Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

переодеться, напоила чаем и накрасила. Я чувствовала себя деревянной куклой, не желающей ни говорить, ни двигаться.

– Ванфэй, Юйсю проснулась.

Эти слова долетели до меня словно сквозь сон – ничто не шевельнулось в душе – я равнодушно смотрела перед собой, словно в никуда. Служанка повторила это несколько раз, прежде чем до меня наконец дошло – Юйсю! Юйсю очнулась! Когда она очнулась, первое, что она спросила у служанки, – не ранена ли ванфэй.

Когда она увидела меня, то рухнула на колени и снова и снова повторяла, какая она бесполезная и никчемная рабыня. Не говоря ни слова, я крепко обняла ее, и печаль, что я так долго всеми силами сдерживала в себе, захватила меня. Она испуганно нежно обняла меня в ответ, и мы прижались друг к другу, как той ночью в Хуэйчжоу, доверчиво и молча.

Несколько дней в резиденции Юйчжан приходилось заниматься множеством всяких мелких поручений. Сяо Ци рано уходил и поздно возвращался, а его отношения с моим отцом становились все более напряженными.

Наследный принц желал поскорее отделаться от отца, а Сяо Ци считал своим самым верным союзником. Наследник чувствовал невероятную уверенность и ходил, гордо подняв голову. Воспользовавшись тем, что тете нездоровится, он заменил всю императорскую гвардию на людей Сяо Ци. Под предлогом поиска мятежников он также вышвырнул из дворца большинство пожилых чиновников и сановников. Отец злился на наследного принца, говорил, что он презрел долг, позабыл о добре и решил отплатить ему черной неблагодарностью. Усилив контроль над наследником, он всячески старался давить на Сяо Ци, из-за чего непримиримая вражда между ними только ужесточалась. Я видела отца почти каждый день, но каждый раз, когда замечала его, вспоминала все то, что матушка рассказала о нем… Я не хотела в это верить, но не могла смотреть такому отцу в глаза.

Я с нетерпением ждала разговора с отцом, но стоило мне увидеть его издалека – я сразу же старалась избежать встречи. Он всегда ходил в сопровождении слуг и подчиненных чиновников. Время от времени, когда мы оставались наедине, я видела, что он хотел о чем-то спросить, но у него не хватало сил.

Я хотела рассказать Сяо Ци о былых делах между отцом и матерью, но не могла. Из-за этого я каждую ночь ворочалась с боку на бок, не в силах успокоиться, а днем снова утопала в хлопотах. Через несколько дней такой жизни я совершенно выбилась из сил.

Тетя никак не шла на поправку – она бросила все силы, чтобы скорее поправиться, но ей становилось только хуже. Несмотря на то что она была в ясном сознании, временами силы совсем покидали ее.

Времена сейчас тревожные, и невзгоды приходят, откуда их не ждали. Целая череда несчастий преследовала семью и императорский двор. Мы переживали взлеты и падения. Во дворце Цяньюань остался лишь император, но и он едва держался на этом свете… Когда тетя заболела, во дворце императорских жен не осталось хозяйки. Наложницы оказались посредственными и робкими, и все дела в итоге легли на плечи беременной жены наследного принца Се Ваньжу. Тетя немедленно вызвала меня к себе и приказала во всем ей помогать и поддерживать в решении дворцовых дел. Мы и не заметили, как в бесконечных покоях дворца остались втроем.

С самого детства я проводила с тетей много времени, а потому ей не нужно было мне ничего объяснять – я понимала без лишних слов. Вот только я не очень соглашалась со многими ее идеями.

Тетя оперлась на спинку парчовой лежанки, взглянула куда-то за меня и, вздохнув, сказала:

– И почему ты не моя дочь?

– Гугу больна и запуталась… – Я мягко улыбнулась. – Я дочь из рода Ван.

– Правда? – Она перевела на меня взгляд, и я увидела, как заблестели ее тусклые глаза.

На сердце похолодело, я растерянно встретила ее взгляд. Она же, смежив веки, снова тихо вздохнула. Тетя знала, что наследный принц очень подружился с Сяо Ци. Знала она и то, что влияние Сяо Ци просочилось во дворец. Она решительно отдала бразды правления наследному принцу и больше никак не влияла на Восточный дворец, таким образом принимая поражение от рук Сяо Ци. Скорее всего, она и вправду боялась его людей и кавалерии. Возможно, так же сильно, как страшилась существования Цзыданя. Но что известно мне – моя тетя не из тех, кто так просто сдастся и склонит в покорности голову. Она позвала меня и передала дела дворца мне и Ваньжу. Однако мы никогда не заведовали делами одни – за каждым нашим шагом постоянно кто-то следил… Она никогда не доверяла Ваньжу только потому, что та была из рода Се. А что до меня – какое ко мне доверие? Я же жена Сяо Ци.

Я старалась не думать о том, насколько она зависела от нас. Но при этом тетя воспользовалась всей своей властью, чтобы следить за нами. Время от времени я задавалась вопросом: насколько я искренна с тетей, а насколько настороженна? Глядя в ее глубокие глаза, я никогда не могла понять, о чем она думает. Точно так же она смотрела и на меня, и на Ваньжу, и на наследника… На всех вокруг. Все знали ее как сильную и упрямую женщину. Даже когда спала, она словно продолжала держать меня за руку, сама того не осознавая.

Придворный лекарь сообщил, что болезнь тети укоренилась в ее сердце и что излечить ее не удастся ни лекарствами, ни каменными иглами.

Я видела, что она пытается держать себя в руках – следит за дыханием и старается его выровнять. В отличие от моей матери, у нее слишком много забот, она не может просто закрыть на них глаза и слечь. Я смотрела, с каким трудом ей теперь все давалось, и сердце мое сжималось. Три части своей жизни она отдала семье, три – наследнику престола. Я не знала, кому она посвятила еще три, но лишь одну она пожертвовала себе.

Мы боялись, что дни императора сочтены. Каждый день тетя спрашивала, как его состояние. Если бы с ним было все в порядке, она бы оставалась равнодушна. Если бы состояние императора ухудшилось, она впала бы в меланхолию. Передо мной она не стеснялась в выражениях и постоянно высказывала свою неприязнь к его величеству. Однако, когда наступит день смерти Сына Неба, она лишится желания жить. Как бы она его ни любила, как бы ни ненавидела, он – часть ее жизни.

В тот день, когда я