Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

в первую очередь децентрализации. Говоря о «сокращении бюрократии и создании условий для непосредственного управления со стороны производителей», Кидрич сообщил о намерении сократить управленческий аппарат на 30%[80]. Он описывал перспективу дальнейшей реорганизации хозяйственной системы, директивного вывода генеральных дирекций из-под государственного управления и придания им функций прямого посредника между производителями. Государственные институты будет связывать только, как говорил Кидрич, назначаемый сверху генеральный директор. Последним остатком бюрократии, «то есть нас с вами», как он отмечал, «будут разные советы, которые через год-два преобразуются из государственных органов в форму объединения непосредственных производителей»[81]. Все эти меры он назвал процессом отмирания государства в области экономики. Затем он попытался нарисовать перспективу следующего этапа этого процесса, говоря, что «когда мы почувствуем, что неприятель полностью ликвидирован и выросло сознание (населения. — А. А.), для чего необходим рост материальных производительных сил и благоприятные внешние условия, тогда возможно отмирание насилия, как одной из функций государства», что «случится не скоро». Касаясь плана в экономике, отметил: «Мы, как и Советы, говорили, что план, является основным законом, что на самом деле есть чистый идеализм. Основной закон всякой экономики — это уровень материальных производительных сил»[82].

Во второй половине 1949 г. руководство страны привлекает для претворения в жизнь намеченного проекта профсоюзы. После серии переговоров представителей правительства и профсоюзов был подготовлен документ под названием «Руководство по созданию и работе рабочих советов государственных хозяйственных предприятий». 23 декабря 1949 г. за подписью Кидрича и председателя Центрального совета профсоюзов Д. Салаи он был разослан во все центральные республиканские профсоюзы и на предварительно отобранные экспериментальные предприятия для создания там рабочих советов[83]. В «Руководстве» говорилось о том, что рабочие советы создаются с консультативными функциями и для осуществления хозяйственного контроля, а также в целях более активного привлечения рабочих к борьбе за выполнение плановых заданий. Среди прочего отмечалось, что создание советов не умаляет роли директора в управлении предприятием, который, в свою очередь, обязан был принимать во внимание предлагаемые рабочим советом меры по совершенствованию производства и трудовых отношений[84].

Первые рабочие советы были созданы в начале 1950 г. на 215 крупных предприятиях (в том числе 80 в Сербии, 67 в Хорватии, 39 в Словении), а также на некоторых предприятиях в других республиках. Самый первый рабочий совет из 13 членов был создан на цементной фабрике «Првоборац» недалеко от Сплита. Их формированием занимались профсоюзные организации. В начале января 1950 г. Центральный совет профсоюзов направил несколько рекомендаций ряду профсоюзных комитетов относительно работы советов, формирования их состава, экономического образования рабочих[85].

27 июня 1950 г. Скупщина приняла закон об управлении предприятиями рабочими коллективами. В основной части закреплялось право трудовых коллективов на управление предприятиями через рабочие советы и комитеты управления. Рабочие советы должны были избираться на год и могли быть распущены до окончания срока, а отдельные его члены отозваны. Рабочий совет как представитель трудового коллектива избирал и распускал управляющий комитет, а также осуществлял другие функции, предусмотренные законом. Управляющий комитет (УК) управлял предприятием, а также вышестоящим хозяйственным объединением, отвечая за свою работу перед рабочим советом и компетентными государственными органами и комитетом управления вышестоящего хозяйственного объединения[86]. Вертикальная иерархия управленческой структуры подчеркивалась ролью в ней директора. В законе говорилось, что «директор предприятия по своей должности является членом управляющего комитета, отвечая перед ним за свою работу, а также перед управляющим комитетом и директором вышестоящего хозяйственного объединения, как и перед компетентным государственным органом». «Директор высшего хозяйственного объединения был ответственен перед управляющим комитетом (этого объединения. — А. А.) и компетентным государственным органом»[87].

В комментарии к Закону авторы публикации документов отмечали, что «рабочее самоуправление вводилось в неразвитой стране с наследуемыми и новыми противоречиями, с мощным влиянием государства в экономике и обществе, сильными элементами сталинской идеологии, с неискорененными бюрократическими тенденциями и определяющим воздействием государства и партии на организацию и работу предприятия». Авторы, вместе с тем, считали, что, несмотря на «символическую роль рабочего в управлении предприятием (курсив мой. — А. А.), Закон и его применение имели принципиальное значение, поскольку впервые в мире социализма отрицалась концепция сталинского централизма и государственной собственности как устойчивой формы собственности при социализме и открывалась перспектива новой общественной организации»[88]. Д. Биланджич оценивал «Основной закон об управлении хозяйственными предприятиями» как, с одной стороны, акт чрезвычайной смелости руководства КПЮ, а с другой стороны, как еще и достаточно точное свидетельство непреодолённой этатистской общественной структуры. Он обращал внимание на декларативный характер ряда статей, в частности, указывая на то, что трудовые коллективы управляют государственными предприятиями и реализуют это право через свободно избираемые представительные органы самоуправления. Он отмечал, что, помимо права избрания и отзыва рабочих советов, иных прав в управлении предприятием рабочие не получили. Положение и права рабочих советов также были весьма ограничены, особенно в сфере трудовых отношений и тем более в сфере распределения доходов. УК, несмотря на ограниченную степень репрезентативности (в него входило от 3 до 11 членов), получал большие полномочия, в частности, право назначать руководителей предприятия[89]. Власть директора, оставалась большой. Так, он имел почти равные права с самоуправленческими органами по части трудовых отношений, сохраняя позиции, существовавшие в прежней системе государственного управления предприятиями. Кроме того, ему было предоставлено право вето на все решения органов самоуправления. В распределении доходов Закон об управлении хозяйственными предприятиями по умолчанию оставлял государственную экономическую систему практически нетронутой; он не подтверждал права трудовых коллективов распоряжаться прибавочной стоимостью, поэтому существенно не затрагивал административный централизм. Биланджич считал, что экономическая система, сложившаяся в период административного управления, сохранялась с небольшими изменениями на протяжении 1950–1951 гг.[90].

Тито, выступая 26 июня 1950 г. на внеочередном заседании Скупщины с докладом по случаю обсуждения Закона о рабочих советах (в народе его называли «Закон о фабриках»), подчеркивал, что это второе значительное событие в жизни страны после национализации, которое позволяет ныне реализовать лозунг «фабрики — рабочим». Он особо отметил, что создание рабочих советов не только не было преждевременным, как считают некоторые, но даже запоздало, поскольку до принятия «чудовищной резолюции» (28 июня 1948 г. на заседании Информбюро в Бухаресте. — А. А.) югославская компартия питала иллюзии относительно советского опыта, некритично воспринимала всё происходящее в Советском Союзе. Часть его выступления, была посвящена восхвалению трудового энтузиазма рабочих, их желанию перевыполнять планы, говорилось о «любви» рабочих к своим фабрикам. Пафос Тито, помимо оппозиции сталинизму, отражал надежды руководства на то, что новая социальная и хозяйственная инициатива партии будет способствовать увеличению производительности труда, принятию повышенных планов, широкому внедрению новаторства, развертыванию социалистического соревнования