«Балканский фронт» холодной войны: СССР и югославско-албанские отношения. 1945-1968 гг. - Александр Животич

Отношения между Югославией и Албанией становились хуже день ото дня. Конфликты с албанским командованием, неуважительное отношение к югославским военным советникам, а также начало конфронтации с СССР побудили югославский Генеральный штаб издать 20 апреля приказ о срочном отзыве всех офицеров ЮНА из Албании[224]. Энвер Ходжа срочно отреагировал телеграммой, переданной Тито через посла И. Джердже. В послании содержалась просьба повременить с отзывом. Письмом Энвер Ходжа стремился снизить накал противоречий, обременявших отношения двух стран. Опровергались слова Купрешанина, утверждавшего, что многие из находившихся в Албании югославских специалистов оказались в тюрьме, а их семьи лишились квартир, что в албанском обществе постоянно принижается размер югославской помощи, что реализация военных соглашений в таких условиях в принципе невозможна[225]. 21 апреля Ходжа обратился с новым письмом к Тито, в котором помимо повторной просьбы отменить отзыв советников развернуто объяснял, почему следует продолжить сотрудничество в военной сфере. Особенно Ходжу беспокоило то, что принятое югославским Генштабом решение совпало с распоряжением об эвакуации из Албании советского военного персонала. А это подрывало позиции самого албанского руководителя.

Москва, впрочем, руководствовалась совсем другими соображениями. Сталин не желал из-за Греции вступать в конфронтацию с Западом, который мог расценить советское военное присутствие в Албании как некую провокацию. Кроме того, как свидетельствует межпартийная переписка, уже тлел конфликт между СССР и Югославией. Накануне открытого столкновения Москва эвакуировала своих советников как из Югославии, так и из находившейся в сфере ее влияния Албании. Сталин отвергал возможность какой-либо помощи Албании, до тех пор пока не подтвердится ее разрыв с Югославией. Удостоверившись в нем, Кремль 13 апреля отменил решение об отзыве из Албании военных советников, которым тогда же было предоставлено право контролировать работу политических органов албанских вооруженных сил[226].

22 апреля 1948 г. Йосип Броз Тито направил Ходже ответное письмо, написанное в резком тоне[227]. В нем говорилось, что югославское партийное руководство единодушно пришло к выводу, что межгосударственные отношения ухудшились аналогично тому, как это произошло в 1947 г. Причиной стали не замечания генерала Купрешанина относительно единичных инцидентов, а действия албанского правительства, использовавшего единичные инциденты для маскировки главных проблем. Югославский лидер напрямую обвинил албанскую сторону в утрате веры в искренность намерений Белграда, а также в сознательном преуменьшении размеров экономической помощи и прочих материальных жертв, на которые пошла Югославия в помощи союзнику. Утверждалось, что руководство ФНРЮ не может более помогать Албании, обделяя собственный народ, тем более что такая помощь не приводит к улучшению двусторонних отношений. В письме также содержалось признание того, что Югославия с самого начала слишком идеализировала собственные отношения с Албанией, которые теперь необходимо поставить на совершенно иные, реалистичные, основания, соответствующие как обоюдным возможностям, так и международной обстановке. В том же письме Броз проинформировал Ходжу об отзыве генерала Купрешанина и персонала военной миссии, а также об отказе в следующем году финансировать албанскую армию за счет бюджета Югославии. Взамен предлагалось договориться о предоставлении кредита[228].

Отправленный в тот же день ответ на второе письмо Ходжи гласил, что генерал Купрешанин и прибывшие с ним в Албанию офицеры отозваны из-за враждебного отношения к ним албанского правительства. Отрицалось, что решение об отзыве мотивировано тем, что в Албании остались советские военные советники. Их присутствие названо необходимым по политическим и военным соображениям. Тито выразил готовность к продолжению сотрудничества, но подчеркнул, что для этого албанское руководство должно подтвердить, что верит в искренность намерений Югославии в отношении Албании[229].

Для югославской компартии обострение албанского вопроса с самого начала было неразрывно связано с ухудшением отношений с СССР. Поэтому на состоявшемся 9 мая 1948 г. заседании Политбюро речь зашла и об Албании, и о критике, озвученной советским Политбюро. Итогом обсуждения стало решение негативно ответить на письмо советского ЦК и не посылать делегацию на заседание Информбюро в Бухаресте. Что касается Албании, то отношения с ней планировалось выстраивать на новой основе, которую следовало заложить в результате подписания нового международного соглашения и ряда двусторонних договоров. Это позволило бы, с одной стороны, положить конец прежней порочной практике, а с другой, защитить югославские вложения в Албанию[230].

Одновременно с этим советское Политбюро приступило к анализу реального масштаба югославского присутствия в Албании. При этом учитывалась возможность изменения ситуации там и ее повторного сближения с Югославией. Детальному изучению подвергся албанский пятилетний план[231] и возможности его реализации[232], торговля[233], промышленность[234], уровень развития культуры[235] и образования[236], транспортная сеть[237], а также деятельность совместных югославско-албанских и советско-албанских культурных обществ[238]. Итогом всестороннего рассмотрения стал вывод, что, несмотря на то что югославское влияние на соседнюю страну огромно, в руководстве албанской партии верх взяла преданная СССР группа, которая считала это влияние вредоносным.

Ответ на письмо Тито был получен только 23 мая 1948 г. Признавая ответственность за ухудшение двусторонних отношений, албанское Политбюро отвергало обвинение в сомнениях в югославских намерениях. Наоборот, оно полностью доверяло Югославии, ее государственному и партийному руководству. Кроме того, в послании содержались клятвы верности марксизму-ленинизму, братским отношениям с народами ФНРЮ, а также обвинения в адрес генерала Купрешанина и С. Златича в связи с их «враждебной» антиалбанской позицией[239]. При этом авторы письма старались не касаться сути противоречий, настаивая на продолжении сотрудничества на старых основах, как будто не случилось ничего, что могло бы поссорить две страны и две компартии. 31 мая 1948 г. югославское Политбюро отправило ответ, в котором предлагала албанскому правительству прислать в Белград делегацию для переговоров о двусторонних отношениях и продолжении экономического и военного сотрудничества[240].

Положение в самой Албании оставалось тяжелым и запутанным. Для руководства страны сложнее всего было объяснить армии ухудшение отношений с Югославией[241]. Из-за контактов с албанскими офицерами, в частности с начальником политического управления генералом Кристо Темелько, 24 июня 1948 г. Тирана потребовала отзыва югославского политического инструктора полковника Шпиро Срзентича[242]. Александр Ранкович советовал Срзентичу не покидать Албанию до тех пор, пока ему не объяснят подлинных причин высылки, одновременно укоряя его в том, что он слишком далеко зашел в разговорах с албанскими коллегами[243]. В связи с этим инцидентом югославский МИД 1 июля направил ноту протеста[244]. Накануне, 30 июня 1948 г. югославский Генштаб приказал всем военнослужащим ФНРЮ срочно эвакуироваться из Албании, военное сотрудничество с которой почти полностью прекратилось[245]. Одновременно все 225 албанцев, обучавшихся в югославских военных школах и академиях, как и большинство учеников и студентов штатских учебных заведений, отправились домой[246].