Босс для Белоснежки (СИ) - Амурская Алёна

Прямо как сама Яна сейчас.

Она вздыхает коротко, как человек, который слишком вымотался морально от всего и теперь экономит дыхание даже на словах.

— Не только…

По другой стороне улицы кто-то медленно тащит пакеты из магазина. Пакеты шуршат, и шорох этот остро бьёт по нервам. Я замечаю, как Яна опускает голову ещё ниже, пряча лицо под капюшоном, и понимаю: сейчас главное — не дать нам обеим превратиться в два столба под осенним ливнем. Надо сказать что-то громкое и обыденное, что прикроет нас обеих. Просто на всякий случай, если это так важно для Яны.

Я хватаю ее за рукав дождевика и почти силой втягиваю внутрь, за калитку. Затем немедленно повышаю голос до буднично-ворчливого:

— Так… не буду расписываться в получении, пока свой миксер не проверю лично! А то знаю я, как вы иногда впариваете доверчивым клиентам бракованный товар! Глаз да глаз за вами нужен…

— Лучше бы мне не заходить… — бурчит Яна, но переставляет ноги через порог покорно, как человек, который давно привык терпеть и холод, и жар, лишь бы не вмешивались.

Гриша, наш полковник в перьях, стоит в проходе глыбой белого характера, шипит «ш-ш-ш», но на меня косится понимающе: сама хозяйка тащит добычу домой — значит, пропускаем.

Я изнутри закрываю калитку, и дождь вместе с липкой уличной тягучестью остаётся там, где ему место — за деревянной доской с облупившейся краской.

— Детей сейчас дома нет, никто тебя не увидит, — говорю ей уверенно. — Садись, чаю хоть выпьем горячего, с малиновым вареньем. А то, если работаешь в такую погоду на улице, то и простудиться недолго.

— Ничего, как-нибудь переживу.

Вот ведь упертая. Стойкий оловянный солдатик, блин. А ведь ей реально надо отогреться, а то, того и гляди, простуду подхватит.

— Садись, говорю! У тебя же губы совсем побледнели…

И только когда она послушно опускается на наш старый скрипучий стул у стола, я позволяю себе расслабиться.

Тихо радуюсь, что кухня у меня хоть и маленькая, но в такой промозглый день особенно тёплая. На подоконнике в жестяной банке стреляет листиками базилик, на плите посвистывает чайник. А котёнок, наш Капитан Хвост, осторожно высовывает нос из коробки — шмыг-шмыг, принюхивается к чужому запаху. Затем, решив, что пришелец не страшнее гуся, чихает и снова укладывается клубком.

Я ставлю чашку чая перед Яной, затем машинально пододвигаю сахар и ложку. С грустью замечаю, какой тонкой кажется ее шея, да и лицо заметно осунувшееся. Мокрые от дождя ресницы слиплись, а глазищи такие насторожённые, прямо как у оленёнка, готового в любую секунду сорваться с места.

— Он тебя искал, — говорю ей прямо, решив не тянуть с тем, что жгло язык. — Мужик этот с каменной мордой. Чуть душу из меня не вытряс. Отстал только после того, как узнал, что я о твоей пропаже заявление собралась в полицию писать. Но он сказал, что это не моя забота и мне не следует лезть не в свое дело. Знаешь… нехорошим тоном таким сказал. Вот я и поостереглась. Толком ведь ничего и не знаю о тебе. А потом всё переживала… гадала, во что ты ввязалась…

Девушка мешает сахар, разглядывая расходящиеся круги в чашке.

— Не надо гадать, — вздыхает она. — Чем меньше знаешь, тем спокойнее живешь. И безопаснее. Лучше расскажи, как сама жила всё это время.

— Нормально жила. Тихо, мирно. Комнату в коммуналке мне продать пришлось, чтобы вот этот родительский дом отремонтировать. Плюс оплатить учебу старшенького и курсы офис-менеджера для себя. Чтобы на нормальную работу наконец устроиться.

По правде говоря, я и не думала сначала продавать комнату. Всё тянула и тянула с решением, прикидывала, что может ещё обойдётся.

Но тогда так вышло, что какой-то чудак сам вышел на меня через соседей, загоревшись идеей поселиться именно в этом доме. Он с ходу, не торгуясь, предложил такую сумму, что у меня челюсть отвисла. Это была ровно та цифра, которая позволяла мне заткнуть дыру в бюджете, оплатить долги и позаботиться о детях. Хотя бы на время.

