Клетка бесприютности - Саша Мельцер

она чуть не завалила сессию? Что каждый день встает в шесть, чтобы приготовить тебе обеды на работу? Что готова стать матерью для чужого ребенка?

– Мы не обсуждали… – я растерялся. – Она не говорила!

– А ты и не интересовался, да? – она хмыкнула и достала из маленькой кожаной сумочки проездной. – Вот она, твоя любовь. Односторонняя. Как игра в одни ворота.

Я довел ее до дверей Чертановской и, развернувшись, пошел прочь. Слушать ее, видеть, ощущать рядом присутствие больше не мог, Николь разбередила внутри мерзкий гнилостный омут, оставив на растерзание мыслям, и села в дребезжащий поезд. А что, если я правда – не то, что надо?

Вадик сидел на том же месте, доев чебурек. Почти стемнело, людей на набережной стало в несколько раз меньше, и я молча плюхнулся рядом. Домой идти не хотелось, в панельках уже зажигался свет. Я сидел и представлял, что сейчас где-то далеко Лу готовилась ко сну, оттирала от масляной краски руки, собирала рюкзак на очередной экзамен. Может, даже читала – я недавно отдал ей «Похороните меня за плинтусом», и она говорила, что начала. Может, пила какао, случайно собирая верхней губой молочную пенку и смешно улыбаясь родителям. Может, планировала завтра пойти с Николь в кино. Я весь продрог, пока думал, но снял куртку и накинул ее на сына.

– Мы будем ночевать на улице? – еле слышно спросил он.

Внезапно запиликал телефон. Мать. Скинув вызов, я не стал отвечать, чувствуя только прогорклое раздражение и обиду.

– Что-нибудь придумаем, – пообещал я, потянув его к метро. Вадик крепко сжимал мою руку. Толпы уже не было, но он все равно боялся потеряться. На остатки от копилки мы купили два жетона, но я не представлял, куда ехать. Хоть в метро спи.

– Что придумаем, пап? – Вадик нервно теребил мои пальцы. – Куда мы едем?

– К дяде Витале, – нашелся я. – Помнишь такого?

Вадик не помнил, но ответ, что мы садимся в поезд до четко определенной точки, а не просто так, наобум, его успокоил. Виталька, съехав от отца-академика, жил на Замоскворецкой линии, и добираться до него было долго. Вадик успел и задремать, пока поезд, стуча колесами, трясся по рельсам. Я расслабиться не мог – из головы не выходили слова Николь и вместе с ними Лу. Ее образ застыл, и мне на секунду показалось, что она сейчас, на следующей станции зайдет в поезд, улыбнется, и на щеках появятся ямочки. Зайдет в поезд и скажет, что все будет хорошо. Мы – вместе, и значит, так будет всегда.

Но она не пришла. Лу, невыносимо далекая, как созвездие Кассиопеи, была дома, рядом с родителями, в тепле и уюте. Меня же уносил поезд в ночной город без понимания того, как быть дальше. Капкан захлопнулся, и, чтобы спастись, предстояло отгрызть себе лапу.

– Почти приехали, – прошептал я, приобняв Вадика за плечи. – Вставай, родной, выходить на следующей.

На выходе из метро сразу обдало холодным воздухом, и Вадик посильнее закутался в мою джинсовку. В футболке стало совсем зябко, я поежился от колкого ветерка и обрадовался, что от станции до Витальки идти недалеко. Я условно помнил, где находился его дом, номер квартиры и этаж. Вадик еле успевал за мной, а я торопился, подгоняемый ветром и желанием подремать: после смены до сих пор не отошел. Может, было бы и легче, если бы помимо работы в больнице я не готовился бы к экзаменам в ординатуре, назначенным на конец июня. Оставалось немного до свободы от учебы. Немного до того, чтобы гордо зваться врачом, а не просто студентом-ординатором.

– Мы скоро? – канючил Вадим, сжимая мою руку.

– Почти пришли, – соврал я, сворачивая в переулок, чтобы сократить дорогу. По дворам было быстрее.

Наконец, из-за массивных крон деревьев показался знакомый дом, стоящий чуть дальше центральной улицы этого района. Неприметный, но красивый, он ничем не отличался от соседних, но я запомнил эту кремовую окраску и расположение торцом к пешеходам. Первый подъезд, четвертый этаж. Я замер на площадке перед дверью, боясь нажать на звонок. Но пришлось. Звук отчетливо раздался в квартире, но шаги за этим не последовали.

«Блядь, неужели не дома? – подумал я, коря себя за то, что сначала не додумался позвонить. – Куда он мог податься?»

Вадик присел на ступеньки, устало прислонившись кудрявой головой к металлическим покрашенным перилам. Я продолжал давить на звонок, думая, что Виталька мог беспробудно спать, но даже спустя несколько минут бесплодных попыток никто не откликнулся.

– Кажется, дяди Витали нет, – сонно пробормотал Вадик.

Достав телефон, я набрал его номер. Виталька ответил почти сразу, явно удивленный поздним звонком.

– Игореха? Что случилось? Ты решил скрасить мое дежурство своим великолепным, несравненным появлением и…

– Хватит, а, – я не дал ему договорить. – Блядь, ты на дежурстве… А мы рассчитывали, что получится у тебя переночевать. Стоим вот под дверью.

– С дома, что ли, свалил?

Мрачно помолчав, я вздохнул:

– Неважно. Ладно, плевать, тебя все равно нет.

– Так приезжайте в больницу! – почти сразу нашелся он. – Вадика накормим и уложим в ординаторской, тебе тоже местечко поспать найдем. У нас в кардиологии поприличнее, чем в этой вашей неотложке…

– Ты на неотложку не гони, – я улыбнулся. – Едем. Скоро будем, тут недалеко.

Метро еще работало. Мы опять спустились вниз, на станцию, потратив еще часть Вадиковой копилки. Он еле плелся, спал на ходу, но даже не ныл и не канючил. Поезд опять трясся, стучал, иногда раздававшийся скрежет мешал сосредоточиться на мыслях, а Вадик, сопящий на моих коленях, боязливо дергался и просыпался.

Больница – ставшая домом, роднее, чем квартира на Чертановской, моей альма-матер, – стояла непоколебимо и твердо. Сейчас даже не раздражали визжащие сирены скорой, курившие студенты-практиканты в смешных тапочках у крыльца больницы, сновавшие по холлу медсестры.

– Игорь Саныч, ты ж не дежурный, – меня удивленно встретила Наташа. – Чего тут делаешь?

– Пойду в кардиологию. К Витальке нужно подняться. Сможешь найти Вадику палату и уложить его поспать?

Наташа протянула к сыну руки, и он доверчиво вложил свою ладошку в ее. Он, неизбалованный лаской, часто шел в руки к незнакомым, доброжелательным, готовым поделиться любовью и заботой. Наташа как раз казалась такой. Они скрылись за углом, и я свернул на лестницу. Виталька ждал в ординаторской. Даже в чужом отделении я ориентировался прекрасно, без лишних заминок нашел