Казань и Москва. Истоки казанских войн Ивана Грозного - Павел Канаев
Казань и Москва. Истоки казанских войн Ивана Грозного читать книгу онлайн
Русско-казанские контакты второй половины XV – первой трети XVI столетия – это смесь военного противостояния, подковерной борьбы в лучших традициях «Игры престолов», а также тесной культурной и экономической кооперации. Достаточно сказать, что львиная доля монет, сохранившихся в археологических слоях Казани ханского периода, именно московского происхождения. Разумеется, такое насыщенное взаимодействие происходило не в вакууме: на него влияло множество третьих сил. Чего стоила одна лишь борьба великого князя Московского и крымского хана за право называть Казань своим юртом. На страницах этой книги не просто хронологически излагается история русско-казанских контактов во времена правления Ивана III и его сына Василия III. В исследовании подробно раскрываются военный, политический, дипломатический и экономический аспекты данных отношений. Характеризуется место обоих государств в системе международных связей и их значение друг для друга. В книге поднимаются такие важные вопросы, как причины татарских набегов на русские территории и корни постоянно нарастающей московской экспансии в Среднем Поволжье в рассматриваемый период. Отдельное внимание уделяется тому, что представляло из себя Казанское ханство и каким было соотношение сил между двумя государствами.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Не отставала и внутренняя торговля. На посаде шумел постоянный рынок, где купцы из разных мест торговали с казанцами. Особенно активный товарообмен осуществлялся с гостями из Верхнего Прикамья и Южного Урала. А в самом сердце окольного города[47] располагался так называемый Тезицкий двор, на котором сбывали свои товары (главным образом ткани) бухарцы, хивинцы, шемахинцы и иранцы. Рядом с ним находилась крупная конная площадка, куда постоянно наведывались московские – и не только – купцы. Там продавали пригнанных из Астрахани ногайских лошадей – до 20 тысяч голов ежегодно. Напомним, что именно ногайцы поставляли львиную долю конского поголовья как для войск, так и для сельского хозяйства Московского государства. Судя по духовным грамотам детей боярских, стоимость татарского коня колебалась в пределах 5–8 рублей за особь. Мерин обходился где-то в 4 рубля. Помимо лошадей, в Казани в промышленных масштабах продавали коров с овцами из той же Ногайской Орды.
Об оживленной торговле на всех перечисленных казанских рынках лучше любых слов рассказывают памятники материальной культуры. В археологических слоях Казани находят кости верблюдов, на которых привозили в город свое добро многочисленные караванщики. Лопаты археологов в изобилии откапывают монеты и ремесленные изделия из Русского государства, Китая, Западной Европы, Средней Азии. Судя по казанским кладам, уже во второй половине XV века именно московская монета преобладала в городе и была для Поволжского региона чем-то вроде доллара или евро для современного мира. Одновременно в ханстве обращались медяки и серебряники из Золотой Орды и русских удельных княжеств[48].
Сообщают немало интересного о казанской торговле и письменные источники, включая русские летописи. Правда, как и в случае с численностью войск, большинство цифр в них приводится скорее для красного словца. Например, в летописях говорится, что в русском погроме 1505 года в Казани побили «больше 15 тысяч (купцов) из многих городов», в то время как примерно столько людей всего проживало в городе. Казанский летописец сообщает о 5 тысячах купцов из разных стран, которые затворились в столице ханства во время ее штурма московскими войсками в 1552 году. В это тоже верится с трудом, если принять во внимание площадь и плотность населения Казани того времени, о чем подробнее будет рассказано далее. Впрочем, большая концентрация торгового люда в городе сомнений не вызывает. Вместе с бухарцами, хивинцами, иранцами и ширванцами в Казани активно занимались коммерцией армяне. Уже в первой половине XV века в городе находилась обширная армянская слобода.
Таким сплошным базаром в прямом смысле слова Казань стала не только благодаря своему выгодному положению на Волжском торговом пути. Само татарское ханство также производило и экспортировало ряд востребованных на Востоке и Западе товаров. Вот что писал про Казань венецианский купец и дипломат Иософат Барбаро: «Это торговый город; оттуда вывозят громадное количество мехов, которые идут в Москву, в Польшу, в Персию и во Фландрию. Меха получают с севера и северо-востока, из областей Дзагатаев и из Мордовии». Наряду с пушниной казанцы экспортировали кожи, воск, мед, скот, рыбу, а заодно захваченных в русских и литовских землях рабов. Импортировали же в основном украшения и предметы роскоши, ткани, пряности, все тот же скот. У московских купцов казанцы закупали соль, лен, меха. С Закавказья в столицу ханства поступали ценившиеся на вес золота сухофрукты, дорогое оружие, сталь, вина, из Персии, Ширвана и Бухары – шелка, хлопчатобумажные материи, предметы быта и изделия ювелиров. Из западноевропейских стран в Казань привозились шерстяные ткани. Невыделанную шерсть и овец закупали у ногайцев.
Интерес Казани. Работорговля
Сами казанцы тоже имели четкий экономический интерес по отношению к Москве. Заключался он, говоря по-современному, в человеческих ресурсах. Хотя ни о каких трудовых договорах и тем более зарплатах речи не шло.
В русских и литовских землях казанцы периодически захватывали рабов. В обмен на них волжское ханство получало из Ногайской степи скот, кожу, наконец, лошадей, которые потом активно продавались в ту же Москву. Именно ногайцы были главными интересантами восточной работорговли и застрельщиками войн с Великим княжеством Московским до усиления крымского влияния над Казанью. Еще задолго до установления московского протектората они вместе с казанцами и крымчанами частенько совершали набеги на приграничные русские волости и литовские поветы с целью захвата «полона». Невольников продавали в Каффе, Стамбуле, Сарае, Туркестане. Особенно ценились молодые женщины, которых можно было продавать в гаремы.
Об объемах и роли таких сделок в казанской экономике сегодня идут споры в историографии и публицистике. Некоторые исследователи отмечают, что, в отличие от крымчан и ногаев, сами казанцы уводили большой полон лишь в случае масштабных войн с Москвой. Дескать, без захвата военнопленных не обходилась ни одна более-менее крупная военная кампания того времени – точно так же поступали и москвичи. Рейды же на русские приграничные территории непосредственно с целью разжиться невольниками происходили редко, а добыча не была такой уж многочисленной. Увы, поголовных или тем более поименных переписей захваченных в плен бедняг никто не вел, так что вывести даже приблизительные цифры невозможно.
Есть лишь множество сообщений из русских и зарубежных источников, подтверждающих факт торговли русскими пленными в Казани. Первый зафиксированный московско-казанский мирный договор 1469 года отдельно предписывал, чтобы «плен российский казанский царь весь отдал, что получено было за четыредесят лет». Никто не ждал возвращения на Русь конкретных людей, захваченных аж за 40 лет войн. Большинства из них уже попросту не было в живых. Речь шла о выдаче многочисленных невольников, которые концентрировались в Казани в качестве живого товара. Под тем же 1469 годом в летописях проскакивает еще одна интересная деталь в контексте татарской работорговли. «Отполонение» большого количества находившегося в городе православного люда трактуется как великая победа, хотя в военном и стратегическом плане русская военная кампания (под руководством некоего Ивана Руно) оказалась неудачной.
Из зарубежных авторов среди прочих упоминает о казанской торговле пленными и Сигизмунд Герберштейн, восхищавшийся казанцами, «которым приходилось сражаться с московитами за жизнь и свободу»[49]. То, что в 1521 году «Саип Гирей, царь казанский, продал татарам всех пленников, которых увел из Московии, на
