Запрещенные слова. книга 2 - Айя Субботина

мое сердце грохочет так громко, что это слышит не только Дубровский, но и весь самолет.

Только когда проходит первый приступ паники, соображаю, что в ту секунду, когда одернула пальцы, он как раз протянул мне ручку. И до сих пор ее держит, как будто хочет подчеркнуть, что ему на мое присутствие вообще наплевать, у него давно ничего не дергает и не зудит.

— Спасибо, - предательски тихо шепчу, беру ручку кончиками пальцев, всеми силами стараясь избежать еще одного, даже крохотного физического контакта.

Слава молча отворачивается и снова погружается в книгу, но на этот раз - заткнув уши AirPods’ами. А я до самого конца полета чувствую, как на моих пальцах горит след от его прикосновения. И ни влажные салфетки, ни крем для рук, ни даже санитайзер не помогают от него избавиться.

Берлин встречает нас прохладой и моросящим дождем. Наш ждет просторный внедорожник: Дубровский садится рядом с водителем, мы с Сорокиным - сзади. Но в этом замкнутом пространстве Слава Слава снова как будто безраздельно захватывает мое внимание и волю - все время ловлю себя на том, что украдкой смотрю на его затылок и плечи, на то, как иногда приоткрывает губы, словно подпевая чему-то в наушниках. Тишина в салоне гнетущая, как в камере смертников. Сорокин пару раз пытается разрядить обстановку, что-то говорит о погоде, о том, что надо посмотреть еще раз список матчей и может урвать время чтобы сходить вообще на любой, просто чтобы посидеть на стадионе. Ни я, ни Слава, его болтовню не поддерживаем и в конце концов, он обиженно замолкает.

Когда подъезжаем к отелю, первой из машины выскакиваю я.

Надеюсь успеть забрать свою сумку и залететь в отель до того, как нам снова придется идти рядом, но копаюсь, как ленивец, потому что у меня окончательно сбиваются настройки синхронизации между телом и реакциями - мои руки как будто делают прямо противоположное тому, что приказывает мозг. В итоге пока я пытаюсь достать сумку, Слава оказывается рядом, чтобы забрать свою. Чувств тепло его плеча рядом, и только огромными усилиями воли не отскакиваю снова - это было бы уже просто смешно. Он молча, без видимых усилий, достает наш багаж и молча несет. Делает это молча, механически, как будто это просто часть его обязанностей. Когда пытаюсь забрать свою сумку, наши пальцы снова случайно касаются. Я снова вздрагиваю. Он - снова нет. Только на секунду задерживает на мне скорее вопросительный, чем заинтересованный взгляд. Я поджимаю губы и молча отступаю - хорошо, неси, спасибо за помощь. Но ничего из этого не произношу вслух.

Как только мы входим в лобби, Дубровский тут же достает телефон и начинает что-то быстро печатать. На его губах на мгновение появляется тень улыбки - теплой, настоящей. Той, которая когда-то предназначалась мне, а теперь - какой-то другой… да?

Мои каблуки стучат по гранитному полу так громко, что, кажется, привлекают все внимание вокруг. Я уже сто раз пожалела, что не надела удобные дерби - в них мне по крайней мере не пришлось бы чувствовать себя солдатом на смотровом марше.

На ресепшене миловидная немецкая девушка с безупречной улыбкой протягивает нам ключ-карты.

— Господин Дубровский, ваш номер - семьсот третий на седьмом этаже, в правом крыле. Госпожа Франковская - семьсот седьмой, в левом.

Краем уха слышу, что номер Сорокина как раз рядом с моим, но это проскальзывает транзитом.

Правое крыло. Левое крыло. Нас разделили, как два враждующих лагеря.

Я бросаю взгляд на Славу, но он только вежливо улыбается, благодарит и забирает ключи. Не оборачиваясь, идет к лифту. Мы с Сорокиным - за ним. Я стараюсь поддерживать разговор, но это примерно как диалог слепого и глухого: Сорокин что-то говорит, я что-то невпопад отвечаю.

Когда двери лифта расходятся на нашем этаже, Слава оглядывается, передает мою сумку Сорокину, и молча сворачивает направо, глядя в телефон, как будто у него там карта передвижения по этому проклятому пятизвездочному отелю.

Мой номер - в самом конце длинного, пустого коридора. Я вхожу, торопливо закрываю за собой дверь и тяжело прислоняюсь к ней спиной.

Я не знаю, сколько я вот так стою, прежде чем заставляю себя пошевелиться. Минуту? Десять? Вечность? Время как будто теряет четкие ориентиры и контуры. В ушах до сих пор стоял гул самолетных турбин, а на пальцах фантомным ожогом горит след от его случайного прикосновения.

Я иду в ванну, пытаюсь его смысль, оттереть санитайзером, но не получается. Кажется, единственный способ избавиться от фантомого касания его пальцев - счистить его месте с кожей.

Прохожу вглубь номера, почти не осматриваясь по сторонам - в нем достаточно «звезд» и уюта, чтобы не сомневаться в лучшем уровне комфорта. Это же немцы - у них все всегда на уровне, даже таблички на ручки двери лакированные и какие-то лощеные. Сбрасываю туфли, ставшие невыносимо тесными, как «испанские сапоги». Сбрасываю пиджак - под ним почему-о неприятно зудит кожа.

В звенящей тишине собственной головы звонок телефона звучит слишком резко и громко, так, что невольно вздрагиваю и кошусь на сумку как будто она вдруг заговорила и начала меня проклинать. Но быстро беру себя в руки, проверяю входящий - Форвард. Даже странно, что он звонит только теперь, потому что вся эта командировка была целиком и полностью его идеей.

— Майя, - его голос в трубке как всегда спокойный и ровный, как будто раздражения вообще нет в списке доступных ему эмоций. - Вы устроились? Надеюсь, номер соответствует вашим ожиданиям.

— Вполне, Павел Дмитриевич, спасибо, - собственный голос кажется слегка механическим и скрипучим, как несмазанная дверь.

— Отлично. Не буду вас отвлекать, вам нужно отдохнуть перед завтрашним днем. Просто хотел уточнить, что сегодня вечером - приветственный фуршет для ключевых спикеров и партнеров. В семь, в главном зале отеля. Ваше присутствие обязательно. Нужно наладить контакты до официального открытия.

— Я буду, - говорю я.

— Я в вас не сомневался, Майя, - в его голосе проскальзывает едва уловимая усмешка. - Я остановился в «Адлоне». Если возникнут срочные вопросы - я на связи, звоните без стеснения.

Еще раз рассеянно изучаю номер, собираюсь с силами и раскладываю вещи. Потом - в ванну. Перелет был не долгим и на моей коже еще толком не «остыл» домашний увлажняющий лосьон для кожи, но мне нужна горячая вода. Она хлещет по коже, но все равно не справляется с внутренним ознобом. Я стою под упругими