывешено объявление, что при отъезде интернированного, в случае нехватки казенного имущества, с его счета будет удерживаться сумма за пропавшие вещи. Вывешена и расценка, несообразно высокая: бумажное дрянное одеяло – 300 франков, соломенный тюфяк – 600 франков и т. д. Кабош хочет ограбить всех отъезжающих.
Зима началась. Весь день и всю ночь дует ветер. Топлива не дают. Пища все ухудшается».
«24 декабря. Вчера мы праздновали в нашей группе день рождения товарища Сталина.
Из Кафарелли вернулись двое арестованных – совершенно больные. Их освободил врач, даже не осмотрев. Кабош встретил на дороге одного молодого испанца, дал ему за что-то пощечину и послал в тюрьму».
«29 декабря. В коллективе деньги кончились. Последние затрачены на встречу Нового года. Мы сидим на чемоданах – каждый день ждем, что нас освободят англичане. В этом месяце, из-за высадки англо-американцев, мы столько раз устраивали праздники, что растратили все деньги и продукты. Мы думали, что теперь нам все это уже не нужно.
1 января 1943 года. Незабываемый, торжественный день. Мы сделали два больших плаката из одеял – на них буква “V” из флагов Объединенных Наций. На польском плакате – фамилии советских и союзных генералов, посредине слово “единство” на всех языках лагеря. Были речи, пели русский и испанский хоры. Все это в пещерной обстановке барака, заставленного старыми, грязными вещами. Сделали пудинг из фиников, по кило на брата, съели все дочиста. В 12 часов ночи вышли наружу. Ночь была темная, звездная. Дрожа от холода, накрывшись одеялами, собрались на площадке между бараками. Там большие чучела Гитлера и Муссолини, привязанные к железной штанге. В полночь их зажгли. Они запылали гигантским факелом, осветили наши бараки, людей в лохмотьях и одеялах, колючую проволоку. Искры летели в звездное африканское небо. При свете костра один испанец сказал речь о победе и единстве. Пока мы пели, пламя бушевало, чучела корчились на огне. Потом мы плясали вокруг костра. Все поздравляли друг друга с близкой победой, со скорым освобождением. Плакали от волнения, обнимались. Затем в темноте разбрелись по своим баракам – они показались нам еще грязнее и унылее. Джельфа спала, замерзшие часовые-арабы молча глядели на нас через проволоку».
«11 января. Кабош свирепствует. Вывесил объявление, запрещающее приближаться к проволоке ближе, чем на 6 метров, а за “саботаж” внутри лагеря вводит суровые наказания. Дело в том, что мы спилили на топливо несколько столбов, на которых подвешена проволока…
Радостные новости из СССР: освобождены Георгиевск, Минеральные Воды. Вот откуда придет наше освобождение».
«21 января. В лагере случай сыпного тифа. Начальство напугано. По предложению лагерного врача комендант поручил мне борьбу с тифом. Наш коллектив меня энергично поддерживает.
Вчера приехала долгожданная комиссия – английский вице-консул и с ним один офицер. Кабош вызвал меня в бюро для составления списка русских. Консул любезно пожал мне руку, осведомился о здоровье. Кабош вертелся рядом, даже челюсть у него прыгала от злости. Он чуть было не задохся. Кабош всячески пытался меня поскорее удалить. Но мне удалось сказать англичанам главное. Они ответили, что все это уже знают.
Сегодня же эта комиссия уехала, ничего не сказав, и забрала наши списки».
«13 февраля. Прошло больше трех недель со дня приезда английской комиссии, а мы все еще сидим! Холодно и голодно. Денег почти нет. Уже неделю дует ледяной северный ветер».
«16 февраля. В последние недели я был представителем группы советских граждан, вроде как председателем, и все переговоры с Кабошем велись через меня. Кабош вчера вызвал меня в бюро. Он был в штатском и, к моему величайшему изумлению, весьма вежлив. Говорит: “Извините, что вас беспокою. У меня срочное дело. Завтра, в 9 часов утра, соберите всех русских на площади перед метро. (Так мы называли безобразный, темный барак, построенный по плану Кабоша и похожий на станцию парижского метро.) По-видимому, вашими делами занялись всерьез”.
Пошел в лагерь – еще не дошел, а уже все знали об этом приглашении. Волнение страшное. Из Кафарелли выпустили, по моему требованию, сидевшего там русского. Кабош вспомнил о нем: “А, это тот, которого я посадил за то, что он воровал ячмень у наших свиней”. Хорош лагерь, где людям приходится воровать пищу у свиней!
Рано утром все собрались в указанном месте. Пришел Кабош, злющий, как собака. Увидел за нашими спинами любопытных испанцев, накричал на них, прогнал. Потом злым голосом пролаял: “Приготовьте ваши вещи, сейчас за вами приедут грузовики и отвезут в Алжир”. Сказал и ушел.
Волнение неописуемое. Стали проверять списки русских, составленные нами же. В лагере вдруг объявилось множество “русских”, которые до сих пор никогда об этом не заявляли. Все они просят включить их в список. Мы их не записали. Кабош, видя это, насильно включил их в список.
Всем нам велено сдать казенные вещи, одеяла, матрацы, посуду. Роздали остающимся товарищам, что могли.
В бараках кутерьма. Вытаскивают вещи, распугали клопов и блох. Пол и нары завалены каким-то неописуемым тряпьем, в котором мы ходили…
В 3 часа Кабош сообщил, что грузовики вызваны в другое место, а мы поедем поездом, и не сегодня, а через несколько дней. Нам вернули только одеяла и посуду. Все спят прямо на голых досках.
Газеты сообщают об освобождении Ростова и Ворошиловграда.
Сегодня в лагерь приехала французская санитарная комиссия. В лагере, после нашего отъезда, будут размещены немецкие и итальянские пленные. Комиссия нашла, что помещение околотка
