Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

мероприятия организационного, материально-технического и агентурно-разведывательного характера. В частности, речь шла о завершении до конца 1951 г. строительства оборонительной полосы вдоль западной, южной и юго-восточной границ, об установке зенитных батарей для борьбы с самолетами-нарушителями, минировании дорог и объектов на важных оперативных направлениях (с этой целью погранвойскам было решено передать 15 тыс. противопехотных мин), о переподчинении трудовых войск (аналог советских стройбатов) Министерству обороны и их «правильном» использовании для усиления оборонного строительства (показательно, что из 6 тыс. «трудовйков» почти половина — 2500 чел. — были задействованы на югославской границе) и пр. В целях повышения боеспособности национальной армии, ее материально-технического оснащения 20 июля 1952 г. Политбюро ЦК БКП приняло решение обратиться к руководству компартий стран «социалистического лагеря» с просьбой оказать Болгарии «братскую помощь» в поставках боевой техники и боеприпасов «на облегченных условиях». Соответствующие письма К. Готвальду, В. Гомулке, М. Ракоши, Г. Георгиу-Дежу, подписанные 21 июля Червенковым, имели гриф «Сов. секретно. Особой важности». К письмам прилагались подробные списки необходимой военной техники, оружия, боеприпасов и иного военного имущества, насчитывавшие сотни наименований[287].

По линии МВД была усилена контрразведывательная деятельность с целью разгрома «шпионских гнезд» в стране; систематический характер приняли выселения из погранзоны всех подозрительных элементов и членов семей установленных диверсантов. Предстояло улучшить работу и по линии госбезопасности: регулярно проводить чистку оперативного аппарата, активизировать вербовку лиц для создания «солидной агентурной сети», в том числе и с целью проникновения во вражеские центры, разведывательные и диверсионные школы «в капиталистических странах», особенно в Югославии, Турции и Греции[288]. Возникающие при этом сложные кадровые вопросы болгарское руководство предполагало решать с помощью СССР. В частности, это касалось практической подготовки сотрудников внешнеполитической разведки и улучшения ее технической базы (например, при оформлении необходимых документов для надежного прикрытия агентов)[289]. Агитационно-пропагандистская работа предполагала проведение публичных собраний, лекций и бесед с упором на «антититовскую тематику». Документы свидетельствуют, что по всем направлениям основное внимание уделялось югославской «соседке»[290].

При определении широкого круга мероприятий перед болгарскими силовиками была поставлена задача — быть «глазами и ушами партии». И, надо сказать, что возможности ее успешного решения спецслужбы оценивали достаточно самокритично. Министр внутренних дел Георгий Цанков в докладе, направленном 8 ноября 1953 г. главе правительства Антону Югову «для ознакомления», констатировал: «…Мы всё еще не в состоянии сказать Партии, что задумывают или проводят соседние вражеские страны против нас, а также каково положение в этих странах. Мы еще работаем довольно примитивно, по шаблону, часто недостаточно подготовлены и не всегда гарантированы от провала»[291].

Обстановку в Югославии и особенно мероприятия по укреплению болгаро-югославской границы и регулярной болгарской армии внимательно отслеживали западные военные специалисты и эксперты. Они тщательно анализировали варианты возможных военных действий на территории Югославии (вероятнее всего, в Вардарской Македонии) с участием военизированных «македонских формирований», в том числе и болгарских, и развертывании «наступательных операций» Болгарской народной армии в Восточной и Западной Фракии и Эгейской Македонии[292]. В Белграде считали вполне реальным вооруженное нападение извне и рассматривали возможность отступления югославской армии на «стратегическую территорию», охватывавшую горные массивы вплоть до Адриатического моря. Для ее защиты предусматривалось ведение партизанских действий с учетом опыта народно-освободительной войны[293].

