Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
А я, по неопытности, отношение о переводе не в приемной зарегистрировал и копию себе не оставил, а отдал декану в руки. Но он мне не отказал. Да и не имел права отказать.
Сессию, я естественно, не сдаю. Поехал на ветфак, мне по записке декана под денежный залог в учебной библиотеке выдали учебники по предметам, которые я доздать должен был. Работаю на «Скорой», готовлюсь. В июне приезжаю в ПСХИ сдавать экзамены. А документы из меда не пришли!
Еду назад, во Владивосток. Бегу в деканат. Декан в отпуску, вместо него — заместитель, он ничего не знает, а я уже отчислен за неуспеваемость — сессию-то я не сдавал.
Отчисление из института автоматически лишало студента отсрочки от армии. Если бы я ушел в другой институт переводом, то отсрочка сохранилась бы.
«Да и хрен с вами! Армия — так армия. Больше чего будет в жизни вспомнить!»
* * *
А в это время полным ходом шла Перестройка. Я как-то в ней участвовал? Хоть как-то я выражал желание поменять даже тот, убогий «социализм», на триста сортов колбасы? Да мне не до этого было, как и всей массе советского народа, учившегося, работавшего, старавшегося заработать, как-то свою жизнь выстроить в тех условиях, которые имели.
У меня вообще было — время эйфории, связанной с тем, что окончательно с будущей профессией определился, она меня устраивала, особенно в том плане, что не придется в будущем, убиваясь на работе, считать копейки до зарплаты. Специальность ветврача, конечно, была не легче и не менее ответственной, чем медика, даже в физическом плане — более тяжелая, но зато давала более-менее нормальную материальную базу. И меня никогда не окружали люди, в числе которых в большинстве были, искавшие работу, на которой можно ничего не делать, но получать за это деньги. Мы искали работу, на которой можно заработать. Устраивались похитрее, как раз те, кто теперь нам говорит, что мы предали социализм. Внимательней на биографию С. Е. Кургиняна только посмотрите, из нее лезет мерзкая рожа общественника-активиста, пламенного комсомольца в институте. И не ищите у него в биографии какой-то трудовой деятельности, там только натруженный язык.
В ПСХИ было намного комфортнее учиться. Не в том плане, что после мединститута было легче. В мединституте уже на 4-м курсе учеба была не очень трудна, не то, что на первых. Не было того снобистско пренебрежительного отношения к студентам и не раздражали общественные деятели. Партийная и комсомольская организации факультета где-то в тиши занимались, наверно, какими-то своими делами, которые нас не касались. Студенты сельскохозяйственного института не были особо интересны власти, которая готовилась к окончательной ликвидации остатков социализма в стране.
Я очень вам рекомендую читать книги и статьи М. С. Горбачева, из них вы поймете, что Михаил Сергеевич знал марксизм-ленинизм получше некоторых нынешних профессоров, которые нас убеждают в том, что СССР развалился по причине ошибок в теории руководителей КПСС. Ни одной ошибки они не совершили. Это те из вас, которых убедил профессор философии М. В. Попов в принадлежности современных промышленных рабочих к авангарду пролетариата, марксизма-ленинизма не знаете. Потому что вы, неся в себе отвращение к работам классиков марксизма, полученное в наследство от того иезуитского способа его преподавания, который был в СССР, специально выстроенного так, чтобы к этой науке привить стойкую неприязнь, читаете не Маркса и Ленина, а их интерпретаторов, который вам подают материал в стиле «для чайников». Занимательно и увлекательно. Увлекая вас в болото.
Деятели из КПСС как раз отлично понимали, почему Ленин выбрал промышленных рабочих в качестве авангарда пролетариата. Потому что он в России начала 19-го века представлял из себя большинство населения крупных городов. И не просто крупных, а столичных. Восстание врачей Боткинской больницы к свержению самодержавия не привело бы. И бунт наемных работников частных хлебопекарен не вынудил бы генералитет пойти к царю с предложением об отречении.
Ленинской партии нужна была социальная группа пролетариата в качестве авангарда, которая может снести старую власть, совершить революцию, а не «дистиллированный пролетариат».
И вспомните демонстрации во время августовских событий 1991 года в Москве. Много там вы видели промышленных рабочих? А ведь эти демонстранты почти сплошь были составлены из пролетариата.
Вот в этот пролетариат — научно-техническую интеллигенцию и студенчество больших городов, особенно столичных, била со всей силы Перестройка. Сначала им урезали зарплаты ниже, чем получали промышленные рабочие, менее квалифицированный слой пролетариата, выдержали это «вино» до достаточной кондиции, потом обозлили «новым мЫшлением», показав, что «система реформированию не поддается» и сама партийная верхушка с помощью этого авангарда пролетариата (настоящего авангарда, без иронии), снесла остатки социализма в уже давно несоциалистической стране. Совершив то, что не удалось их предшественникам, троцкистам 20–30-х годов: захватить власть в коммунистической партии и, пользуясь этой властью, реставрировать капитализм.
* * *
А я пока погрузился в учебу. Новая специальность оказалась настолько многогранной и интересной! В медицине — лечение и профилактика. А тут — еще и экономика, как вторая профильная наука! Организация производства! Вау! Еще и военная кафедра — артиллерийская. Возиться с пушками — что может быть интереснее для мужчины?!
Решился вопрос и с подработкой. Сначала устроился сторожем на автобазу в Уссурийске. Сутки через трое. Это вам не медбратом или фельдшером, на такой работе и выспаться можно.
А потом на кафедре внутренних болезней, на одном из семинаров, зав. кафедрой стал предлагать зачет за нарисованные плакаты-пособия. Желающих было мало. Я хорошо рисовал и писал тушью, предложил свои услуги:
— Возьмите меня на кафедру на ставку лаборанта и я вам за год весь учебный материал сделаю и обновлю.
Меня на следующий же день и оформили, написал заявление и провели приказом по институту. 96 рублей оклад. Плюс стипендия. Нормально.
Но впереди ждала армейская служба. И не меня одного. Именно в ПСХИ после весенней сессии 1987 года сняли отсрочки со всех студентов до четвертого курса. Четвертый курс сдавал гос. экзамены на военной кафедре, их в армию не брали уже.
Оказалось, что в СССР резко стало не хватать призывной молодежи. Она внезапно исчезла. Поэтому нужно было вообще всех студентов обуть в сапоги.
Знать бы тогда о словах Мао