Разубеждать странного покупателя я, конечно, не стала. Согласилась мгновенно. И ещё долго удивляясь редкой удаче.

— Ну и как, получилось? — любопытствует Яна.

— Получилось! — я позволяю себе добавить в голос крошечную гордость. — Меня долго отовсюду футболили без опыта. Но, к счастью, у моей преподавательницы с курсов нашлась хорошая знакомая в кадровом отделе корпорации Сэвэн. Вот она меня и порекомендовала взять с двухмесячным испытательным сроком.

— Поздравляю.

Она произносит это коротко, но я замечаю, как забилась у нее жилка на виске при упоминании, что я теперь работаю в приличном месте. Наверное, ей болезненно сейчас слушать о том, как у кого-то благополучно складывается жизнь, в то время как у нее самой…

Я смотрю на ее потрепанный дождевик и хмурюсь.

Надо будет переговорить с той знакомой из кадров. Вдруг там и для Яны местечко потеплее найдется? Всё-таки не дело молоденькой девчонке бегать по улицам, таская всякую кухонную утварь по адресам, словно грузчик…

Какое-то время мы пьём чай молча, думая каждый о своем. В кухне слышно, как на чердаке деловито шаркает вернувшийся Каркарыч. Небось перекладывает свои «сокровища».

— Как к тебе обращаться теперь? — спрашиваю я наконец.

Она поднимает взгляд, и в нём проскальзывает настороженность, как у человека, которого много раз дёргали за больное место.

— А оно тебе надо вообще? Общаться с такой мутной личностью, как я?

Я украдкой вздыхаю, сдерживая привычный возглас: «Ой, да перестань».

— Надо, — уверенно киваю ей. — Уж поверь, я за свои годы дурных людей достаточно повидала и научилась ценить действительно хороших.

— Это я-то хорошая?

Уж не знаю, почему, но меня всегда умиляют люди, которые так настороженно воспринимают добрые слова в свой адрес. Сразу чувствуется — не долюбили их в детстве, не приучили к тому, что быть хорошим для кого-то просто так — это нормально.

Я безудержно улыбаюсь, глядя на нее.

— Хорошая, хорошая, — подтверждаю уверенно. — Я это еще с того раза поняла, когда ты к моему домашнему таракану по-человечески отнеслась, хотя он тебя шокировал. Качества людей вообще легко прочитать через их отношение к животным… а тут целый таракан, который к симпатии вообще не располагает. Так что мой тест-драйв ты, считай, прошла уже давно и играючи… Ну так как мне тебя теперь называть? — напоминаю и на всякий случай шутливо угрожаю: — Иначе я от тебя так просто не отстану. Буду заказывать товары и требовать одного и того же курьера! Пока у тебя совесть не проснется… потому что кое-кому так и разориться с нынешними ценами недолго.

Ее губы чуть вздрагивают, словно она хочет удержать лицо непроницаемым, но не вышло. И сразу отворачивается к окну, не показывая глаз.

— Это прозвучит странно, — отвечает наконец неохотно, — но теперь я даже не девушка. Мое имя — Ян.

И правда, странно.

Мужское имя «Ян» звучит крепко, как топор, и рядом с ним её тонкий девичий голос даже в нарочито пониженном варианте всё равно звенит, как ложка о стакан. Маска вроде есть, но держится на честном слове.

— Рада познакомиться, Ян, — я невольно фыркаю. — Только знаешь что… если хочешь маскироваться и дальше, то лучше помалкивай. Твой голос никого не обманет.

Она смеётся — коротко, будто сама от себя не ожидала. Смех сразу разгоняет холод в комнате. Сверху тут же откликается Каркарыч бодрым карканьем, как будто поддакивает: «Так-то лучше!»

Я ставлю перед Яной тарелку с домашними ватрушками. Она благодарно кивает и задерживает взгляд на стуле у стены: там висит синий шарф Павлика, связанный Машкой из остатков разноцветных клубков. На концах болтаются смешные кисточки.

Яна смотрит на них некоторое время и вздыхает.

— Я быстро уйду, — тихо говорит она. — Не хочу, чтобы кто-то видел.

— Уйдёшь, когда согреешься, — отвечаю я твёрдо. — Когда дождь поутихнет. И когда я заверну тебе баночку варенья. И не спорь.

Она хмыкает, впервые за всё это время улыбнувшись открыто. И мне становится легче.