Бывшие. Жена для чемпиона - Анна Олеговна Ковалева

— Нет, не сдамся, — помотал я головой. Хотелось бы сжать руки в кулаки, но возможности не было.

От этого буквально выть хотелось, но я понимал, что доктор говорит правильные вещи. Если я хочу вернуться на лед, я должен сам приложить к этому все усилия.

Должен стиснуть зубы и сделать все возможное и невозможное, чтобы вернуться в строй.

— Вот, совсем другое дело. — теперь уже одобрительно заметил врач. — Так держать. А теперь давайте вас посмотрим…

* * *

Единственным плюсом моего состояния оказалось то, что позвоночник, а особенно шейный отдел, а также головной и спинной мозг не сильно пострадали.

Поэтому сохранилась чувствительность, и я не превратился в овощ.

В остальном же состояние мое было плачевным: тяжелая черепно-мозговая травма с трещинами в височной и лобной области, перелом бедренной кости, разрыв крестообразных связок, перелом коленного сустава, перелом обеих лодыжек, перелом лучевых костей на обеих руках, перелом ключицы, грудины и трех пар ребер, пробитое легкое, ушибы внутренних органов, разрыв селезенки.

В общем, проще, наверное, было сразу сдохнуть. Но раз уж меня вытащили с того света в карете скорой, а потом и в реанимации, значит, мое время еще не пришло.

Значит, надо не ныть, а стараться жить дальше.

Впрочем, сказать было проще, чем сделать. Потому что жизнь после выхода из комы превратилась для меня в настоящий ад.

Ощущать себя беспомощным, как младенец, было отвратительно. Я не мог ни повернуться, ни шевельнуться, ни самостоятельно поесть, ни сходить в туалет.

Маме приходилось кормить меня с ложечки как ребенка. А мне приходилось смириться с этим.

Как только я немного окреп, начались процедуры Длительные, мучительно-болезненные, но необходимые, по словам врачей.

Я бесился, нервничал, скрипел зубами и терпел боль. А спустя несколько недель заплакал как мальчишка, потому что впервые смог самостоятельно сесть, взять в руку ложку и поесть.

Стакан, правда, пришлось держать двумя ладонями, потому что силы еще не вернулись, но это ведь только начало.

За эти недели у меня было много посетителей. От фанатов и журналистов, палату, конечно, охраняли, отец позаботился об этом, но зато приходили коллеги по клубу, а после олимпиады приехала и сборная в полном составе.

Парни и без моего присутствия взяли вожделенное золото игр, выдержав жесточайшую схватку в финале, но победу эту посвятили мне.

Даже символическую медаль привезли в подарок.

А мне было и радостно, и горько одновременно. Потому что я только теперь понял, что значит фраза: незаменимых людей нет.

Команда прекрасно будет жить и без меня, как и клуб. А вот смогу ли я жить без хоккея? Это большой вопрос.

Но поскольку свой шанс я просрал сам, то злиться мог только на самого себя.

Поэтому засунул поглубже свои переживания и искренне порадовался за пацанов. Они заслужили эту победу, и я гордился ими.

Приехал меня навестить и Витька. Олег вырваться не смог, но связывался со мной по скайпу.

— Ну как же так, дружище? — Витя осторожно пожал мне руку и уселся на стул. — Как ты умудрился в ДТП попасть, а?

— Да вот так, — поморщился я. — Сперва рискованный обгон, а потом тачку занесло на повороте. Полностью потерял управление и влетел в отбойник.

— Пиздец, — выматерился друг. — Хорошо, что живой остался. В рубашке, походу, родился.

— Если бы родился, в аварию бы не попал, — горько усмехнулся я. — А так…

— Что врачи-то говорят?

— Пока однозначных прогнозов не дают. — вздохнул я. — Говорят, что сначала нужно на ноги встать, а потом уже думать о большом спорте.

— И они правы, Арс, ты ведь мог умереть. Или остаться инвалидом до конца жизни. А так вполне вероятно, что если и не вернёшься в игру, то хоть жить полноценно сможешь.

— О да, — я хмыкнул. — Я теперь понимаю, как много значат самые обычные вещи. Но жизнь без хоккея для меня почти равноценна ампутации ноги. Понимаешь?

— Понимаю, дружище. Не первый год же знакомы. Но люди живут и с ампутированными конечностями, носят протезы. Так что и тебе придется привыкать к жизни без льда. Хотя я надеюсь еще увидеть тебя по телику рвущимся в атаку.

— Да, надежда умирает последней. Я тоже надеюсь на чудо. Может, мне и правда повезет.

Мы помолчали немного. Оба уставились в окно, на панораму заметённого снегом города.

Почему-то в этот момент в душе взыграла тоска по родине. Жутко захотелось вернуться в родной Питер, прогуляться по Ваське, посидеть в любимом ресторане на Невском, пройтись по набережной Невы.

А еще до смерти хотелось увидеть Маруську.

Хотелось хоть на миг прижать ее к себе, коснуться шелка волос и бархата кожи, вдохнуть аромат, который так и не стерся из моей памяти.

Увидеть и сказать: «прости, моя милая, я идиот» …

Глава 22

К счастью, галлюцинаций у меня больше не было, но вот во сне Машка ко мне приходила регулярно.

Если не каждую ночь снилась, то почти каждую. Причем в самых разных образах.

То мне виделось, как она танцует в клубе в памятном красном платье, то как стоит у леера на теплоходе, плывущем по Неве.

А иногда снилось, что она сидит в нашей любимой кофейне со стаканом кофе и книжкой в руках. Перелистывает страницы с задумчивым и одухотворенным видом.

Но были и тревожные сны. Я засыпал и возвращался сознанием на тот проклятый участок трассы.

Видел со стороны свою покореженную, залитую кровью машину, спасателей, кареты скорой помощи и обычных зевак.

И Машу, уходящую прочь по обледенелой дороге в одном свадебном платье.

Иногда оно было чисто-белым, а иногда мне казалось, что весь подол пропитан кровью.

После таких снов я обычно просыпался в холодном поту и долго еще пытался унять дрожь, бьющую тело.

Напоминал себе, что это всего лишь кошмар, а с бывшей женой все хорошо.

И вот теперь, раз уж Витька приехал, я решил спросить его о Маше.

— Слушай, друг, скажи, — помялся немного, а потом разом выпалил, — ты Маруську мою не видел? Не знаешь, как она там?

Степанов как-то странно на меня посмотрел, хмыкнул, а потом ответил.

— Видел ее один раз. Где-то за два месяца до твоей аварии. В аэропорту. Она прилетала в Питер на день рождения к сестре.

— Откуда прилетала? — не понял я.

— Ну, мы особо не разговаривали, но насколько я понял, она теперь живет в Лондоне. Стажировку ей там предложили.

— Ого, — задумчиво