И югославская, и болгарская стороны, готовясь к военным действиям, рассчитывали на внешний фактор. Белград ориентировался на щедрую военную помощь Запада, Болгария с основанием уповала на «социалистический лагерь». В поле борьбы превратилась и экономика[294]. Высокий градус напряженности между соседними балканскими странами продолжал сохраняться вплоть до кончины в марте 1953 г. советского лидера.

При изучении документов БКП, характеризующих болгаро-югославское противостояние тех лет, бросается в глаза почти полное отсутствие внимания Софии к опыту экономических преобразований в соседней стране; действовавшая югославская модель практически не упоминается, не говоря уже о ее анализе по существу. Своеобразным малым исключением стало осуждение экономической и социальной политики югославов на пленуме ЦК БКП 29 ноября 1951 г., рассмотревшем работу профсоюзов и их роль в социалистическом строительстве. Докладчик — член Политбюро, заместитель председателя Совета министров Георгий Чанков резко критиковал Тито и его окружение за отмену в 1950 г. закона о национализации промышленности и ликвидацию планового начала в развитии народного хозяйства, что, по мнению Чанкова, лишило югославский народ революционных завоеваний и расчистило путь к восстановлению частнокапиталистической собственности. Рабочие советы, в распоряжение которых перешли фабрики, утверждал докладчик, состояли из «коррумпированных фашистских элементов» и являлись орудием жестокой эксплуатации рабочего класса. Ликвидация машинно-тракторных станций в деревне, передача сельхозинвентаря «кулакам», «зверский грабеж» трудового крестьянства дополняли нарисованную Чанковым мрачную картину превращения трудящихся Югославии в «бесправных рабов», а дороговизна, нищета и голод вели, по его словам, к «вырождению» югославского народа. Констатировав «фашистские методы управления» и террор, якобы превратившие Югославию в «тюрьму народов», Чанков, в общих чертах, сообщил о сопротивлении режиму Тито: саботаже рабочими военных заказов, минировании составов с военными грузами, взрывах складов, мостов, иных диверсиях на транспорте и пр. Не меньшую решительность проявляло, по словам Чанкова, и крестьянство: рискуя жизнью, срывало посевные планы, отказывалось строить военные объекты — аэродромы, стратегические дороги и укрепления. Доклад завершался на оптимистичной ноте: «Недалек тот день, когда тито-фашистский режим будет ликвидирован. Не помогут никакие низкопробные фальсификации и исправления марксистско-ленинского учения, обосновывающие отмирание государства, никакие лекции и маневры в сторону “социалистической демократии”, децентрализации власти. Не спасут пытки и террор. Таков [будет] итог и неизбежная судьба политики Тито…»[295].

Подобные резкие и в целом бездоказательные, поверхностные, «агитпроповские» оценки режима в соседней стране и его политики болгарская сторона сохраняла и в последующем, ориентируясь на позицию Москвы, изложенную в отчетном докладе на XIX съезде ВКП(б) — КПСС (октябрь 1952 г.). Докладчик Г.М. Маленков констатировал, что «такие “свободные” страны, как Греция, Турция и Югославия, успели уже превратиться в американские колонии, а правители Югославии, все эти тито, кардели, ранковичи, джиласы, пъяде и прочие — давно уже определились в американские агенты, выполняющие шпионско-подрывные задания своих американских “шефов” против СССР и народно-демократических стран»[296].

Отношения в треугольнике София — Белград — Москва после смерти Сталина. Югославская модель в болгарском восприятии

Трудно сказать, рассчитывала ли югославская сторона на быстрое изменение прежнего курса Москвы и ее союзников по «социалистическому лагерю» после кончины 5 марта 1953 г. советского руководителя. Но не исключено, что какие-то надежды на этот счет все же имелись. Возможно, откликаясь на ожидания перемен, югославские дипломаты уже 9 марта сообщили из Москвы в Белград: складывается впечатление, «что новое советское руководство тяготится наследием Сталина»[297]. Интересно, что американские эксперты пропустили этот момент. Отмечая в первом после смерти советского руководителя обзоре положения