Сердце на льду - Анна Эйч

у тебя есть время на изучение города. А ещё ты можешь поехать со мной в спортивный центр.

Неожиданно для самого себя выпаливаю предложение провести вместе весь день.

– С тобой? – в её глазах зажигается озорной огонёк. – Я могу поехать с тобой туда, где тренировалась?

– Со мной, на ледовую арену. Если повезёт, может, даже покатаешься… – обещаю ей то, чего сам не могу гарантировать, но её счастливые глаза, наполненные воодушевлением и самой светлой надеждой, превращают меня в рыцаря, готового сжечь целый мир ради одной её улыбки.

– Йа! Это так здорово! – с восторженным писком Сена бросается ко мне, обвивая руками шею.

Моё обнажённое тело, моё сердце, весь мой гребанный мир был не готов к такому столкновению. Кожа к коже – я ощущаю капли ещё не высохшей воды, смешивающиеся с солоноватой пеленой моего пота. Шёлковое прикосновение её рук, влажные пряди волос, кончики которых я незаметно сжимаю в кулак вместе с веками, вознося все известные молитвы, чтобы сдержать предательски нарастающую потребность в ней.

– Спасибо, Курт! – выдыхает она.

– Не… за что, – сдавленно отвечаю, боясь пошевелиться, словно любое движение может разрушить хрупкую плотину моего самообладания.

Зефирка отстраняется и с нежной улыбкой снова ловит полотенце, которое, будто подчиняясь моим самым грязным желаниям, всё время норовит соскользнуть.

– Пойду собираться!

Она весело упархивает, оставляя на мне призрачные следы своего аромата и томительную тяжесть в груди, словно кто-то заменил воздух в лёгких расплавленным свинцом.

Глава 49. Разбуди меня

Сена.

Салон автомобиля Курта как тёплое одеяло обволакивает и придаёт чувство защищённости. Первые минуты нашей поездки я просто наслаждалась видами из окна и лучами весеннего солнца, но стоит мне повернуть голову к водителю, как перед глазами проносится новая вспышка дежавю.

Я была ранее в этой машине.

Конечно, это неудивительно: он мог подвозить меня на ледовую арену, так как работал там в то время, когда я тренировалась, мог забирать из университета по просьбе Кратера, например. Странно, всё выглядит так, будто мы проводили слишком много времени вместе, но зачем ему столько возиться со мной? У него что, нет своей личной жизни?

Уверена, что есть, и очень бурная.

Сегодня утром он застал меня врасплох своим обнажённым, сверкающим от пота торсом. Это было самое сексуальное, что я когда-либо видела в жизни, или, точнее сказать, из того, что я помню. Курт улыбался, демонстрируя свои ямочки, и не смел опустить глаза ниже моего лица. Сначала я немного стушевалась, но потом решила воспользоваться положением и дать ему рассмотреть меня как следует. Не стала убегать, как трусливый ребёнок, а продолжила диалог, делая вид, что не замечаю, как соблазнительно бегут солёные капли по его шоколадным кубикам пресса, словно по лабиринту. Однако на Максвелла моя игра не произвела никакого впечатления: он как сверлил меня своими карими глазами, так ни разу их не увёл ни в сторону, ни на мою грудь. Точно гей.

Или малолетки и сёстры жён его друзей просто не интересуют таких, как он.

Подсказывает противный внутренний голос, обладающий рациональным мышлением, в отличие от моего родного, импульсивного.

Предприняв последнюю попытку проверить наличие взаимной химии, я бросилась к нему на шею, как легкомысленная дурочка. Максвелл даже не обнял из вежливости, просто позволил мне вымочить его и аккуратно отстранился, касаясь кончиками пальцев, будто я вымазана мазутом или переношу опасный вирус.

В общем, я смирилась. Он слишком взрослый и опытный для меня, а ещё красивый, умный и самодостаточный – в такого легко влюбиться, и я наверняка тоже стала жертвой этих глубоких глаз. Наверное, мечтала, чтобы он обратил на меня внимание, фантазировала о нас, вот мне и мерещится везде интимный подтекст. Может, и хорошо, что я не помню ничего. Кто знает, насколько сильно я страдала от неразделённой любви весь последний год?

– Приехали, добро пожаловать в центр по подготовке олимпийских чемпионов Канады! – иронично комментирует Курт.

– Элли в двух словах рассказала мне, что мне не подошёл тренер и я не попала в сборную, – я выхожу из машины и следую за Куртом, продолжая свою заранее подготовленную речь. – Видео с моих выступлений психолог рекомендует не смотреть, пока я не начну что-то вспоминать, но без всего этого контекста я даже не знаю, что конкретно я должна вспомнить. Курт, пожалуйста, дай мне хоть что-то…

Максвелл шагает уверенным шагом, раздумывая над моими словами, затем открывает дверь и впускает в просторный холл здания.

– Почему у меня не сложились отношения с тренером? Как такое вообще возможно? Я никогда не ленилась на тренировках, фигурное катание было для меня смыслом жизни! Не может быть, чтобы я вдруг стала неуправляемой! – сыплю аргументами.

– Там дело было в другом, – многозначительно бросает Максвелл, продолжая идти вдоль по коридору, не сбавляя темпа.

– Так скажи мне, что, чёрт возьми, там произошло?

Курт кажется готов сдаться, останавливается и поворачивается ко мне лицом, чтобы ответить, но тут нас резко прерывает высокий голос проходящей мимо девушки.

– Matreshka? Ты что здесь забыла? Решила ещё раз попытать судьбу?

Блондинка с идеальными локонами в фиолетовом купальнике останавливает нас едким комментарием.

– А вот и привет из прошлого, знакомься, Сена, это Мередит, – вздыхает Курт, указывая на девушку.

– В смысле знакомься? – она сводит брови, в то время как я начинаю всматриваться в её лицо, словно в музейный экспонат.

– У Сены амнезия, она не помнит последний год жизни, поэтому прибереги свой сарказм для кого-то другого, – сообщает Курт устало, видимо, эта Мередит та ещё сучка.

– Matreshka? Могла бы придумать что-то оригинальное, – отвечаю я с усмешкой. – Мне даже нравится, ведь как чемпионку не назови, она всё равно останется чемпионкой, да?

Я не помню, как выиграла медаль, но я ведь это сделала, верно? Так использую эту информацию хотя бы как оружие против токсичных пигалиц.

– Совершенно верно, Золотова, – соглашается Курт, без всякого зазрения совести поддерживая меня в стычке с блондинкой.

– Я… мне… мне жаль.

Растерявшись, Мередит взмахивает пышным хвостом и убегает дальше по коридору.

– Надо же, ты её не помнишь, а всё равно знаешь, как лучше всего уколоть и поставить на место, – хмыкает Максвелл, подходя к своему кабинету.

– Она имеет отношение к тому, почему я вылетела отсюда? – продолжаю допытываться, заходя за Куртом в помещение.

– Имеет, но ты вылетела отсюда скорее из-за себя самой, хоть и Мередит, и Рита приложили к этому немало усилий, – он кладёт сумку на стул и снимает пальто.

– Ты можешь прекратить говорить загадками и нормально объяснить? – психую я,