Виги и охотники. Происхождение Черного акта 1723 года - Эдвард Палмер Томпсон

областей и придворными вигами, но не являлось внутренне присущим социальному составу общества. Во-вторых, пожалуй, здесь уместно замечание о методе. В приведенном выше анализе многое зависело от сложной системы умозаключений, часто опирающихся на отрывочные свидетельства. Структура исторического объяснения, которую я предложил, отчасти зависит от логики и лишь отчасти от фактов. Некоторые определения могут быть неверными, хотя я сомневаюсь, что в целом оценка социального состава и конфликта ошибочна. Благодаря терпеливой работе местных историков можно было бы провести дополнительные исследования и многое узнать о судьбах лесных фермеров. Мне кажется возможным и даже вероятным, что теперь, когда «черным» уделяется внимание, где-то — среди каких-нибудь неисследованных собраний дворянских или государственных бумаг — может всплыть новая важная информация. Она, несомненно, опровергнет некоторые из моих выводов, хотя сделанное мною должно облегчить задачу их опровержения. Скудость основных источников — в частности, была утеряна переписка дворянства и лесных властей, утрачен увесистый пакет доносов и протоколов допросов (включая отчеты пастора Пауэра), который государственный секретарь послал генеральному прокурору, — заставила меня заняться трудным и даже утомительным делом создания коллективного портрета по небольшой, намеченной отдельными мазками картине, составленной из умозаключений.

Но в конечном счете я не считаю такие построения на основании источников (которые сторонники количественных методов исследования называют «литературными») историческим занятием низшего уровня. Если бы в протоколах ассизов аккуратно фиксировались целые списки профессий, то они хорошо смотрелись бы в таблице; однако таблица частичных данных, которую удалось построить на имеющемся материале (см. выше, с. 117), оказалась обманчивой, так что лишь тщательное выявление контекста может прояснить значение этих цифр. А слишком хороший ряд цифр, пожалуй, заставит историка облениться. Так или иначе, отсутствие готовых источников вынудило меня добывать дополнительные сведения в более широком поиске, и на эту главу, полную предположений и гипотез, я потратил больше недель, собирая материалы и приводя их в некоторый порядок, чем на любую другую часть данной работы.

Часть 2. Хэмпшир

4. Хэмпширские леса

На юго-востоке и северо-востоке Хэмпшира располагались три небольших королевских леса. Если пересечь побережье в Портсмуте, то можно проехать по лесной территории через Бир, Вулмер и Элис Холт к Фарнхэму в графстве Суррей, а оттуда в Бэгшот Хит и в Виндзорский лес. Как на сассекской, так и на хэмпширской стороне границы между графствами пролегали старинные маршруты контрабандистов, а на портсмутской дороге со времен войн Мальборо не иссякал поток путников, возов с припасами, уволенных со службы матросов и солдат, ищущих работу[367].

Королевская власть в Хэмпшире была представлена слабо: здесь не было ни своего полковника Негуса, ни Бэптиста Нанна. Элис Холт лежал к юго-востоку от Фарнхэма и граничил с землями епископа Винчестерского. Здешние густые леса изобиловали хорошим строевым дубом, в них во множестве водились лани. К югу от Элис Холт тянулся пояс частных владений, а за ним начинался Вулмерский лес — тогда уже пустынное пространство торфяников, папоротников и песчаных пустошей, где жило несколько благородных оленей. Вместе Элис Холт и Вулмер составляли единый массив, простиравшийся на 15 493 акра, из которых 6799 акров находились в частных руках, а 8694 принадлежали короне.

Но корона не получала никакой прибыли от этих площадей. Лес в Элис Холт подвергся обширным вырубкам во времена Английской республики, и, хотя при Реставрации его высадили снова, в 1720‑х годах лишь небольшая часть деревьев достигала достаточных размеров для вырубки. Управление этим лесом король Вильгельм вверил генералу Эмануэлю Скроуп Хоу, убежденному вигу, имевшему придворный чин. После его смерти в 1709 году должность управителя леса перешла к его вдове, Руперте. В течение последующих трех десятилетий она была, пожалуй, ближе всего к тому, чтобы буквально представлять в лесу королевскую власть, поскольку родилась от внебрачной связи принца Руперта[368] и актрисы Маргарет Хьюз. Кроме того, она дружила с Сарой, герцогиней Мальборо, и обладала таким же характером и замашками командира.

В Элис Холт сохранялась определенная система управления лесом с лесными судами, выборными вердерерами, лесными чиновниками и прочими служащими. Эта система также удержалась — и, возможно, стала еще успешнее — в лесу Бир, который лежал южнее, вглубь от той части побережья, где находился Портсмут. (В результате, как и в Виндзоре, магистраты неохотно принимали решения по вопросам, которые, по их словам, относились к юрисдикции лесного суда.) Описываемый массив изобиловал хорошим строевым лесом и занимал площадь около двадцати пяти квадратных миль, или 16 000 акров; но хотя вся эта территория формально предназначалась королевским оленям, сама земля была разделена на восемнадцать «пёрлью»[369], или владений, юрисдикция над которыми была пожалована монархом: из них два принадлежали самому королю, два епископу Винчестерскому, два — смотрителю леса, а остальные — нескольким частным владельцам. Таким образом, самой короне принадлежало менее 1000 акров леса, а правами на древесину в других местах владели хозяева участков пёрлью. Корона также имела все права на травяной покров и подлесок (vert), сколько его ни требовалось для прокорма королевских оленей по всему лесу; но оленям составлял конкуренцию скот простых жителей окрестных деревень, которые отстаивали (как здесь, так и в Элис Холт, и в Вулмере) неограниченные права на выпас[370].

Смотрителем леса Бир в это время был Ричард Нортон, богатый и эксцентричный джентльмен, который жил в своем особняке с парком в Саутуике, лежащем в пределах леса[371]. Внук кромвелевского офицера, он был убежденным вигом и горячим сторонником порядка, обеспечившего приход к власти Вильгельма III Оранского и установившего конституционную монархию. Некогда Нортон с увлечением играл в любительских спектаклях, но на одном представлении со страхом увидел на сцене дьявола собственной персоной. С тех пор он сделался угрюмым, болезненно переживал разлуку с умершей женой, перессорился с соседями и стал отшельником: поселился со своим управляющим и несколькими слугами (к которым относился как к близким людям) и составлял дополнения к завещанию, которое достаточно примечательно, чтобы в дальнейшем мы обратили на него внимание[372]. Несмотря на все это, к «сумасшедшему Нортону» в этих местах относились с симпатией, и, судя по всему, он с успехом выполнял свои обязанности смотрителя леса[373].

Специалисты по усовершенствованию сельского хозяйства и местные историки мало что могли сказать в пользу лесов Вулмера и Бира. Так, Р. Мьюди пишет о Бире:

Отчасти в королевских владениях, но гораздо больше в частных пёрлью, появлялись и обосновывались никчемные люди со всех концов страны, сооружая жалкие хижины в укромных местах и живя в состоянии крайней нищеты и порока. Едва ли существовал грех, в котором могут быть повинны полудикари и которого не совершили бы эти лесные разбойники; и ни один